Славянские обряды, заговоры и ворожба - Ольга Крючкова

Дабы уберечь коров от падежа, в хлевах развешивали старые лапти, пропитанные дегтем. Крестьяне верили, что таким образом они смогут отпугнуть «коровью смерть».

В некоторых среднерусских областях считали, что в день Агафьи Коровницы в дома через дымоходные трубы забирается нечистая сила. Для предотвращения проникновения нечисти в дом, специально закрывали трубу или замазывали дымоход глиной. А саму печь окуривали чертополохом.

Этот день также называли также Агафьей-голендухой, в связи с тем, что к этому времени продовольственные запасы в крестьянском хозяйстве подходили к концу, и наступала голендуха, то есть голод.

Св. Агафью почитали в народе, как защитницу от пожаров. Поэтому в день её памяти в церкви освящали хлеб с солью, которые затем хранили в доме. В случае пожара их бросали в огонь или на землю, чтобы отвести пожар от деревянных строений.

Онисим-овчар (28 февраля)

Онисим-овчар – день памяти св. Онисима отмечается православной церковью 28 февраля. Онисим родом из г. Колосса во Фригии был одним из семидесяти апостолов и принял крещение от апостола Павла. По преданию Онисим был назначен епископом в Эфесе. В 109 году в Риме он был до смерти забит камнями противниками христианской веры.

В народной традиции св. Онисим считался покровителем овец, и потому его называли овчаром, то есть пастухом овец. На Онисима-овчара существовал обряд кликанья звезды. Это делалось для того, чтобы овцы лучше ягнились.

Обряд кликанья звезды

Поздно вечером, когда на небе появляются звезды, хозяин овец и пастух идёт за околицу. Там он трижды кланялись на все четыре стороны. После чего пастух становился на овечью шкуру и произносил заговор:

«Засветись звезда ясная, по поднебесью, на радость миру крещеному. Загорись огнем негасимым на утеху православным. Ты загляни, звезда, на двор рабу (имя). Ты освети, звезда ясная, огнем негасимым белояровых овец. Как по поднебесью звездам не счесть числа, так бы у раба (имя) уродилось овец более того».

Обряд «зорнения» пряжи

В южнорусских областях существовал обряд «зорнения» пряжи: девушки, женщины вывешивали мотки пряжи на утренний мороз. Считалось, что от этого пряжа становится белой, чистой и крепкой.

Также «зорнение» применялось к зерну, предназначенное для посевов, чтобы урожай хлебов был лучше. С помощью обряда «зорнения» на Онисима-овчара очищали конопляное масло. Его перемешивали со снегом и ставили на солнце, отчего снег таял и впитывал темные примеси из масла. Загрязненная вода оседала внизу, а ночью замерзала, и наверху оставалось очищенное и осветленное масло.

Любовные заговоры

Заговоры для привлечения девушек

1. На море, на океане, на острове на Буяне, лежит доска, на той доске лежит тоска. Бьется тоска, убивается тоска, с доски в воду, из воды в полымя, из полымя выбегал сатанина, кричит: «Павушка Романея, беги поскорее, дуй рабе (такой-то) в губы и в зубы, в ее кости и пакости, в ее тело белое, в ее сердце ретивое, в ее печень черную, чтобы раба (такая-то) тосковала всякий час, всякую минуту, по полудням, по полуночам, ела бы не заела, пила бы не запила, спала бы не заспала, а все бы тосковала, чтоб я ей был лучше чужого молодца, лучше родного отца, лучше родной матери, лучше роду-племени». Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в океан-море, под бел-горюч камень алатырь. Кто мудренее меня взыщется, кто перетаскает из моря весь песок, тот отгонит тоску.

2. Заговор читается на подаваемое питье.

Лягу я, раб Божий, помолясь, встану я, благословясь; умоюсь я росою, утрусь престольною пеленою, пойду я из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чисто поле, во зеленое поморье. Стану я на сырую землю, погляжу я на восточную сторонушку, как красное солнышко воссияло, припекает мхи-болоты, черные грязи. Так бы припекала, присыхала раба Божия (имя) о мне, рабе Божьем (имя) – очи в очи, сердце в сердце, мысли в мысли; спать бы она не заспала, гулять бы она не загуляла. Аминь тому слову.

3. На море, на окиане есть бел-горюч камень алатырь, никем неведомый; под тем камнем сокрыта сила могуча, и силы нет конца. Выпускаю я силу могучу на (имя) красную девицу; сажаю я силу могучу во все составы, полусоставы, во все кости и полукости, во все жилы и полужилы, в ее очи ясны, в ее щеки румяны, в ее белу грудь, в ее ретивое сердце, в утробу, в ее руки и ноги. Будь ты, сила могуча, в (имя) красной девице неисходно; а жги ты, сила могуча, ее кровь горячую, ее сердце кипучее на любовь к (имя), полюбовному молодцу. А была бы красная девица (имя) во всем послушна полюбовному молодцу (имя) по всю его жизнь. Ничем бы красная девица не могла отговориться, ни заговором, ни приговором, и не мог бы ни стар человек, ни млад отговорить ее своим словом. Слово мое крепко, как бел-горюч камень алатырь. Кто из моря всю воду выпьет, кто из поля всю траву выщипит, и тому мой заговор не превозмочь, силу могучу не увлечь.

4. Исполнена есть земля дивности. Как на море, на окиане, на острове на Буяне есть бел-горюч камень алатырь, на том камне устроена огнепалимая баня, в той бане лежит розжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски, и бросаются тоски из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, оттуда чрез все пути и дороги и перепутья, ветром и аером. Мечитесь тоски, киньтесь тоски и бросьтесь тоски в буйную ея голову, в тыл, в лик, в ясные очи, в сахарныя уста, в ретивое сердце, в ее ум и разум, в волю и хотение, во все ее тело белое и во всю кровь горячую, и во все ея кости, и во все составы: в 70 составов, полусоставов и подсоставов. И во все ея жилы, в 70 жил, полужил и поджилков, чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала по всякий день, по всяк час, по всякое время, нигде б пробыть не могла, как рыба без воды. Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, из дверей в двери, из ворот в ворота, на все пути, и дороги, и перепутья с трепетом, тужением, с плачем и рыданием, зело спешно шла бы и бежала, и пробыть бы без него ни единыя минуты не могла. Думала б об нем, не задумала, спала б, не заспала, ела бы, не заела, пила б, не запила, и не боялась бы ничего, чтоб он ей казался милее свету урица, милее солнца пресветлаго, милее луны прекрасныя, милее всех и даже милее сну своего, по всякое время: на молоду, под полн, на перекрое и на исходе месяца. Сие слово есть утверждение и укрепление, им же утверждается, и укрепляется, и замыкается. Аще ли кто от человек, кроме меня, покусится отмыкать страх сей, то буди яко червь в свище ореховом. И ни чем, ни воздухом, ни бурею, ни водою, дело сие не отмыкается.

5. Говорить на пряник, который должен быть подарен любимой девушке.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Стану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из дверей воротами, в чистое поле и взмолюся трем ветрам, трем братьям: «Ветр Моисей, ветр Лука, ветры буйные, вихори! Дуйте и винтите по всему свету белому и по всему люду крещеному; распалите и присушите медным припоем рабу (имя) ко мне, рабу Божию (имя). Сведите ее со мною – душа с душею, тело с телом, плоть с плотию и не уроните, по всему белому свету гуляючи, той присухи крепкой ни на воду, ни на лес, ни на землю, ни на скотину и ни на могилу. В воду сроните – вода высохнет; на лес сроните – лес повенет; на землю сроните – земля сгорит; на скотину сроните – скотина посохнет; на могилу к покойнику сроните – костье в могиле запрядает. Снесите и донесите, вложите и положите в рабицу Божию (имя), в красную девицу, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и плоть. Чтоб красная девица не могла без меня, раба Божия (имя), ни жить, ни быть, ни дни дневать, ни часа часовать, о мне, о рабе Божием (имя), тужила и тосковала». В чистом поле сидит баба-сводница, у той у бабы у сводницы стоит печь кирпична, в той печи кирпичной стоит кунжан литре; в том кунжане литр всякая веща кипит, перекипает, горит, перегорает, сохнет и посыхает: и так бы о мне, рабе Божьем (имя), рабица Божья (имя) сердцем кипела, кровью горела, телом сохла и не могла бы без меня, раба Божия (имя), ни жить, ни быть, ни дни дневать, ни часа часовать; ни едой отъестись не могла бы от меня, ни питьем отпиться, ни дутьем отдуться, ни гулянкой загулять, ни в бани отпариться. Тем моим словам ключ и замок, аки крест на церкве. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Аминь. Аминь.

6. Подымусь, помчусь к быстрой реченьке, что бежит-шумит лугом бархатным. Речка быстрая, воды светлые, отнесите вы словеса мои красной девице (имя), что живет одна в той сторонушке и красна мила, аки солнышко! Пусть не ест она, пусть не спит она, а лишь думает обо мне (имя) всегда, добре молодце. Гложет пусть ее сердце чуткое змея лютая, тоска смертная, обо мне (имя), дружке, добре молодце. Пусть глаза ее бирюзовые обо мне слезами умываются. Пусть другие ей, как полынь-трава, будут не любы, я же буду ей люб, как солнышко в утро майское. Пусть любовь ее будет так крепка ко мне, молодцу, что разрыв-трава не размыкает. Пусть же, пусть она, красна девица (имя), без меня, дружка, от тоски не спит, не пьет браженьки, не ест хлебушка, погулянушки и на ум нейдут, а подруженьки ей советуют полюбить меня, добра молодца (имя), и ласкать меня, как ласкает мать дитя малое.