Маятник судьбы - Инна Бачинская

Глава 7

Продолжение следует

«Зверь в засаде… Неслышное дыхание, подрагивает каждый мускул, загривок дыбом… Запахи чужого жилья, сладкие запахи чужой спальни… Комната как пещера, темнота и мрак, шорохи и невнятные голоса… хрустальный далекий смех… тихие далекие шаги. Контуры незнакомых предметов в дрожащем свете…

Ожидание… Дрожь ожидания, волны по атласной коже хищника, напряжение и боль… сейчас! Еще миг – и прыжок! Теплый вкус крови, зубы вонзаются в мягкую нежную плоть…»

«Черный Властелин»… Монах снова наткнулся на эту галиматью, искал «черный фарфор», на всякий случай еще раз, тема эта интересовала его все больше – не может быть, чтобы не существовало технологий, неужели за тысячи лет китайцы ничего не придумали, кроме как красить вазу кисточкой? «Не верю», – сказал себе Монах и полез искать. И тут вдруг снова наткнулся на Властелина, испытав ощущение дежавю от встречи с хорошим знакомым – местным придурком, – пробежал вскользь и в который раз уже подумал: до чего же странные личности окапываются во Всемирной паутине! Вот и этот тип опьяняется властью и свободой, властелин, а на самом деле, скорее всего, плюгавая затюканная личность с комплексом неполноценности. Тем и хороша Паутина – можно разрядиться, показать всем большую фигу и почувствовать себя в результате личностью. После чего спокойно пойти спать… Виртуальный наркотик.

Мало ли таких… Монах летал по бескрайним просторам Паутины, но Властелин не шел у него из головы. Он вернулся к его сайту, перечитал с самого начала, пытаясь понять, что, собственно, тот хочет сказать, что поменялось и что добавилось нового. Вначале ключевыми словами были «свобода», «избавление» и «власть». Власть над кем? И что вкладывает этот тип в понятие «свобода»? А сейчас риторика поменялась. «Ожидание», «засада», «теплый вкус крови»… что за муть? И снова у него появилась мысль написать Властелину. Выказать интерес и восхищение и задать пару вопросов. Раскрутить с целью понять – чем-то он его зацепил.

Монах сидел за письменным столом в своей новой комнате… ему не спалось – выспался в машине. Жорик спросил, куда его забросить, и он сказал – к Кире, но на всякий случай подождать звоночка, что все о’кей, и только потом сваливать. А то могут и не впустить после ночных приключений. Жорик, недовольный и усталый, проворчал что-то о тайнах мадридского двора.

Кира открыла ему – он ввалился в прихожую и стряхнул с себя снег – успело засыпать, пока бежал от машины к подъезду.

–Ну и погодка! – пробасил. – Добрый вечер, Кира.

Она кивнула и сказала:

–Ужин на кухне.

Монах сглотнул – голод ударил под дых, и он представил себе сковородку с жареной картошкой и три-четыре баночки пивка в холодильнике и пожалел, что не поехал к Жорику – Анжелика бы им сейчас картошечки… а потом уже к Кире! Но то Жорикова Анжелика – простая многодетная женщина, а тут вся из себя Кира с золотыми рыбками и элитным клубом «Черный фарфор»… или элитарным?

На кухне его ждал сюрприз – здоровенная сковородка слегка остывшей жареной картошки и три отбивные отдельно в глубокой тарелке, накрытые прозрачной крышкой. Отбивные были восхитительны даже на вид – с золотистой корочкой, в сухариках. Монах застыл, растроганный, даже слеза навернулась. Повернулся на каблуках и бросился в гостиную, где Кира смотрела телевизор. Сдернул ее с дивана, прижал к своей необъятной груди. Кира испуганно вскрикнула.

–Спасибо, Кира! Поужинайте со мной!

–Я не ужинаю! – Она вырвалась и отбежала к двери.

–Ну так посидите за компанию, пожалуйста! Устал как собака. Расскажу про Лину, хотите? Мы только что вернулись.

…Они сидели за столом. О Жорике Монах даже не вспомнил.

–Вы виделись с Линой? – спросила Кира, не глядя на него.

–Виделись. Красивая девушка и знает, чего хочет. Не ждет подарков от судьбы, возьмет сама.

Кира молчала.

–Хорошо, что она уехала, я не поручусь, что убийца не придет еще раз.

–Вы уверены, что приходил убийца?

–Почти. Он ожидал у нее дома и бросился на нее, как только она вошла. Ей повезло. А Ирине – нет.

–Мне сказали, идет следствие по делу Ирины, следователь Поярков Петр Митрофанович… Страшный человек! – Кира поежилась. – Если взял след…

–Кира, чего вы боитесь?

–Как вы не понимаете, – сказала она устало. – Как вы не понимаете: если узнают про меня, про клуб… начнутся допросы, истерика, журналисты… Меня сожрут с потрохами! У меня не останется ни одной подруги!

Про подруг прозвучало очень по-женски, и Монах не сдержал ухмылки. Значило ли это, что клиентами «Черного фарфора» были мужья ее подруг?

–Речь идет об убийстве, Кира!

–Я понимаю. Но я уверена, что никто из клуба… никто! Это такие люди… Нет! Ни за что не поверю!

Ага, нормальные и солидные. Знаем.

–Чего вы ждете от меня? – спросил он.

–Чтобы вы нашли его. Пусть этот Поярков ищет, но и вы тоже. Вы же другой. Вы видите все иначе.

–Но вы же понимаете, что мне придется поговорить с вашими клиентами.

–Понимаю, но… лучше вы, чем они. Пожалуйста, Олег!

–Пиво будете? – спросил Монах, и Кира кивнула.

Они пили пиво, и Монах наворачивал отбивные с картошкой. Прожевав последний кусок, он спросил:

–Что за человек Кирилл?

Кира пожала плечами, опустила глаза.

–Человек как человек. Тренер по велоспорту в прошлом.

–У него есть семья?

–Нет.

–Что вас связывает, кроме бизнеса? – Монах поморщился – вопрос прозвучал издевательски.

–Мы были любовниками. – Кира по-прежнему смотрела в стол. – Он меня бросил. Между нами разница в четырнадцать лет.

Монах покивал. Если бы он обсуждал тему отношений стареющей женщины и молодого человека, скажем, с Жориком, он сказал бы все, что думает, но сейчас перед ним сидел не Жорик, а Кира с заплаканными глазами, и Монах промолчал.

–Он встречался с Ириной, – сказала Кира.

Монах присвистнул.

–Когда?

–Летом. Я видела их вместе.

Что и требовалось доказать.

–Кира, кто это, по-вашему? Какие-то подозрения, подсознательные ощущения… не может быть, чтобы ничего. Подумайте.

–Вы думаете, что Кирилл… Ну что вы! Он не смог бы убить. Да и я не стала бы молчать, он это понимает.

–Вы же молчите, – заметил Монах.

–Потому что я уверена… это не он! – воскликнула Кира.

–Не он, не клиенты… кто-то чужой… так? Звучит как оправдание.

Она не ответила.

–Кира, почему «Черный фарфор»?

Она взглянула изумленно, вопрос был неожиданным.

–Это что-то значит?

–Значит. У моего прадеда была фабричка… вернее, стеклодувная мастерская, он увлекался старыми техниками производства стекла, а потом увлекся фарфором – пытался открыть рецепты разноцветного фарфора, говорил, что у нас тут есть залежи каких-то особенных глин, серых и цветных, много экспериментировал. Говорил, что не то уже изобрел, не то вот-вот получит какой-то особенный черный фарфор, что заключил союз с дьяволом. Его считали помешанным, и прабабушка его бросила в конце концов, боялась остаться без куска хлеба. И вообще боялась. Мне рассказывала про него бабушка, его дочка, говорила, у него были руки в ожогах и саже, одежда пахла дымом. Он был громадный, с грубым голосом, и она его боялась. Настоящий черт. В семье оставались какие-то бумаги, фигурки, посуда, но за три войны и революцию все пропало. Она говорила, что он умер прямо в своей мастерской, угорел…

–То есть черный фарфор существует?

–Понятия не имею. Олег, что вы собираетесь делать?

–Дел непочатый край, Кира. Поговорю с Кириллом, кое с кем из клиентов… еще что-нибудь соображу.

–А вы действительно… – Она запнулась. – …Волхв?

–Действительно.

–И вы умеете колдовать? С куклами и иголками?

–Мой друг Жорик Шумейко считает, что умею, но я не пробовал. Да и не нужно это, поверьте. Я могу заставить человека сделать то, чего он делать не собирался. Подтолкнуть. Есть ряд техник, которые помогают внушить, причем человек останется в уверенности, что принял решение сам. Человек – животное внушаемое. Я могу определить, когда человек врет, могу погрузить в транс и вытащить из него то, что он забыл… Опять-таки есть специальные методики. Этому можно научиться. Что касается волхования, то это не чудеса, Кира, это нечто большее. Я бы сказал, это мировосприятие и мироощущение, умение про-видеть, то есть предположить будущее, иногда другие миры, иногда прошлое… Помните Нострадамуса? Он был волхв… очень сильный. Тут всего намешано – и генетика, и «старая» память, даже интуиция. Кроме того, у меня есть настойка аманиты. Это гриб, который крайне редко встречается, он подстегивает и вытаскивает то, что человек носит в себе на уровне генетики, некую прапамять о тех временах, когда он еще не был человеком…

–А кем?

–Трудно сказать. Кем-то другим. Не все поддаются, правда. Гипнозу, кстати, тоже. – Он с улыбкой посмотрел на Киру. Она вспыхнула и, к изумлению Монаха, вдруг расплакалась.