Будущее капитализма - Лестер Туроу

Теперь нельзя даже думать о нефтяном бизнесе, не принимая в расчет поставки нефти, которые потекут из стран, ранее составлявших Советский Союз. В конечном счете Каспийское море может стать важнее Персидского залива. К северу от побережья Сибири может оказаться еще что-нибудь большее. Новые поставки прежнего коммунистического мира покончили с монополией устанавливать цены, которой пользовались ОПЕК и страны Персидского залива. Теперь, когда исчез коммунизм, для людей, занятых нефтяным бизнесом, все совершенно изменилось: где делать инвестиции в скважины и трубопроводы, с кем вести переговоры и как могут сложиться будущие цены на нефть.

Но все это справедливо не только для нефтяного бизнеса — это верно и для всех других. В 1993 г. бывший Советский Союз поставлял бывшему капиталистическому миру 1,6 миллиона метрических тонн алюминия (2). И во всем капиталистическом мире владельцы плавильных печей останавливали производство или искали защиты у своих правительств. Норвежские плавильные печи могут быть эффективнее русских, но их предполагают остановить. У русских не было надобности платить капиталистам, они пользовались совершенно устаревшим оборудованием, и им не оставалось делать ничего другого. Что русским казалось вполне приличной долларовой ценой, для норвежцев было разорительной долларовой ценой.

В 1994 г. русский экспорт алюминия был ограничен квотами, наложенными правительствами прежнего капиталистического мира, и теперь все были удивлены размерами русского экспорта никеля (3). Советский титан раньше использовался для коррозиестойких советских атомных подводных лодок. Теперь его можно найти в титановых крючьях и карабинах русского производства, которые вы можете купить в ближайшем магазине горно-спортивного оборудования, — что кажется весьма неэффективным использованием прежде очень дорогого металла военного назначения (4). В 1995 г. в ход пошла шерсть. В какие-нибудь восемнадцать месяцев экспорт шерсти поднялся с 9 миллионов килограммов до 186 миллионов килограммов — разоряя прежних капиталистических производителей в таких местах, как Австралия, потому что ее продавали за четверть нормальной цены (5).

Кто был в девятнадцатом веке крупнейшим в мире производителем зерновых? Это были не Соединенные Штаты, не Канада, Аргентина или Австралия — нынешние крупные экспортеры. Это была Российская империя — Украина и смежные с нею области. Украина — потенциально лучшее место в мире для выращивания зерна. Хорошая почва и хорошие дожди соединяются здесь с лучшей в мире естественной транспортной системой — рядом рек, текущих на юг к Черному морю, так что дешевый водный транспорт избавляет от стоимости всех этих тысяч километров длинных, дорогих железнодорожных перевозок, обременяющих другие страны — производители зерна.

Украина еще не пришла в себя, но что будет, когда она очнется? Крупнейшие производители сельскохозяйственных машин, «Джон Дир» и ФИАТ, учредят кредитные компании вроде «Кредитной корпорации Дженерал Моторс» (General Motors Acceptance Corporation), которые будут давать взаймы собственникам земли деньги на закупку машин. Взамен они будут получать зерно для продажи на мировом рынке. Эта продажа разорит миллионы менее производительных фермеров во всем мире.

Очевидно, кто будет разорен в Соединенных Штатах. Найдите 98-й меридиан, вспомнив, что треть Канзаса лежит к востоку от этого меридиана, проведите прямую от канадской границы к Мексиканскому заливу, а затем отклонитесь к западу до Скалистых гор. Земля здесь гораздо хуже, чем на Украине, дожди реже, а транспортная система намного, несравненно хуже украинской. Это произойдет еще не завтра, но это должно произойти.

Для французских производителей зерна главная угроза исходит не из Америки, а из Восточной Европы. Французы привыкнут есть рогалики из украинской пшеницы — если не захотят увидеть два миллиона украинцев, живущих в Париже. Все это верно не только для сельского хозяйства, но и для всего остального. Либо жители Западной Европы привыкнут покупать продукцию, которую может изготовлять Восточная Европа (закрыв свои собственные предприятия, производящие эту продукцию), либо жители Восточной Европы миллионами двинутся на запад в поисках более высоких заработков.

Прежний Советский Союз был обществом, высоко оснащенным наукой, способным делать самое изощренное вооружение — запустившим вдвое больше космических ракет, чем Соединенные Штаты. Все эти инженеры и ученые не исчезли. Уже есть американские компании, организовавшие инженерные группы в Санкт-Петербурге и Москве, которыми можно управлять из Калифорнии или Массачусетса с помощью электронной связи. Русские физики могут превосходно преподавать в американских университетах, и теперь десятки их претендуют на профессорские должности, когда на них объявляются конкурсы. Зачем платить американскому доктору физики (Ph. D) 75 000 долларов в год, если можно нанять в прежнем Советском Союзе лауреата Нобелевской премии за 100 долларов в месяц? Заработная плата ученых уже начала реагировать на этот более дешевый источник высококвалифицированной рабочей силы.

В каждой социальной системе есть вещи, которые она делает хорошо, и вещи, которые она делает плохо. У коммунизма была плохая экономика, но хорошая школьная система. Там верили во всеобщее образование и пытались осуществить этот идеал. В ряде стран оно строилось уже на весьма прочном основании (например, в Венгрии), а в ряде других (скажем, в Китае) оно прививалось к культуре, уже высоко ценившей образование (такова была конфуцианская культура). В любой коммунистической стране вы найдете лучшее образование, чем у ее соседей. На Кубе образование лучше, чем в Латинской Америке. В Китае образование лучше, чем в Индии. Если говорить о формальном образовании, которое можно получить в школе, то в Восточной Европе такое образование, возможно, лучше, чем в Западной Европе. Гражданам бывших коммунистических стран недостает еще конкретных навыков работы и умения играть в капиталистические игры, как это умеют делать в Западной Европе, но они этому научатся.

Предположим, что мы подробно проэкзаменуем всех выпускников средних школ Америки, проверив их уровень образования, а затем проведем такой же экзамен в прежнем коммунистическом мире (насчитывающем 1,9 миллиарда человек). Много ли окажется среди этих последних тех, кто сдаст экзамен с лучшими оценками, чем средний выпускник американской средней школы? Ответ будет, по существу, — «бесконечное множество», сотни миллионов людей знают больше среднего американца.

Кто станет платить выпускнику американской средней школы 20 000 долларов в год, если можно найти за 35 долларов в месяц лучше обученного китайца, который будет усердно трудиться в Китае двадцать девять дней в месяц, по одиннадцать часов в день? Двигаясь к востоку от Германии, вы скоро окажетесь в странах с таким же уровнем образования, как в Германии, но с заработной платой в 5 или 10 процентов немецкой (6).

Эффективные поставки образованной рабочей силы в капиталистический мир резко расширились, и это должно сильно отразиться на заработках образованных людей в прежнем капиталистическом мире — так что шокирующие испытания не позади нас, а впереди.

В то время как бывший Советский Союз будет сильнее всего влиять на разработку естественных ресурсов и научную работу, Китай будет больше всего влиять на обрабатывающую промышленность, использующую рабочую силу низшей и средней квалификации. Во всех видах промышленности, где можно быстро обучить производственным навыкам сообразительных, сравнительно образованных, стремящихся к продвижению работников физического труда, Китай сразу же войдет в мировую экономическую игру, как это уже произошло в некоторых отраслях, например, в текстильной, обувной промышленности и в изготовлении электронных деталей. Большая часть мирового производства с низкой или средней квалификацией переместится в Китай. Это коснется рабочих мест в богатых промышленных странах, но также и рабочих мест в развивающихся странах со средним уровнем заработной платы. Производство кожаной обуви в южной Бразилии и в северной Аргентине уже испытывает сильное конкурентное давление Китая (7).

С пространственной точки зрения развитие Китая благотворно для всего мира. Но при ближайшем рассмотрении оно кажется угрожающим.

Китай экономически растет (на 10 % в год в течение более пятнадцати лет), и если прежний капиталистический мир хочет избежать расстройства пищеварения при попытке поглотить 1,2 миллиарда китайцев, включающихся в глобальную экономику, то он и сам должен быстро перестроиться. Придавая должное значение тому факту, что в Китае живет пятая часть человечества, рассмотрим этот вопрос более подробно (8).