ЮнМи. Сны о чём-то лучшем (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич

— Ну я так и знала. Сначала она министров увольняла, теперь за президента взялась. Ну, сестрёнка! Ну, сестрёнка, похоже, мы и в самом деле потомки королевы Мён СонХва. Если ты станешь президентом, как пишет эта журналистка, то я… То я тогда стану министром… Министром чего? — она задумывается. — А, неважно! Министром чего-нибудь. Пусть Юна сама придумает, какую должность мне дать.

СунОк читает дальше и её наивные мечты сначала несколько меркнут, а затем бесследно испаряются.

— Да, — с грустью признаёт она. — Не бывать, похоже, мне министром. А наша президент, ты смотри, какая ушлая. Её ругают, а она только тому и рада. И рейтинг у неё вырос почти так же, как число подписчиков моего канала. Ну и ладно. Надо уговорить Юну — пусть она сразу становится королевой. А я тогда при ней буду обычной принцессой. Тоже неплохо. Непыльная работёнка. И мужа себе можно будет подобрать подходящего.

Она спускается на первый этаж.

— Доброе утро, омма, — говорит она. — Ты ещё не смотрела последние новости?

— Анньён, — отзывается Дже Мин. — Некогда мне, доча. Работы много. Вечером дораму посмотрим. Это лучше всяких новостей.

— Это точно, — соглашается СунОк. — Только там опять про нашу ЮнМи говорили.

— Что-то плохое? — вскидывается Дже Мин. — С ней что-то случилось?

— Нет, омма, с Юной всё в порядке. Просто она сначала чуть не свергла нашу госпожу президента, но потом всё повернулось так, что, наверное, госпожа Пак КынХе останется на второй срок. Представляешь? И это Юна всего лишь одно интервью вчера дала у входа в общежитие. А у меня зато из-за неё подписчиков на канале стало в триста с лишним раз больше. И мне ещё пять фирм рекламное время оплатили сразу за полгода вперёд.

— Ну и ничего удивительного, — говорит тогда Дже Мин, снова принимаясь нарезать мясо. — Это же наша ЮнМи. А за госпожу президента я очень рада. Хорошо, когда страной управляет умная женщина.

"А ещё лучше, когда страной управляет красивая королева, — думает про себя СунОк. — Вместе с почти такой же красивой министершей. Вот".

* * *

— ЁнЭ! ЁнЭ! — пытается разбудить дочь госпожа Исыль. — ЁнЭ, просыпайся! Вставай уже!

Личный менеджер ЮнМи со трудом отрывает голову от подушки и стонет еле слышно:

— Мама, ну ты что? Сегодня же выходной! И на работу мне не надо. Юна сказала, что она сегодня весь день будет сочинять новую песню в студии, и что я ей пока не нужна.

— Твоя Юна опять натворила делов! — восклицает госпожа Исыль. — Она такого журналистам вчера наговорила, что в стране чуть новый президент не появился. А ты всё спишь.

— Но ведь не появился же?

— Ну, не появился. Наоборот, из-за твоей Агдан госпожа президент скорее всего останется на второй срок.

— Ну вот видишь. Значит, всё хорошо. И можно спать дальше. Мама, я так устала, что могу проспать весь день.

— Эта твоя Агдан на тебя плохо влияет. Не в том смысле, что ты тоже становишься хулиганкой, а в том, что тебя почему-то совершенно перестали волновать некоторые вещи, от которых я, например, чуть ли с ума не схожу.

— Если бы ты, как и я, целыми днями находилась рядом с ЮнМи, ты бы тоже на многое научилась смотреть по-иному, — ЁнЭ открывает один глаз и смотрит на маму. — Знаешь, что она говорит, когда случается что-нибудь не очень хорошее? Она говорит: "Спокойствие, вот только спокойствие. Дело-то житейское." И сразу становится легче. А потом проходит время — и ты понимаешь, что она была права. Дело и в самом деле было житейское.

Мама всё не может успокоиться.

— Ну ладно там ваши айдольские музыкальные проблемы… Но президент! Глава государства! А она про неё так говорила, словно госпожа Пак КынХе… Ну не знаю… Обычный клерк. Так нельзя!

— Но хуже ведь не стало?

— Не стало, — приходится признать маме. — И совершенно непонятно, почему?

— Да всё понятно, мама, — ЁнЭ поплотнее закутывается в одеяло и договаривает сонным голосом: — Потому что она — Агдан. Единственная и неповторимая.

* * *

Госпожа МуРан отрывается от ноутбука и протирает уставшие после долгого чтения глаза.

— Да, — говорит она. — Очень подвижная девочка. И наша президент совершенно напрасно радуется своему взлетевшему рейтингу. Сегодня он поднялся, а завтра может рухнуть ниже океанского дна. Скажет, например, ЮнМи завтра что-нибудь не то по причине плохого настроения или из-за "тех" дней. И всё — прощай КынХе. А всё почему? — смотрит она на невестку. И сама же себе отвечает:

— Потому что президенты преходящи, а музыка ЮнМи — вечна.

— Мама, ну что вы такое говорите? — вскидывается ИнХэ. — Эта мерзавка своим длинным языком чуть не ввергла страну в правительственный кризис, а вы…

— Омома, ты где таких слов нахваталась? — удивляется госпожа МуРан. (Омома — невестка, имеющая ребёнка)

Та поджимает губы:

— В интернете. Там всю правду пишут про эту гадину.

— Всю эту правду придумывают продажные блогеры по заказу дурочки ЮЧжин, — отрезает госпожа МуРан. — И при этом она думает, что никто про её делишки ничего не знает. Даже ЮнМи уже догадалась. Не удивлюсь, что и вот это интервью появилось тоже не без её участия.

— И всё равно никто не давал ей права говорить в таком тоне про президента!

— Журналисты ей дали такое право, когда задавали свои вопросы. Они спросили, она ответила.

— Она должна была промолчать.

— Не умеет она молчать. Королевская кровь, видимо, проявляется. Честно признаюсь, я давно уже ждала чего-то подобного, — вздыхает госпожа МуРан. — Ещё с тех пор, как она министров принялась увольнять. Вот скажи мне, ИнХэ, как ты думаешь, почему она так поступает?

— Потому что она Агдан, — не задумываясь выдаёт мать ДжуВона.

— Исчерпывающий ответ. Сразу всё объясняет. Видишь, ты уже приняла её такой, какая она есть, ты уже смирилась с её существованием и считаешь эту наглую и своенравную девчонку неотъемлимой частью нашего мира. Она всех бесит, но при этом все и хотят, чтобы она их бесила. Девочка приучила нас к себе, — госпожа МуРан качает головой. — Какой, однако, сильный характер. Какая свежая кровь.

— Она — зло!

Госпожа МуРан отпивает из пиалы уже слегка остывший чай и недовольно морщится.

— Зло, говоришь? Вот скажи мне тогда, ИнХэ, кому она сделала что-нибудь плохое? Ну, если не считать задержанного ею маньяка и уволенных по её вине министров, которые, честно говоря, вполне заслужили подобную участь. Ну вот кому?

— Она липнет к Джу Вону.

— Ну, положим, уже не липнет. И если честно, то это, скорее, он к ней лип. И где ты тут увидела зло? Все девчонки липнут к парням. Это закон природы, его не отменить. В противном случае мы бы давно уже вымерли.

— Она… Она постоянно говорит что-то не то!

— После её слов кто-то умер? Насколько мне помнится, в прошлом году она своими словами и музыкой спасла немало подростков от самоубийства. И после этого ты называешь её злом? Кто тогда в нашем мире — добро?

— Вы, мама, как-то всё перевернули с ног на голову.

— Или наоборот — с головы на ноги. А вот представь, если бы она не ругала президента, а хвалила.

— Такого быть не может! Она никого не умеет хвалить. У неё все плохие, потому что она всё меряет по себе.

— Да-да, такого быть не может, — задумчиво повторяет госпожа МуРан. — Но вот если бы, если бы… Хотела бы я знать, что бы в таком случае было с рейтингом президента… А твой Джу Вон — дурак! — неожиданно заявляет она.

— Почему это? — буквально оскаливается ИнХэ. Несмотря на кажущуюся мягкость, за единственного любимого сыночка она готова кому угодно перегрызть горло, фигурально выражаясь. Что, между нами, характеризует её только с положительной стороны.

— Потому что он уже практически потерял возможность заполучить ЮнМи в жёны, — поясняет МуРАн. — А какая бы у них хорошая семья получилась! А уж внуки!.. Эх, ЮнМи, ЮнМи, что ж ты такая упрямая?