Солнечные часы - Софи Ханна

Саймон достал визитку:

– Когда мистер Хейворт вернется, попросите его немедленно связаться со мной.

– Я вам это уже пообещала. Теперь я могу идти? Вернее, не могли бы вы уйти?

Саймон без труда представил, как Джульетта разрыдается, едва закрыв за ним дверь. Она явно на грани истерики – слишком много вызова в ее поведении, слишком много театральности. Словно актриса на сцене. Быть может, Роберт Хейворт отправился в Кент, чтобы принять окончательное решение: Наоми или Джульетта? Если так, состояние его жены вполне объяснимо.

А Наоми Дженкинс, возможно, в этот самый миг, оцепенело уставившись в окно своего дома, пытается найти логику в том, что Роберт бросил ее. Только почему Саймону стало жаль именно Наоми – вот вопрос. Почему не законную жену?

– Наоми думала, что я ничего про нее не знаю. – Джульетта ехидно ухмыльнулась. – Безмозглая сучка. Само собой, я знала. Увидела ее фотографию в мобильнике Роберта. Точнее, их снимок вдвоем, в обнимку, на какой-то заправке. Романтика. Я не шпионила за мужем, просто случайно нашла фото. Роберт оставил сотовый на полу, а я украшала дом к Рождеству и наступила на него. В ужасе, что сломала, бросилась нажимать на все кнопки подряд, тут картинка и выплыла. Чудесный рождественский сюрприз, – пробормотала она скорее самой себе, чем Саймону. Взгляд ее остекленел. – А теперь меня еще и полиция дергает. По мне, так эту Наоми Дженкинс пристрелить мало.

Саймон невольно отступил от двери. Каким образом, интересно, Роберт Хейворт устраивал свои еженедельные свидания с Наоми, если жена еще до Рождества узнала о его романе? Узнай она на прошлой неделе – это могло бы объяснить его поспешное бегство к друзьям в Кент.

В глубине сознания Саймона замаячил вопрос, но обрести четкую форму не успел.

– С меня довольно! – заявила Джульетта Хейворт и захлопнула дверь.

Саймон мог бы подписаться под этими словами. Он поднял руку к звонку – и передумал. Продолжить расспросы значило бы превысить полномочия; все, что мог на данный момент, он сделал. Облегченно выдохнув, Саймон вернулся к машине, повернул ключ зажигания и ручку приемника, настроенного на Радио-4, и к первому же перекрестку выбросил из головы Роберта Хейворта с его любовным треугольником.

Чарли влетела в бар отеля «Плайя Верде», закинула сумку на высокую спинку барного стула и уселась рядом с сестрой. Хорошо еще, Оливия дождалась ее, не исполнив угрозу первым же рейсом умотать в Нью-Йорк. Господи, в этом своем черном платье с голыми плечами она здесь совершенно не к месту. Чего, собственно, Лив ожидала, если они перед самым отъездом ухватили за четыре сотни фунтов последний оставшийся вариант?

– Пусто, – сообщила Чарли, подолом юбки протирая очки от дождевых капель.

– Как это – пусто? В Испании миллион отелей. Держу пари, любой из них лучше этой гнусной конуры. – Оливия придирчиво изучила бокал с вином на свет и лишь убедившись, что он чист, поднесла к губам.

Ни одна из сестер не подумала понизить голос, хотя неподалеку стоял бармен – старик, у которого на плечах были вытатуированы большие темно-синие бабочки. Чарли уже подслушала, как он делился с одним из посетителей историей своей жизни. Родом из Суонси, два десятка лет проработал инструктором по вождению, а потом перебрался сюда. «И не скучаю, – сказал он. – Британия уже не та. Изгадили страну». Выражая преданность новой родине, бармен считал своим долгом сообщать каждому переступившему порог бара, что бутылка сангрии до конца недели продается за полцены.

Этим вечером Чарли с Оливией были его единственными клиентами, помимо четы толстяков с кожей цвета апельсиновой цедры. Сидя в окружении чемоданов, супруги нависли над серебряным блюдцем с горсткой арахиса и время от времени тыкали толстыми пальцами в орешки, будто надеясь, что те оживут. Бармен включил Рода Стюарта, но так тихо, что желающим разобрать голос певца пришлось бы напрячь слух.

Стены бара «Арена» пестрели обоями в синекрасно-зеленую клетку, металлические рейки подвесного потолка пожелтели от табачного дыма. Но тем, кого нелегкая занесла в «Плайя Верде», приходилось мириться с «Ареной»: здесь хотя бы продавали спиртное. В крохотном номере, куда поселили Чарли с Оливией, отсутствовал мини-бар. Этот чудовищный факт едва не доконал Оливию; она никак не желала поверить, открывала дверцы шкафа, выдвигала ящик за ящиком, заглядывала внутрь каждого и все твердила: «Так не бывает. Наверняка где-то здесь».

Тюлевую занавеску, провонявшую застарелым табаком и пылью, определенно стирали в прошлом тысячелетии. Кровать, выбранная Оливией из-за близости к ванной, почти загораживала вход. Если бы Чарли приспичило ночью в сортир, пришлось бы лезть через голову сестры. Днем Чарли протиснулась в туалет и обнаружила засохшую пасту на одном из пластиковых стаканчиков и мокрый волос в сливном отверстии ванны. Пожарная сигнализация уже успела сработать дважды без видимых причин и выла по три четверти часа, прежде чем кто-то из служащих додумывался ее отключить.

– В Интернете искала? – спросила Оливия.

– А где я, по-твоему, провела последние два часа?

Чарли вздохнула и заказала имбирный бренди, с фальшивой улыбкой вновь отклонив щедрое предложение бармена взять сангрию по дешевке. Тот не забыл в очередной раз напомнить, что ей следует поторопиться: специальная цена действует только до конца недели. Решив, что в подобных условиях сигареты вряд ли повредят здоровью, Чарли закурила и глубоко затянулась. Конец недели казался не ближе конца света, а значит, у нее масса времени, чтобы убить себя, если ситуация не изменится к лучшему. Может, устроить теракт и подорваться вместе с дерьмовым отелем?

– Поверь мне, ничего из того, что предлагают в Интернете, ты не одобрила бы.

– Ага! Значит, все-таки отели со свободными номерами есть?

– Несколько. Но либо без бассейна, либо без кондиционеров, либо не на самом берегу, либо одноразовое питание в буфете…

– Какие, к чертям, кондиционеры с бассейнами. Ты глянь, что за окном творится, – дождь и холод. Говорила же тебе, что в Испании еще не сезон.

Тугой горячий ком грозил взорваться в груди Чарли.

– А еще ты говорила, что не вынесешь долгого перелета.

Оливия предложила отдохнуть в июне, чтобы не напороться, по ее выражению, на погодную и людскую горячку. Чарли идея пришлась по душе, потому что ей меньше всего улыбалось наблюдать, как сестричка в шесть утра выпрыгивает из постели, скачет к окну и рычит: «Видеть больше солнца не могу!» Увы, инспектор Пруст разметал их планы в прах. Сказал, что в июне и так слишком многих не будет. У Гиббса медовый месяц, а Селлерс еще раньше застолбил «левый» отпуск со своей подружкой Зуки. Официальная версия гласит, что он примет участие в загородном командном тренинге. Его законная жена Стейси будет в Спиллинге, где запросто может натолкнуться на Чарли, Саймона, Гиббса, Пруста – то есть любого из тех, с кем Селлерс должен в это самое время болтаться на «тарзанке» и ползать по грязи в деревенской глухомани. Чарли только поражалась, что Селлерсу так долго удается двойная жизнь – учитывая его неуклюжее вранье.

– То есть ты не возражаешь против отеля без бассейна и кондиционеров? – уточнила Чарли. Проблема решалась подозрительно легко, где-то таилась ловушка.

– Я возражаю против того, что солнца нет. И против того, что здесь холоднее, чем в Лондоне. – Оливия сидела на барном стуле скрестив ноги, выпрямив спину и выглядела невозможно элегантной, но глубоко разочарованной. Точь-в-точь соблазненная и брошенная дама из фильмов, которые Чарли ненавидела, – длинных, нудных, полных шляпок и запятнанных репутаций. – Однако с этим я ничего поделать не могу и уж точно не намерена валяться у бассейна под ливнем. – Ее глаза вдруг загорелись: – А нет случайно отеля с миленьким крытым бассейном? И еще хочу спа! Да-да, спа – это было бы чудесно! Обожаю сухую флотацию, обертывания и всякое такое.

У Чарли сердце ухнуло в желудок. Ну почему хоть раз не удалось обойтись без нервотрепки? Неужели она слишком много просит? Общаться с Оливией – одно удовольствие, но лишь в идеальных условиях.

– Такие отели я не смотрела, но если свободные номера и найдутся, нам они не по карману.

– Плевать на деньги, – парировала Оливия.

У Чарли внутри будто засела сжатая пружина, которую надо держать что есть сил, иначе выстрелит и сокрушит все.

– А мне, к большому сожалению, не плевать. Если хочешь, могу, конечно, поискать номера в разных отелях…

С финансами у Оливии дела обстояли куда хуже, чем у Чарли. Журналист на вольных хлебах, она выплачивала колоссальную ипотеку за квартиру, а семь лет назад ей поставили диагноз рак яичников. Операция по удалению яичников и матки была неизбежна и спасла ей жизнь. И с тех пор Оливия сорила деньгами, как избалованное дитя аристократов. Не вылезала из-за руля своего «БМВ-Z5», а случались с машиной неполадки – не моргнув глазом катила на такси через весь город. От подземки она во всеуслышание отказалась навсегда, наряду с глажкой одежды и упаковкой подарков. Тревога за финансовую ситуацию сестры нередко аукалась Чарли бессонницей. Ее тяготила мысль, что Оливия безнадежно утонула в долгах.