Обратись к Бешеному - Виктор Доценко

– И что, вытащил?

– А как же! – он уныло ухмыльнулся. – Почти все полученные бабки ушли на это… Самое главное, что контакты с Испанией продолжились, и потом мы на наркоте отыгрались: вернули утраченное с лихвой…

– Конечно, это не мое дело, но мне кажется, ты напрасно с этим зельем связался, – поморщившись, заметил Череп.

– В этом ты абсолютно прав, братишка! – он тяжело вздохнул, вспоминая все свои неудачи и подставы с местными наркодилерами. – К счастью, я это быстро просек и, провернув одну удачную сделку, не стал искушать судьбу: завязал навсегда! Капусту срубаем понемногу, зато теперь сплю гораздо спокойнее!..

– Вот и правильно! – заметил Камо. – Есть множество мест, где нам с тобой можно заработать без особого напряга! Только шевели извилинами…

– Ив этом ты прав, братишка! – повторил Пашка-Дракон.

– Как говорил один киношный герой, у меня есть только одно противное качество – я всегда прав! – он хохотнул. – Бывай, братишка!

Они крепко обнялись на прощанье, и уже на следующий день Камо улетел в Испанию…

Станислав Иволгин родился в маленьком российском городке Пено, расположившемся аккурат между Москвой и Петербургом у самых истоков великой русской реки Волги. И хотя Станислав был абсолютно русским человеком, без примеси чужеродных кровей, внешность имел чисто испанскую – продолговатое лицо, нос с горбинкой и круглые черные глаза. Конечно же, прямо так его за испанца не принимали, более того, дали прозвище «цыганенок». Это очень обижало строптивого паренька, в роду которого аж до десятого колена не прослеживалось ни одного цыганского отпрыска.

«Кто же я такой?» – часто задумывался шестнадцатилетний паренек, сидя на какой-нибудь коряге до самого рассвета на берегу великой русской реки и вслушиваясь в многослойные переливы соловьев, которые словно соревновались между собой, чье пение оценит русский паренек с испанской внешностью.

Аж до девятнадцати лет Станислав Иволгин промучился в терзаниях и размышлениях по поводу идентификации своей личности, пока владеющий поблизости вполне приличной дачей директор Петербургского театра кукол Борис Шлакман не показал ему альбом испанского художника Сальвадора Дали. Пролистывая толстый фолиант, в какой-то момент директор замер на мгновение, бросил быстрый взгляд на своего молодого соседа, быстро перелистнул несколько страниц назад, вгляделся в картину, снова перевел взгляд на Станислава, потом, упругим пальцем кукловода, ткнул в автопортрет маэстро и уверенно произнес:

– Ты, Стасик, вылитый он!

Не поверив, Станислав, попрощавшись с кукловодом, выпросил альбом на несколько дней. Примчавшись домой, он несколько часов провел перед портретом маэстро и маминым зеркалом, всматриваясь то в себя, то в портрет.

С этого дня Станислав совершенно потерял покой. Он поминутно смотрелся в зеркало и даже, потратив часть личных сбережений, установил систему зеркал, чтобы четко видеть себя как бы со стороны, особенно нос с горбинкой во всей его красе.

Он настолько вжился в образ великого художника, что всерьез увлекся рисованием, естественно, подражая стилю известного испанца. Начал изучать испанский язык, познавать Испанию, читать книги об этой, самой удивительной, по его мнению, стране. Дело дошло даже до того, что, находя в себе некоторые несоответствия с внешностью Сальвадора Дали, Станислав отправился в Петербург и сделал там пластическую операцию, слегка подправив форму верхней губы и немного изменив изгиб надбровной дуги с правой стороны.

Когда все шрамы зажили, Станислав остался довольным и решил задержаться на несколько месяцев в городе Петра, чтобы попытаться поработать двойником великого художника. Однако широкой публике больше нравились двойники Ленина, Сталина, Ельцина и Горбачева. За честь быть с ними сфотографированными люди не скупились, отваливая приличные суммы из своих кошельков.

Сальвадор Дали, увы, не пользовался никаким спросом. И если за целый день какая-нибудь экзальтированная барышня снималась с ним в обнимку, это уже можно было считать большой удачей.

– Этот художник не пользуется здесь успехом, потому что его мало кто знает. Тебе, батенька, следовало бы отп-г-авиться в эми-г-ацию, в Ба-г-селону, да-да, батенька, именно в Ба-г-селону! – не раз заявлял Станиславу «Владимир Ильич Ленин».

Не прошло и трех месяцев его жизни в Петербурге, как от внезапной болезни приказал долго жить отец Станислава, директор Андреапольского деревообрабатывающего комбината, с которым его мать развелась еще в то время, когда маленькому Стасику не было и шести лет. И Станиславу, как единственному наследнику, досталась великолепная дача на берегу Селигера – настоящий терем-теремок с петухами на башенках.

Не раздумывая ни секунды, Станислав довольно удачно распродал свое наследство и, полностью порвав таким образом с русскими корнями, перебрался в Барселону. Он был уверен, что вырученных денег от продажи наследственного «теремка» ему хватит на скромную жизнь в и что с его внешностью ему больше повезет в Испании. Приехав в Барселону, он поселился в дешевом отеле и стал подыскивать для себя скромную квартирку.

Порыскав с неделю по риэлторским конторам, Станислав понял, что его средств хватит только лишь на однокомнатную квартирку, да и то не в самом престижном районе. Это его ввело в настоящее уныние. Погоревав несколько дней над своим необдуманным поступком покинуть Родину, он вовремя вспомнил, что слезами горю не поможешь, а потому, махнув рукой на амбиции, приобрел малюсенькую квартирку, сэкономив при этом только на собственном желудке.

Иволгин решил заделаться уличным художником, глубоко уверенный, что сходство с самим Сальвадором Дали здесь-то, в Барселоне, наверняка будет востребованно.

И вновь очередное крушение всех надежд. Станислав долго не мог прийти в себя после того, как встретил на местном Арбате среди рисующих по пять долларов за картинку живописцев не одного, а около десятка двойников известного маэстро!

Не меньшее удивление вызвало появление русского двойника Сальвадора Дали и у местного Крестного Отца мафии – Мигеля Альмадовара.

Дело в том, что Дон Альмадовар контролировал не только все казино города, уличные лотереи «джого до бичо», но заодно и всех уличных рисовальщиков. При всем при этом, ни для кого не было большим секретом, что основные доходы приносит ему наркоторговля.

Пару лет назад его здорово потрясли, хорошо еще не посадили: одной только наркоты более чем на миллион долларов изъяли у его торговцев.

Во время той, одной из самых громких операций правоохранительных органов Испании, проведенной одновременно во многих городах Испании, было изъято более полтонны кокаина и около десяти миллионов евро.

Многие европейские газеты опубликовали самодовольное интервью министра внутренних дел Испании Анхеля Ацебеса, который заявил:

«Это была великолепная операция – одна из крупнейших в истории Испании и одна из важнейших в Европе!»

Узнав о странном русском – двойнике Сальвадора Дали, – Дон Альмадовар, любитель свежих и новых идей, привлек к себе «Дона Стаса» и решил использовать его как специалиста по вопросам, связанным с Россией.

В будущем у него были далеко идущие планы в этой уникальной стране, но ему и в голову не могло прийти, что будущее окажется гораздо ближе, чем он предполагал.

Прошло лишь пару месяцев, как Дон Альмадовар приблизил к себе «Дона Стаса», и вдруг до него докатились тревожные слухи из Италии. Было отчего взволноваться: Италия расположена совсем рядом с Испанией, и опытный мафиози всей кожей ощутил надвигающиеся неприятности для себя и своего семейного клана. Он даже хотел предпринять какие-то упреждающие шаги, но не успел.

Через несколько дней после получения информации из Италии, а слухи обрастали все новыми и новыми «подробностями», и уже целый русский флот подводных лодок буквально разбомбил владения итальянского Крестного Отца, который сам чудом остался в живых, приближенные Дона Альмадовара сообщили ему, что некий русский со странным именем Камо хочет с ним встретиться.

Имя Камо Гулия уже успело долететь до ушей Дона Альмадовара, а потому, хорошо сознавая, что если даже такому мощному семейному клану, который возглавляет итальянский Дон Александре, пришлось уступить русским, то ему и пытаться противостоять не нужно.

Дон Альмадовар решил все спокойно обдумать и понял, что ему никто не придет на помощь, а также пришел к выводу, что нужно успокоиться и обратиться к собственному разуму: к счастью, пока к нему еще не пришли, и есть время подумать.

Размышления Дона Альмадовара привели к следующим, главным, выводам:

«Разве можно бороться со стихией? С ураганом? Со смерчем? – спрашивал он самого себя и сам же отвечал: – Нет! И что остается? Необходимо просто минимизировать предполагаемые потери и убытки…»