Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости. - Михаил Камалеев

Однако самое веселье – конечно же! – происходит в кабинете психиатра. Одуревшие от перспективы служить на границе с Китаем, призывники – даже те, кто в принципе уже согласились на двухлетнюю изоляцию в казарме, – чувствуют, что это их последний шанс откосить. И начинают выливать на психиатра все, что накопилось за 18 лет в их собственных “покрытых суровым мраком безумия” душах. Психиатру все равно. Она – а это женщина – слышала весь этот бред не одну сотню раз. И даже не одну тысячу. Она сидит, ковыряясь в собственных ногтях, и, кажется, даже не замечает обливающего ее смердящего словесного поноса. Вы бы слышали, какой бред несут все эти “косяки”!!!

Не знаю, не знаю… На мой личный взгляд, косить нужно начинать лет в 13, когда перестраивающийся организм одаривает тебя не только ломающимся голосом, но и всякими интересными штуками вроде необоснованных скачков давления, потливости, бессонницы и проч. Тогда тебе, конечно, объяснят, что это переходный возраст и все такое. Но зато в 18 лет, если пользоваться каждым удобным случаем и не лениться ходить к врачу по любому пустяку, ты станешь счастливым обладателем трех-четырех пухлых томов под названием “Медицинская карта”. Которые как раз и будут одним из козырей в борьбе с военкоматом. Ну, это так – к слову…

А вообще, на моей личной памяти, круче всех откосил Пикалов. На момент, когда государство захотело его поиметь в качестве доблестного защитника Родины, у Сашки не было никаких реальных отмазок – ни студенческого билета хоть какого-нибудь вуза, ни какой-либо гаденькой болезни, ни даже банального плоскостопия… Все шло к тому, что пару лет мы получали бы его слезные письма, описывающие серые солдатские будни, скрывающиеся за бодрым “у меня все хорошо!!!”. Это уже буквально на следующий год он обзавелся и гордым званием “студент университета” и – для верности – новорожденным сыном.

В те же декабрьские дни… Точнее, даже в тот декабрьский вечер, когда на следующее утро ему предстояло к семи утра быть там, где положено, Сашка вышел на балкон родительской квартиры. Голый, завернутый в мокрую простыню. Постояв минут десять, одубев от холода, вернулся. Лег спать. Утром проснулся с температурой около 40. Грипп!!! Что и требовалось.

Но это лишь тактический ход, позволяющий отсрочить явку в злобное заведение лишь на неделю. Ну на две, если очень повезет. Все равно же надо что-то делать. Эта неделя пролетела быстро. Как не было.

И вот ситуация повторяется. Вечер. Завтра утром в 7:00 нужно быть. Иначе – оказываешься вне закона. Саша мрачно ходит по квартире, срывая зло на всех домашних. Ну и на мне – по телефону. Так, для верности. Чтобы уж всем было плохо. В квартире практически траур. Собственно, мне тоже было не особо весело. Хотя где-то внутри что-то теплилось такое… Что-то такое… Обнадеживающее…

Правду говорят, что человек – сам кузнец своего счастья. Пикалов сам себе сделал все, что нужно! Перед тем, как лечь спать, он сорвал зло еще и на стене в своей комнате. Пнул коленом. Я бы на месте стены наверно умер. Но стена – не я. Она все-таки бетонная (или какая она там?).

Короче, колено вспухло. И мешало ходить. Точнее, не давало ходить вообще. В поликлинику Сашку отнес на руках старший брат, а радостная мама сама лично съездила в военкомат, отвезла справку о невозможности призывника Пикалова передвигаться самостоятельно. В таких случаях ни горы, ни Магометы никуда не ходят. В общем, вы понимаете…

Ну, а уже на следующий год – см. выше.

Собственно, меня, сидящего в тот момент перед психиатром, меньше всего волновала необходимость косить. Как-никак – студент университета.

Но, как оказалось, так думал только я. Университет же меня отверг. В сепаратном, так сказать, порядке.

Когда какой-то мужик в форме, с пузом потенциального генерала, выдал мне повестку, обязывающую явиться когда-то там куда-то там на сборный пункт и готовиться к прохождению воинской службы в ракетных войсках где-то в Приморье, я с улыбкой поинтересовался: “А разве студентов вузов берут служить?” На что мне было отвечено: “Студентов – нет, а тебя – да!” Тут-то я и открыл дяде секрет, что на самом-то деле я и есть студент этого самого университета. На что дядя грозно оскалился и прошипел: “Ты кому голову морочишь, сопляк?” Я предложил ему позвонить в деканат и уточнить, уверив, что скорее всего это недоразумение.

Ответ деканата сразил меня наповал:

– Михаил Камалеев не является студентом нашего университета…

@@@

Постепенно Слышь-Слышь стал неотъемлемой частью интерьера студенческого клуба. В какой-то мере даже незаменимым. Трудно представить кого-либо еще, с таким энтузиазмом самостоятельно вызывающегося сбегать за пивом. Правда, иногда ждать Диму приходилось чуть ли не по часу, несмотря на то, что ближайший киоск находился в трех минутах ходьбы от места нашей дислокации. А все потому, что СС знал всех вокруг, и его знали все. Т.е., по пути к киоску он мог встретить знакомых человек семь, и с каждым обстоятельно поговорить. А ведь предстоял еще обратный путь!

Именно с появлением СС в нашей компании языковой запас сначала Птицы, а потом уже и всех остальных, значительно обогатился. СС, как настоящий мужчина, не терпел сопливых расплывчатых намеков, а предпочитал, чтобы с ним общались конкретно, порой даже брутально. Дима мог не понять двухминутной вежливой просьбы оставить человека в одиночестве. Но стоило Птице произнести магическое: “Потеряйся!”, как СС моментально улетучивался, не оставляя даже следов своего присутствия. Именно он, выведя из себя Птицу назойливыми расспросами о чем-то, послужил причиной появления на свет крылатой фразы: “Ну какая оптом розница?!”

Кроме всего этого, Дима оказался бережливым и рачительным. Окончательно я в этом убедился одним веселым весенним вечером, когда наша шумная компания, в очередной раз констатировав полное расходование пивных запасов, дружно полезла по карманам и кошелькам, извлекая остатки денег. Хотелось продолжения веселья. Увы, денег катастрофически не хватало. Ни на что.

СС, на некоторое время погрузившийся в несвойственное ему состояние задумчивости, соорудил в конце концов на лице выражение печальной решительности. Как будто разгадал все самые сокровенные загадки мироздания. Он начал молча ходить по комнате взад-вперед, пялясь на пол, заглядывая во все углы, сгоняя нас со стульев. Секундная оторопь, поразившая всех, прошла, как только все оценили, что именно затеял СС.

Ни для кого, надеюсь, не секрет, что самый простой способ добыть деньги на дополнительную порцию алкоголя – это сдать оставшиеся от предыдущей порции пустые бутылки.

Однако, именно в то время, именно в том месте, где мы тогда находились, сделать это было не так то и просто. Из соображений экономического характера, видимо – как это всегда и бывает в нашей стране – путая экономику и экономию, производители пива переложили на потребителей “почетную” обязанность сдирать этикетки со стеклянной тары. Звучит как маразм, но так было на самом деле: бутылки с оставшимися на них хоть какими-то следами присутствия бумаги попросту не принимали. Поэтому готовность отодрать полторы сотни этикеток не могла не вызвать уважения. Впрочем, добровольных помощников как-то тоже не нашлось.

Слышь-Слышь в гордом одиночестве, с первой парой пакетов, набитых обреченно побрякивающими друг о друга стекляшками, направился в сторону мужского туалета. Не знаю точно, но скорее всего, если бы дон Кихот отправлялся на бой с мельницами, сопровождаемый молчаливым и неловким сочувствием полутора десятков человек, он еще больше бы убедился в абсолютном героизме собственного поступка. Впрочем, несмотря на очевидную утопичность Диминого замысла, никто останавливать его не собирался. В конце концов, цирка с клоунами – к тому же бесплатного – в нашем городе тогда не было.

Диплом о высшем образовании, подтверждающий факт более или менее успешного десятикратного прохождения сессионной экзекуции, был торжественно вручен мне в обстановке, далекой от официальной. В тот день я с довольно бледной физиономией возлежал на пружинистой койке в хирургическом отделении Центральной городской больницы г. Ульяновск. Несмотря на столь нетрадиционное окончание вуза, начало моего обучения там происходило без каких-либо эксцессов: на самой первой вводной лекции я присутствовал. Причем, в нормальном виде. Даже, кажется, в галстуке!:-)

Слушал я, конечно, довольно невнимательно. Но что-то там говорилось о том, что учиться в нашем вузе интересно, престижно, полезно. Что у нас есть замечательный шанс получить востребованную на рынке профессию. Лучшие преподаватели… аспирантура… практика в офисах преуспевающих фирм… международные… интернет… научная деяте… повышенная стипендия… лекции на английск… бла-бла-бла-бла-бла… И ни разу, ни одним словом, ни полунамеком профессор не упомянул, что именно на нашем факультете учатся самые колоритные персонажи во всем университете.