Скарабей - Валерий Моисеев

Заскрипев тормозами, Сенсей остановился прямо перед воротами на территорию особняка Хромова. То, что ворота были заперты, отчасти успокоило его. Подергав замок, Сенсей убедился, что он цел. Калитка также была заперта изнутри.

- Дрыхнут, наверное, сучата! - с облегчением пробормотал он и, поплевав на руки, полез через забор.

Но, уже подходя к самому особняку, сердце у него вдруг екнуло от нехорошего предчувствия. Дверь в дом была приоткрыта. Его парни определенно не могли оставить ее в таком виде, на ночь глядя. Словно услышав его мысли, дверь качнулась на петлях и захлопнулась, для того чтобы через мгновение снова приоткрыться. Видимо она все время так и хлопала на ветру. Сомнительно чтобы под такой аккомпанемент Слон с Вадиком смогли бы уснуть.

Сенсей собрался и уже приготовился к тому, что внутри особняка его не ожидает ничего хорошего, но, то, что он там увидел, перешагнув порог, превзошло его самые худшие ожидания. Слон с Вадиком лежали, а вернее сказать, валялись прямо посередине холла. Внешне они напоминали тюки только, что выстиранной плохо отжатой небрежно брошенной одежды, насквозь пропитанные кровью. Конечности их были неловко подвернуты, видимо их столкнули с высокой парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Подняв голову, Сенсей увидел на мраморных ступенях смазанные следы крови.

Подойдя к телам, Сенсей наклонился и пощупал пульс сначала у Слона, который лежал к нему ближе, потом у Вадика. Слон был безнадежно мертв, а Вадик еще дышал. Сенсей опустился на пол, и осторожно приподняв, положил окровавленную голову Вадика себе на колени. В глазах у него стояли слезы, все перед ним двоилось и плыло. Он со злостью вытер глаза перепачканной в крови рукой и закусил губу.

Он помнил этих парней еще совсем мальчишками. Они постоянно держались вместе, в школе сидели на одной парте, вдвоем ходили на тренировки. И при всем при этом постоянно спорили. Сенсей прозвал их Чипом и Дейлом. Они и внешне походили на вихрастых непоседливых бурундучков. Это потом, с возрастом у Слона гены начали брать свое, и он стремительно вытянулся и набрал вес.

И вот сейчас какие-то ублюдки тупо забили его ребят. То что противник имел значительный численный перевес не вызывало у Сенсея ни малейших сомнений. Он сам тренировал Слона с Вадиком, вложил в них душу, научил всему, что умел сам или почти всему что умел. Некоторые, рискованные с точки зрения морали, особо убойные вещи он все же не решился передать своим ученикам. И как теперь выяснилось совершенно напрасно. Если бы он доверял им больше, возможно, Слон остался бы жив, а Вадик пострадал значительно меньше.

То, что произошло с его ребятами, было на его, Сенсея совести. И никто кроме него не нес за это ответственности. Он не имел права оставлять двоих неопытных юнцов без подстраховки в незнакомом месте. Внезапно горестные мысли Сенсея были нарушены страшным замогильным стоном, который послышался из порванных окровавленных губ Вадика.

Сморщившись от страшной боли и, приоткрыв затекший оплывший, налитый кровью глаз, он что-то прошептал.

Сенсей успокаивающе погладил его по плечу и ласково проговорил:

- Ничего, ничего! Сейчас вызовем 'скорую' и все будет хорошо! Вы у меня еще молодые запас прочности у вас есть. Так что выкарабкаетесь!

Он посчитал, что сейчас не самое удачное время, чтобы сообщать еле живому парню про гибель лучшего друга.

Вадик болезненно скривил угол порванного рта и прошептал:

- Били, сильно очень.

- Кто это были, узнаешь? - с надеждой спросил Сенсей.

Вадик утвердительно повел окровавленной головой и прежде чем ответить облизнул запекшиеся, пересохшие губы.

- Уроды, все в масках. Много, - он закашлялся и, закрыв глаза, какое-то время собирался с силами. - Одного я узнал, зовут Костя Кислый, человек Пономаря.

- Ты уверен? - спросил Сенсей.

- Я с него маску стянул, - прошептал Вадик и отключился.

Новость огорошила Сенсея. То, что в деле замешан Пономарь неприятно поразило его. Зачем Пономарю, старому, матерому вору, живущему по понятиям, вдруг понадобилось учинять такое? Быть может, у Хромова были какие-то свои проблемы с бандитами, о которых он предпочел умолчать? Что же это была за подстава и в какое такое дерьмо втянул его этот гребаный бизнесмен?

Хотя, скорее всего у Пономаря были какие-то свои темные дела со столичным бизнесменом. И на то, что кто-то шпионил за соседним участком, Пономарь отреагировал по его понятиям вполне адекватно. Тем более, что Вадик видел убийство гастербайтера.

У Сенсея никогда не было проблем с бандитами, впрочем, также как и с полицией. Сенсея в Ежовске хорошо знали и те и другие. Многие прошли через его спортклуб и ничего кроме чувства благодарности, за доброе отношение и полученную науку, к нему не испытывали.

Впрочем, теперь все это уже не имело для Сенсея никакого принципиального значения. Ибо для себя он уже решил, что за Слона и Вадика ему будет отвечать лично Пономарь. Причем так, что старый бандит проклянет тот день и час, когда опрометчиво дал команду своим псам штурмовать особняк Хромова и калечить его ребят.

Неожиданно напряженный ход мыслей Сенсея был прерван звуками многочисленных шагов. Он быстро снял с себя джинсовую куртку, свернул ее и осторожно переложил на нее голову Вадика. Подняв побелевшие от бешенства глаза он внимательно смотрел, как холл неторопливо заполняла толпа из десяти или около того человек.

Вадик не ошибся, это были определенно люди Пономаря. Многих он знал лично. И судя по тому, что на них не было масок, им, было, совершенно безразлично узнают их или нет. А это могло означать лишь одно, они пришли для того чтобы убить Сенсея.

- 11 -

Древний Египет, Мемфис.

Сети застыл, не зная, что ему делать дальше. То ли падать ниц перед божеством, то ли бежать прочь? Его инстинкт склонялся в пользу последнего. Полностью захваченный видом шакалоголовго бога он совершенно утратил над собой всякий контроль. Чего нельзя было сказать об Эхнасете. Его, захваченного одной лишь мыслью о том, как ему сохранить в целости и сохранности неприкасаемую особу Фараона, мало заботили возникающие перед ним непонятности и несуразности. Если Сети конкретно зациклился на одном только Анубисе, то Эхнасет воспринимал всю ситуацию целиком, не деля и не дробя ее на отдельные участки и фрагменты.

Он явственно видел перед собой небольшой подземный зал, прямоугольной формы, облицованный грубым камнем. На некотором расстоянии друг от друга помещение было разделено вертикальными колоннами, поддерживающими идеально ровный свод подземного помещения. Причем колонны были выполнены не в традиционном египетском стиле, изображающем связанные, вместе стебли лотоса, увенчанные, сверху пышными соцветиями. Они являли из себя нечто откровенно пугающее, совершенно непостижимое для человеческого разумения. Это был кошмарный синтез костяков, сухожилий и оголенных мышц, плотно переплетенных и закрученных с некими загадочными структурами в немыслимые кренделя и завитушки.