Музыка и розы - Лилиан Дарси

— Мне не нужен отдельный офис, — сказала она Марии. — У меня громадная спальня. В самом деле, было бы удобнее поднять все вещи туда, оттого что теперь я консультируюсь с моей… — она прервалась, вспомнив, что только Джино знал, кто она. — Оттого что иногда мне нравится работать по ночам или рано утром, и я не хочу кого-либо беспокоить, спускаясь вниз в неподходящее время.

— Терраса намного лучше, — согласилась Мария. — Ближе к кухне. Для меня это удобнее. Мы могли бы открывать двери, когда тепло, и устраивать пикники. Пия могла бы пригласить подругу. У местного семейного доктора есть прелестная девочка. Вы правы, мисс Мэдисон, мы можем это устроить. Все эти истерики, когда ей на самом деле нужно… — она вздохнула, щелкнула языком и покачала головой.

Рокс сочувствующе кивнула, обсуждать дальше было нечего.

— Я пойду освобожу террасу прямо сейчас, Мария, — сказала она, решив успеть к ужину.

— Я вам помогу, — кивнула Мария.

Позже, распаковывая собственные вещи, она уложила в пустой чемодан одежду Ровены, которую не собиралась надевать, и развесила в шкафу свою — ведь она остается в доме Ди Бартоли.

Воздух, свет, щебетание птиц, волнение в крови — все говорило Джино о наступившей весне. Сегодня он работал с шести утра без перерыва, отчего у него затекла спина.

Он поднялся из-за стола и немного размялся. Было почти одиннадцать часов.

Его расписание подчинялось строгому ритму. Он вставал в шесть утра вместе с дочерью, и в это время она с радостью «работала» рядом с ним в кабинете часа полтора, рисуя, вырезая картинки из журналов и отвлекая его всего пару раз. Он никому не признавался, насколько ему начинали нравиться такие тихие посиделки вместе с Пией.

Примерно в половине восьмого они завтракали, затем он передавал дочку Марии или Роксане, встречался с ней за обедом, потом около пяти часов вечера, когда выходил из офиса и слышал звуки рояля. Пия занималась музыкой почти каждый день, и ему нравилось слышать ее игру, но он скрывал это от Пии и Роксаны, тайком подслушивая за дверью.

Теперь они чаще всего ели на террасе или на кухне, и Джино чувствовал себя при этом спокойнее, несмотря на боязнь в глубине души, что подумают, будто он теперь уступает экономке, садовнику и дочери.

Больше всего ему нравились ужины. Они напоминали детство, когда приходили кузены или друзья семьи, прислугу отпускали и никто не заботился о формальностях. Его мать, сестры или ее подруги готовили спагетти, салат и фасоль. Каждый желающий мог присоединиться к ним на кухне и помочь, а потом все они рассаживались за длинным столом во дворе под виноградом, ужинали и часами разговаривали.

Он не мог вспомнить, что произошло с тем столом. Он помнил смерть родителей, будто это произошло вчера. Они не знали ни Анжелу, ни Пию. Время уменьшило боль потери, и теперь Джино чаще всего вспоминал, насколько привлекательной и эмоциональной была его мать, вспоминал бесконечные разговоры с ней, которые он очень любил.

Таких вечеров больше не было, но каким-то образом оживленные разговоры с Роксаной напоминали ему то время.

И если он иногда подозревал, что она сознательно избегает проводить слишком много времени в его компании, особенно наедине, то благодарил за такую стратегию, так как это спасало его от желания снова поцеловать ее.

Он благодарил ее еще и по другим причинам. Пия почти неделю не устраивала истерик, и у нее появилась подруга — пятилетняя Кьяра, дочь доктора. Думая об этой девочке, Джино даже позвонил свояченице и понял, что у его дочери не было друзей, только дети из респектабельных семей, приглашаемые на официальные вечеринки. Он не слышал и половины из сказанного Лизеттой, так как буквально под окном кабинета начали работать садовники и раздавались голоса Роксаны и Пии. Положив телефонную трубку, он прислушался.

Сначала Пия играла в свои любимые прятки, потом рисовала, затем каталась верхом на плечах Роксаны, а та в это время инструктировала садовников и время от времени поднималась к себе в комнату, чтобы проверить записи.

— А разве лошади могут взбираться по лестнице? — услышал Джино.

— Умные могут.

— Почему же говорят «ехать верхом», если ты сейчас лошадь?

— Я не знаю. Следует говорить «ехать на лошади». Ты можешь цокать языком, Пия? Я устала. Ты слышишь ритм? Попозже мы поиграем в таком же ритме на рояле.

Джино внимательно посмотрел на отчет, лежащий на столе, но буквы вдруг превратились в музыкальные ноты.

Наступила пора обеда.

Спустившись с террасы, он увидел мисс Мэдисон. Садовники уже отправились обедать, а Пия вошла в дом. Роксана бродила по саду, сверяя сделанное садовниками с планом. Большая часть роз была уже посажена, и она проверяла наличие табличек у каждой из них.

Она не видела Джино, и он решил воспользоваться этим, чтобы незаметно понаблюдать за ней. Прошло пятнадцать дней с момента их разговора, но атмосфера между ними в определенные моменты настолько накалялась, что неудивительно, если Роксана избегает его.

На ней были брюки цвета хаки, испачканные на коленях. Те же полоски грязи виднелись на бедрах, о которые она, вероятно, вытирала руки.

Перчатки валялись рядом с посаженным в горшок деревом. Он поднял перчатки и, подойдя к ней, протянул их.

— О, спасибо, я не могла найти их все утро. Где ты их нашел? — Роксана стояла у старой стены сада, чьи ячеистые камни отливали теплым желтым блеском на солнце.

— Они валялись на земле рядом с лимонным деревом, — сказал он. Она взяла перчатки и тут же бросила их в пустую тачку, которая стояла на краю клумбы.

— Они уже не нужны, — она показала ему свои грязные руки.

— Садовники не могли предложить тебе пару своих перчаток? — удивился Джино.

— Их перчатки грязные, как изнутри, так и снаружи. В любом случае я ненавижу перчатки. В них не чувствуешь, что делаешь.

— Чем ты занималась?

— Проверяла глубину лунок, глазела. Мне казалось, что я нахожусь на археологических раскопках, — она вдруг широко улыбнулась. — Мне даже привиделись римские украшения, монеты, черепки горшков, но оказалось, что это просто кость и консервная банка.

— Не повезло, — он приблизился к ней, не в силах сдержаться — слишком много времени думал о Роксане сегодня утром.

— Ты смеешься надо мной, — она отступила назад и наклонила голову, спиной прижимаясь к стене.

— Тебе нравится, когда я шучу? — спросил Джино.

На этот раз рассмеялась только Роксана.

— И как это тебе удалось это понять всего спустя пару недель? — пробормотала она.

— Так это правда? — спросил Джино.