Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А я вот недавно по одному делу в суде в качестве эксперта выступала, – сказала Александра, сделав вид, что не услышала вопроса. – Так вот, обратила внимание, что статуя богини правосудия при входе – без повязки на глазах. Кто ей, бедняжке, повязку снял, не знаешь?
– Ой наблюдательная! – протянул Кузя уважительно.
– А глаза вроде как на весы скосила. Кто больше положит. Ей бы еще вместо карающего меча телефонный аппарат правительственной связи рядом пристроить. До полного комплекта и для большей непредвзятости.
Кузя рассмеялся, нежно глядя на спорщицу.
– Вот потому мы, мужчины, вас, женщин, к политике и не подпускаем, что чересчур уж вы эмоциональные, мелочи замечаете и им значение придаете, и еще непрерывно на диетах сидите, – добродушно улыбнулся он.
– Фемида без повязки на глазах, скромные госслужащие на дорогущих иномарках, так же как и название «криминальная милиция», не мелочи, а символы, – возразила Александра. – А символ непосредственно связывает нашу активную жизнь с семантическим миром нашего бессознательного. И уж из коллективного бессознательного такие «мелочи» не просто вытащить. Потому люди так и настроены по отношению к чиновникам. А в политике, кстати, женщины свое слово скоро скажут. Пришло уже наше время власть в руки брать повсеместно! – сурово заявила она.
Кузя напрягся. Превращение из учителя в ученика, к тому же потенциально подчиненного руководителю в юбке, его явно не устраивало, поэтому он сделал вид, что занят тортом.
– Скажи, Кузя, – не унималась Александра, – я слышала от отца, правда, что после смерти Сталина негласная договоренность достигнута была, что высокопоставленных чиновников не убивают и по возможности не сажают, даже когда они с головы до ног в дерьме измазались?
Кузя глотнул чаю и нарочито лениво потянулся.
– Ну, уж ты скажешь, не сажают. Одному нашему за прегрешения в баньке аж семь лет дали…
– Ага, – согласно кивнула Александра. – Семь лет. Условно.
Кузя лучезарно улыбнулся и развел руками, что должно было означать – без комментариев.
– Кстати, – он попытался закончить неприятный разговор – настроение любимой женщины было важнее, – я тебе не рассказывал, как недавно одна фирмешка у службы судебных приставов, которая Министерству юстиции подчиняется, семь миллионов отсудила? Радовались, как дети! Придурки! Считают, что приставы, как унтер-офицерские вдовы, сами с себя взыскивать деньги будут! А судья в исполнительном листе вместо слова «взыскать» – «обязать вернуть» написал. Все по закону. Это значит, Минюст в добровольном порядке должен ошибку своих же судебных приставов признать, расходы в строку бюджета включить и судебное решение исполнить. Мы все обхохотались, когда узнали. Всю оставшуюся жизнь свои деньги получать будут! У них, бедолаг, один только путь – в Гаагу, в международный суд. А там, пока суд да дело, у нас все руководство страны сменится… по возрасту.
Александра печально улыбнулась.
– Задам, вероятно, глупый вопрос: за что боролись? Все эти романтические общественные и правозащитные движения и баррикады у Белого дома в 1991-м? Я, кстати, тоже еду защитникам носила! Так хорошо было! У людей надежда появилась, что жизнь другая приходит. Настоящая…
В глазах Кузи промелькнули давние воспоминания.
– Я тоже в те времена под песню Цоя вдохновлялся, – он вдруг ухватил рукой воображаемый микрофон и пробасил: «Перемен требуют наши сердца… Перемен, мы ждем перемен…»
Александра даже захлопала в ладоши. Таким Кузю она еще не видела.
– Только в то же самое время первые частные банки, фирмы и совместные предприятия туда наличку мешками сдавали, чтобы новую власть поддержать и светлое будущее себе купить. Кстати, – оживился он, – скажу честно, то был единственный момент искреннего единения власти, народа и бизнеса в новейшей истории. Такое теперь ой не скоро повторится. Если вообще когда-нибудь повторится. Да-а, – с усмешкой протянул он. – Все тогда жаждали перемен, а когда они произошли, приняли желаемое за действительное. Ну а когда поняли, что на самом деле случилось, всю крупную собственность в стране через ваучерную приватизацию уже поделили, – он развел руками.
– И назвали первичным накоплением капитала. Прямо как в капиталистических странах, – скептически усмехнулась Александра.
– Ну, есть здесь, конечно, доля лукавства, – согласился Кузя. – Они, «буржуины», там хоть и с нарушением закона и норм морали, но все же сами материальные ценности создавали, а наши, конечно, уже созданные прихватили…
– …при помощи продажных чиновников, которые теперь как сыр в масле катаются, – добавила Александра. – А потом власть отсоединилась сначала от народа, затем от крупного бизнеса, потому что сама стала крупнейшим бизнесменом и создала экономического и политического уродца под названием, – задумалась, подбирая определение, – административный капитализм… с регулируемым чиновниками рынком.
Кузя чуть не ахнул.
– Ты что, милая, в экономический кружок записалась? А что ж про социальную ориентированность тогда ничего не сказала?
– Социальная ориентированность власти теперь все больше выражается в подачках с барского стола кое-где и кое-кому под восторженную телевизионную трескотню. И называется это «поистине царским подарком». Это я наши СМИ цитирую, – пояснила она. – И люди начинает мечтать, как бы до самого верха достучаться и под «царскую» раздачу попасть… в виде квартиры или водопровода, а то еще и газоснабжения. Скажи, я вот слышала, что налоги, прямые и, как их… – она покрутила рукой.
– …косвенные, – подсказал Кузя.
– Да-да, косвенные, в нашей стране чуть ли не девяносто копеек с каждого рубля составляют.
– Ну, это как считать, – уклонился Кузя от ответа.
– А как ни считай, – она махнула рукой. – Свой пример приведу.
Кузя посмотрел на нее с интересом.
– Вот объясни мне, дорогой, почему я должна за дом, построенный моим отцом на честно заработанные деньги, с которых все налоги уплачены, немаленький налог на имущество ежегодно платить? За газ, свет, воду – понимаю. Я их расходую. Хотя ценообразование тоже не понимаю. А дом? А вот если бы в нем осталась жить одна моя мать-пенсионерка и ей нечем было бы платить? Ей что, в шалаш переселяться или в дом престарелых, а дом с участком государству за долги по налогу на имущество отдать? Но это же ее дом! И
