Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Отдельные всадники сумели нормально сообразить и вывернули навстречу Иоанну. Другие продолжили атаковать пикинеров. Третьи, струхнув, дали деру к переправе.

Секунд пятнадцать прошло.

Двадцать.

Тридцать.

И первые пики с треском начали разлетаться о супостатов, что атаковали не слитной массой, а рассеянным строем. Сильно рассеянным. А, будучи длиннее обычного кавалерийского копья, что употреблялось на Руси в те годы, эти кавалерийские пики не оставляли противникам королевской дружины особых надежд.

Удар. Удар. Удар.

И практически каждый в цель, ибо верная рука опытных дружинников надежно направляла пики. А потом началась свалка. Чтобы отличать чужих от своих, вся королевская рать несла гербовые накидки, как и пехота. Красные. С восставшим золотым львом. Поэтому проблем в маркировке свой-чужой не было. И, обломав пики, дружинники схватились за кончары, начиная колоть, не сильно отвлекаясь на разного рода домыслы. Без накидки? Значит чужой.

Бей! Бей! Бей!

Кончар работал очень продуктивно. Кольчуга его не держала вовсе. А чешуя… ну так. Во всяком случае его выпады иной раз и в грудь пробивали клепано-пришивную чешую. Не всегда и не все. Но все же…

Но хорошее начало не значит хороший конец.

Неуправляемая королевская дружина быстро рассеялась после атаки, растворившись в противнике, значительно превосходящим ее числом. Что не замедлило сказать. Да — урона было нанесено много. Но… то один королевский дружинник полетел на землю, то второй, то третий. Слишком уж много неприятеля.

Так что, поняв гибельность обстановки, Иоанн начал прорываться к пикинерам. Он поспешил с атакой. Нужно было выждать. Нужно было коннице тверской удариться о пики пехотные и покрутиться под огнем аркебузиров. Расстроиться. Потерять мораль и боевой дух. И только тогда ему нужно было бы атаковать. А он полез вперед. Герой хренов.

Этот рывок Иоанна заметили и иные. Что стало началом бегства. Секунд десять и все бойцы в гербовых накидках бросились в рассыпную. Те, что поумнее — к пикинерам. Остальные кто куда.

Тверская конница за ними. Но, приблизившись к пикинерам, она попала под весьма болезненный обстрел аркебузиров. Который ее и отпугнул, позволяя отступавшим всадникам накапливаться там, за спинами пехоты.

Минута.

Вторая.

Подвисшее в воздухе шаткое равновесие.

Тверские кое-как собрались в кучу и мялись. Лезть на пики им не хотелось. Они уже поняли, ЧТО это за напасть. Даже приближаться к пехоте они не желали, так как оттуда очень больно постреливали. Но и уходить вот так не было резона, не добив московскую конницу, что выглядела лакомой добычей.

Тем временем Оболенский, что также вырвался из собачьей свалки целым, начал собирать разбежавшихся всадников на опушке леса. Того самого, откуда и вышло в свое время московское войско. Принимать с обоза новые пики и готовиться к новому бою.

Пики, которые ОЧЕНЬ не понравились тверским, выбив у них с одного налета свыше трехсот всадников. Да и вообще, атакованные столь незначительным войском, они потеряли чрезвычайно много бойцов. Совокупно до половины от изначальных полутора тысяч. И теперь эта зубастая конница вновь собиралась с силами. Да, их было уже не четыре сотни, а едва полторы. Но и они нервировали…

— Развернуться широким ордером, — скомандовал Иоанн пехоте. — Наступаем!

Зазвучали отрывистые команды. И пикинеры с аркебузирами быстро-быстро перестроились. После чего зазвучали волынки, ударили барабаны, и вся эта гребенка пик и аркебуз двинулась в сторону тверской конницы. А король, окруженный полусотней, прорвавшейся к нему всадников, последовал сзади, готовясь в любой момент контратаковать.

Дистанция шестьдесят шагов.

Последний удар барабана. Тишина. Всего несколько секунд. И вышедшие вперед аркебузиры дали общий слитный залп во все четыре сотни «стволов». От чего тверская конница, все еще мявшаяся в нерешительности, дрогнула, поскакав к переправе со всей возможной скоростью.

Иоанн отправился ее преследовать. Да и Оболенский от опушки, все поняв, не стал медлить. Однако особой жатвы собрать не удалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На ту сторону Иоанн лезть не стал, опасаясь плена. Ведь там собралось вторая половина тверского войска. А потому он сильно не наглел. Оболенский же попросту не успел.

А потом со стороны тверского войска подтянулись немногочисленные конные ратники с луками, которыми они могли немало бед наделать при форсировании водной преграды. И пришлось подкатывать артиллерию, дабы их шугануть.

— Доложить о потерях, — отдал распоряжение король, поняв, что бой закончился окончательно.

Оболенский было вскинулся, не привыкший к такого рода командам. Но подчинился. И отправился выяснить сколько в королевской дружине живых да целых осталось. Благо, что рассеявшиеся и разбежавшиеся потихоньку подтягивались обратно.

Иоанн же злился. На себя. Он видел — на месте сшибки лежало до полусотни его всадников. Много. Слишком много. Непозволительно много. Если бы он не поспешил. Если бы подумал, прежде чем скакать в лихую атаку, такого бы не было…

[1] В оригинальной истории Переяславль-Рязанский был переименован в Рязань указом Екатерины II от 1778 года. Старая же Рязань была разрушена монголами в XIII веке и с тех пор не восстанавливалась.

[2] Рязанские бояре Ильины происходили от Дмитрия Ивановича князя Галицкого, которого в XIV веке согнал с его княжения Дмитрий Донской. То есть, были пусть и исхудалыми да Рюриковичами.

Глава 6

1473 год — 3 июня, Тверь

Тверь встретила короля Руси мрачно и безрадостно. Тут шло все к одному. И мерзкий дождь, зарядивший накануне. И закрытые ворота с хмурыми лицами защитников. И покинутый посад, в котором нечего было грабить. Даже частично разобранный, но толком не успели. Спешили видно. Хорошо хоть не сожгли.

— Как же это все не вовремя… — раздраженно бурчал Иоанн, вышагивая под навесом. — Из-за этого треклятого дождя не постреляешь.

— Может быть соорудить навес над орудиями? — Поинтересовался командир артиллерии — Петр. Старший сын плотника, прибившийся к войску из-за способностей к учебе и в особенности математике.

— Влажность воздуха очень высока. Это ведь не ливень идет. Видишь какая водяная взвесь всюду. Словно и не дождь, а какая-то мерзкая пыль, которая просто висит в воздухе. Порох отсыревать станет прямо сразу. Вон — одежда вся насквозь даже под навесом.

— Ну… — попытался было сказать что-то Петр, но не стал, так как никаких мыслей в голову ему не пришло. Он хотел было предложить жаровни под тем навесом поставить, но передумал, поняв опасность открытого огня рядом с порохом.

— Конница по такой мерзкой погоде тоже воевать не станет, — заметил Оболенский. — Ни наша, ни ихняя. Лошади ноги переломать могут. Кому такое нужно?

— Надо бы лагерь нормальный ставить, — продолжал бурчать Иоанн. — Ох беда… из-за этой сырости у нас немало бойцов простудится.

— А чем тебе посад не нравится?

— Обороняться в случае чего как? Порядок поддерживать как? Чистоту? Нет, занимать посад нельзя. Разве что временно. Нужно лагерь ставить нормальный, чтобы все на виду, общественный туалет, плац и прочее. Иначе не только простудами обзаведемся, но и животом маяться начнем. Вот вам крест — не минет сия участь войско наше.

— По былому году как-то обошлось же.

— Так-то только через чистоту и порядок, что я в войске чинил. Болезнь живота она ведь грязь любит, немытые руки, воду не кипяченную и прочее все то, что я требую, а вам не нравится. Я же сказывал уже — такие боли бывают от попадания мельчайших тварюшек внутрь. Их жизнь в животе нашем боль и страданиям нам и приносит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Чудно ты говоришь… — покачал головой Оболенский. — Сложно в такое поверить. Как по мне, так лучше добре помолиться перед приемом пищи и надеется на то, что с божьей помощью обойдется.