Удар бумеранга - Чингиз Абдуллаев

Молодой парень только мычал от боли, и это мычание почему-то напомнило Вениамину довольное урчание Андрея Андреевича. Вид лежавшего на полу голого молодого человека вызывал какие-то ассоциативные чувства. Он даже не понимал, что именно с ним происходит.

– Убирайтесь! – приказал солдатам Вениамин. – Все вон отсюда.

Когда они вышли, он закрыл дверь и подошел к лежащему солдату. Розовое голое тело походило на тело молодой женщины. Вениамин принес стул, сел на него, а парень наконец поднял голову.

– Ладно, успокойся, не дергайся. За что они тебя так? – пробормотал Вениамин.

– Я отказался… – простонал солдат.

– От чего отказался? – поинтересовался Вениамин. Он уже знал ответ на этот вопрос, но ему захотелось услышать его из уст самого парня.

– Они хотели меня вместо… вместо женщины, – выдохнул тот.

Он действительно похож на молодую женщину, равнодушно подумал Вениамин. Интересно, как в военкоматах отбирают в армию солдат с нетрадиционной сексуальной ориентацией?

– Ты, наверно, «голубой»? – поинтересовался он. – Только честно, не лги.

– Да. Но я не хотел с ними. Честное слово, не хотел. И ни с кем не хотел.

– Давно сюда прибыл?

– Уже две недели.

– Значит, так, – деловито начал Вениамин. – Дела твои очень плохи. У тебя на лице написано, что ты «голубой», и одному тебе здесь не выжить. Забьют до смерти, либо заставят «обслуживать» всех без исключения. Понимаешь?

– Да, – выдохнул парень. У него было разбито лицо, кровь, выступившая на губах, еще сильнее возбуждала Вениамина.

– Если хочешь, я буду твоим другом, – предложил он.

Солдат молча опустил голову.

– Не хочешь – не нужно, – равнодушно произнес Вениамин. – Тогда сам разбирайся со своими проблемами. Долго отказывать всем ты не сможешь.

– Я понимаю, – прошептал солдат.

– Значит, согласен?

– Да, – снова опустил голову солдат.

– Иди сюда, – позвал его Вениамин, чувствуя, как в нем нарастает желание. Почему-то именно кровь на лице солдата возбуждала сильнее всего. – Ближе! – приказал он, снимая ремень.

В этот день Вениамин снова почувствовал себя лучше. Гораздо лучше, чем раньше. Нет, он не позволил себе интим в прямом смысле этого слова. Всего лишь немного «развлекся». В отличие от Тины и Светы, с которыми у него были проблемы, на этот раз все прошло без проблем. И вид голого солдата, с розовым, как у женщины, телом, дрожавшего от боли и страха, напомнил юношеский эпизод с курочкой. Это было удивительное чувство, когда ощущаешь себя настоящим хозяином положения, а не статистом, как в случаях с обеими женщинами. И ему очень понравилось.

Вениамин сдержал слово: солдата больше никто не трогал, а через несколько недель пришел приказ о его переводе в другую часть. Больше Вениамин никогда его не видел, но залитое кровью лицо и страх, который явно испытывал солдат, стали теперь для него символами удовольствия. И мысль о возможном насилии все чаще и чаще посещала его в беспокойных снах.

Глава 9

Они прибыли в Уфу в десять утра. В аэропорту их уже ждали. Мужчина, встречавший их, представился полковником Салимовым. У него было характерное азиатское лицо, темные усы и рано поседевшая голова, хотя на вид ему было не больше сорока. Он предложил гостям отправиться завтракать, но Резунов настоял, чтобы их сразу отвезли на место преступления.

В машине все трое приехавших молчали, словно им не о чем было спрашивать Салимова. Тот сидел впереди, рядом с водителем, и тоже молчал, рассудив, что лучше отвечать на вопросы прибывших, чем проявлять собственную инициативу. Наконец они подъехали к дому, где было совершено преступление. Он находился в довольно отдаленном месте, рядом со школьным двором, где весело резвились дети, не подозревавшие о произошедшей здесь около двух месяцев назад трагедии.

На чердак вела довольно крутая металлическая лестница. Поднимаясь наверх, Дронго невольно задел головой потолок и пригнулся.

– Вот здесь все и произошло, – сказал Салимов. – Здесь мы ее обнаружили. Хотя некоторые эксперты считают, что, возможно, ее убили в другом месте, а затем уже перенесли сюда. Но это достаточно спорный вопрос, и учтите, что прошло некоторое время, пока мы обнаружили тело.

– А одежду нашли? – уточнил Резунов.

– Да. Остатки одежды валялись здесь. Но непонятно, как она могла сюда подняться, почему согласилась? А если он ее силой затащил, то как сумел подняться на чердак?

– Я прошел с трудом, – подтвердил Дронго. – Поднять сюда женщину практически невозможно, даже если он чемпион мира по тяжелой атлетике. Только если она была без сознания.

– Наши тоже так считают, – подтвердил Салимов. – Но тогда вообще ничего не понятно. Эксперты считают, что в тот момент, когда он ее насиловал, она была еще жива.

– Может, она добровольно пошла с ним на контакт? – спросил Резунов.

– Исключено. Ее изнасиловали. Мы сумели провести весь комплекс патологоанатомических экспертиз. Хорошо, что вы приехали так быстро, через две недели этот дом будут сносить. Здесь все время дежурит наш сотрудник, чтобы не пускать детей из соседней школы. Для них это роковое место, полное тайны. Все хотят залезть именно на чердак, а пол уже давно прогнил, может случиться все, что угодно. Поэтому и не пускаем.

Гуртуев прошелся по чердаку, затем обернулся к Дронго и прошептал:

– Интеллект. Очевидно, убийца действует не с помощью грубой силы. Обаяние и интеллект, вот составляющие его действий.

– Возможно, – согласился Дронго.

Салимов смотрел на них, пытаясь скрыть свои чувства. Эти московские эксперты приехали осматривать место преступления спустя два месяца после убийства. Интересно, что здесь можно найти через столько времени? Расследованием занимаются лучшие следователи башкирского следственного комитета, подключена вся городская милиция, а эти прибывшие считают, что могут обнаружить какие-то следы или, просто посмотрев на место преступления, сразу вычислить преступника.

– Мы ищем не оставшиеся следы, – неожиданно проговорил высокий эксперт, словно подслушав его мысли. – Нам важно понять психологию преступника, его внутреннее состояние.

– Какое у него может быть внутреннее состояние? – пожал плечами Салимов. – Я уже двадцать лет работаю в милиции. Давить таких надо, а не думать об их внутреннем мире. Просто ловить и стрелять как бешеных собак.

Резунов, в знак солидарности со своим башкирским коллегой, одобрительно кивнул головой, но ничего не сказал. Гуртуев, осматривая чердак, вообще не услышал этих слов, а Дронго не стал возражать.

– Она работала в библиотеке? – спросил он.

– Да. И была на хорошем счету, – подтвердил Салимов. – Ее даже хотели назначить заведующей другой библиотекой. В соседнем районе. Но она отказалась, не хотела ездить туда на автобусе.

– У нее была семья?

– Нет. Они с мужем развелись еще три года назад. Мы его проверяли, он находился в командировке, в Белоруссии. В библиотеке о ней все отзывались очень хорошо. У нее со всеми были прекрасные отношения. На сороковой день пришло столько людей. Вы бы слышали, как о ней говорили.

– А ее бывшая семья?

– Отец был известным строителем в Башкирии. Скончался несколько лет назад от инфаркта. Мать у Татьяны Касимовой русская, и дочь очень на нее походила. Такая же блондинка, хотя отец был темным.

– Они родом из Уфы? – уточнил Дронго.

– Мать – да, а отец из Арсланово, это небольшой городок недалеко от столицы Башкирии. Там живут все его родственники.

– Ясно. А библиотека, где она работала, очевидно, недалеко отсюда? – продолжал свои вопросы Дронго.

– Недалеко, один квартал отсюда.

– И домой она возвращалась мимо этого здания, – быстро проговорил Дронго.

Салимов даже вздрогнул от неожиданности и удивленно спросил:

– Вы раньше бывали в Уфе или изучили план города?

– Нет. Просто вы сами мне подсказали. Она не хотела переходить в другую библиотеку, чтобы не ездить далеко на автобусе. Значит, ходила на работу пешком. Поэтому я и подумал, что жила она недалеко и ее путь проходил мимо этого дома.

– Мимо школы, – подтвердил Салимов. – Отсюда гораздо короче, и всегда много людей.

– И никто ничего не увидел?

– Никто. Когда Татьяна на следующий день не вышла на работу, все решили, что она заболела. Вспоминали, что в тот день она чувствовала себя как-то странно, даже решила уйти пораньше и отпросилась у заведующей, сказала, что плохо себя чувствует. Поэтому ее не сразу хватились. А через несколько дней начались поиски.

– Она сказала, что плохо себя чувствует, – мрачно повторил Дронго и тут же спросил: – У нее был мобильный телефон?

– Конечно. Мы проверили входящие и исходящие звонки, распечатали и звонки за весь последний месяц. Ничего подозрительного.

– Сейчас преступники стали умнее, – заметил Дронго. – Знают, что следователи в первую очередь проверяют мобильные телефоны. А городские номера в ее квартире проверили?