Vagina obscura. Анатомическое путешествие по женскому телу - Рэйчел Гросс

в учебниках (если вообще изображалась). Нужно было увидеть, как она обвивается вокруг влагалища и вплетается в окружающие ткани таза. Нужно было представить видимую часть – бугорок, который Мари Бонапарт считала полноценным клитором, вершину пирамиды из эректильного материала, большая часть которой скрыта под песком.

С каждым новым препарированным телом О’Коннелл все более убеждалась в правильности формы. Но для пущей уверенности она проверила свои выводы с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), которая визуализировала эту часть тела у десяти здоровых молодых женщин[98]. Снимки показали поразительно сильный приток крови в этой области, заставлявший клитор сиять на снимках ослепительно-белым светом. В 2005 году она опубликовала работу, в которой соединила обзор существующей литературы, микродиссекцию и снимки магнитно-резонансной томографии, чтобы показать полную анатомию клитора со всех сторон. Оказалось, что сама вагина не эректильна и не особенно чувствительна по своей природе; скорее именно тесная связь клитора с ней обусловливает ее роль в сексуальном удовольствии и возбуждении.

Это был настоящий переворот. В то время во многих медицинских учебниках головка клитора описывалась как целый орган[99]. На самом деле, как писала О’Коннелл, «головка – небольшое, похожее на пуговицу продолжение тела клитора», похожее на головку пениса. Клитор целиком был в десять раз больше его предполагаемого размера[100] и формой напоминал гору из эректильной ткани, а не то, что подразумевает его греческое название – «маленький холмик»[101]. Более того, он был тесно связан со всеми окружающими его органами.

Работа О’Коннелл окончательно показала, что дихотомия Фрейда между вагиной и клитором была неверна. Он и другие психоаналитики призывали женщин отказаться от «инфантильного» клиторального удовольствия и принять свои вагины. Но, согласно ее выводам, любые ощущения от вагинальной пенетрации происходят из-за стимуляции различных частей клитора сквозь стенки влагалища. Все было так, как утверждали американские феминистки и отчасти Мари Бонапарт: почти каждый вид удовольствия может быть объяснен с помощью клитора. Никакого противопоставления клитора и вагины нет – это одно целое. О’Коннелл придумала термин «клиторальный комплекс» для обозначения не только головки, но и взаимосвязанной сети тканей, которые имеют общее снабжение кровью и нервами и вместе реагируют на возбуждение.

Ее открытие, образно говоря, задело за живое. СМИ прозвали ее анатомом-первопроходцем и «гуру клитора», изменившим наше представление о женском теле[102]. «Зависть к пенису останется в прошлом, – писал журнал New Scientist после публикации ее первой работы[103]. – Оказывается, клитор – вовсе не “маленький холмик”… Он простирается вглубь тела, а его общий размер по крайней мере вдвое больше, чем указано в большинстве текстов по анатомии». В конце концов ее исследования вернули «клитору его законное место на карте тела»[104]. Ее бывший преподаватель анатомии, доктор Норман Айзенберг, включил ее заключения в свою обучающую онлайн-программу «Анатомедиа». Ее «идеальный» клитор остается там главным материалом исследования, «во всей своей красе»[105], утверждает он. В анатомическом музее университета есть даже пластинат[106] клитора, на котором головка обозначена как «внешняя верхушка клитора», а все остальное – «клитор».

Возможно, она не была Везалием. Но совершила открытие, которое положило конец пониманию женского тела, выдвинутому отцом анатомии.

О’Коннелл никогда не стремилась стать вторым Везалием. Она просто пыталась устранить некоторые из грубейших ошибок, с которыми столкнулась в медицине. «Это дело необходимо было завершить, – говорит она. – Я не считаю себя анатомом. Я врач, уролог, хирург, у которого была возможность объективно взглянуть кое на что и внести свой вклад».

О’Коннелл считает, что использует современную науку для уточнения набросков Кобельта, возвращая их в центр внимания, где им и место. Но Кобельт сошел с дистанции, не дойдя до финишной прямой. Он проиллюстрировал клиторальные луковицы, но назвал их «вестибулярными луковицами» – «вестибюль» как своего рода преддверие для влагалища – и дал им общее название «пассивный женский половой орган»[107]. Более того, он упустил из виду связь клитора с уретрой и другими окружающими ее органами. О’Коннелл понимала их взаимосвязь, и это помогло объяснить, почему операции на уретре подразумевают риск повреждения клиторальных нервов. Она пошла дальше Кобельта, объединив все части клитора во взаимосвязанную структуру.

Как и идея о самом клиторе, открытия О’Коннелл распространились в культурной среде. Они проникли в умы акушеров-гинекологов, художников, ювелиров и ученых, которые, опираясь на ее исследования, по-новому представляли себе форму женского удовольствия. На основе ее данных были созданы трехмерные модели клитора в первую очередь для тех, кто больше всего заинтересован в его анатомии: секс-педагогов и терапевтов, хирургов, которые занимаются коррекцией пола и формируют влагалища и клиторы из пенисов, и врачей, которые проводят операции по восстановлению анатомии у женщин, подвергшихся обрезанию половых органов. Модели помогают им понять анатомию в трехмерной плоскости и помочь пациенткам лучше оценить свое тело.

* * *

Аминате Сумаре было 17 лет, когда она впервые услышала это слово. В начале 2017 года она сидела на уроке биологии в предвыпускном классе лицея во Франции[108]. Ее учительница разделила учеников по половому признаку, и теперь ей, как и пятнадцати другим девочкам, предстояла лекция о женских половых органах. Учительница вывела на экран схематичное изображение и начала объяснять разные части: большие половые губы (внешние), малые половые губы (внутренние), отверстие влагалища, уретра. Над влагалищным отверстием, где две малые губы сходятся вместе, она указала на блестящий розоватый бугорок со складкой кожи над ним. Тогда она произнесла слово, которое впервые услышала Амината: «клитор».

Что?

«Я смотрела и думала: откуда это все на фото? У меня ничего такого нет!» – вспоминает Амината. Она ощутила себя потерянной. «Немного странно видеть фотографию с подписью “Вот как это должно выглядеть у всех” и понимать, что у тебя не так». Сегодня Амината – круглолицая девушка 21 года с чувственным ртом и подведенными черной тушью глазами. В день нашего первого разговора в ноябре 2019 года у нее в носу был маленький серебряный пирсинг, темные вьющиеся волосы собраны в хвост. Она говорила как подросток, используя французские эквиваленты слов «типа» и «знаешь», с волнением тараторила.

В тот день в 2017 году в ее голове роилось множество вопросов, но она не осмелилась спросить учителя, по крайней мере перед всем классом. Вместо этого, как только она вернулась в свою квартиру в пригороде Сен-Дени, где жила с матерью и тремя братьями и сестрами, в своей комнате она вбила в поисковике изображений слово «клитор». На экране выскочили ряды фотографий женских гениталий. Усевшись на стул перед большим зеркалом, она стала рассматривать себя между ног. Там, где у тех женщин виднелись розоватый бугорок и складка кожи, у нее не было ничего. Это была скорее впадина,