Последний де Бург - Дебора Симмонз

— А как же… Эмери? — спросил Гай.

— Уверен, у Кенрика найдется тюфяк и для него тоже, — заметил Николас.

Управляющий согласно кивнул.

Гай не двинулся с места.

— Здесь? — переспросил он, и в его голосе зазвучали визгливые нотки.

— Да, здесь, — сказал Николас.

Обычно слуг располагали на первом этаже, но Николас предпочитал держать оруженосца под рукой и с Эмери собирался поступить так же. В отличие от ночевки на улице здесь их по крайней мере защищали стены. Николас не представлял, кто стоит за нападением на Джерарда, но, кроме Гвейна, могли быть и другие, а он поклялся защищать Гая и Эмери от опасности.

Эта мысль заставила его взглянуть на топтавшихся у порога. Гай, казалось, преграждал Эмери путь, не позволяя войти в комнату.

— Вы хотите, чтобы мы с вами ночевали? Мы оба? Вместе? — Оруженосец словно никак не мог осознать эту мысль. Да что это с ним?

— Верно. Можете расположиться на полу, если хотите, — ответил Николас. — Вокруг кровати места вполне достаточно.

Маячивший рядом управляющий снова кивнул, но уходить не торопился. Ловил каждое слово этого странного разговора, явно желая присовокупить новую сплетню к тем, что уже ходили о знаменитых де Бургах.

— Но… — начал Гай, но сразу осекся, заметив жадный интерес Кенрика.

— Но что? — нетерпеливо переспросил Николас. — Ты хочешь спать еще где-то? Если тебя пригласила какая-то девица с кухни, так и скажи. Я не буду против.

Гай от неожиданности раскрыл рот и, что-то пробормотав под нос, все-таки прошел в комнату мимо вытаращившегося управляющего. Эмери следовала за ним по пятам. У Кенрика не осталось законных причин присутствовать, пришлось откланяться.

Считая вопрос с ночлегом решенным, Николас повернулся и осуждающе покачал головой. Он старался развеять суеверные предрассудки Гая, но начал терять терпение, испытывая привычное чувство вины. На мировоззрение оруженосца сильно повлияло то, что произошло с его хозяином.

С коротким вздохом Николас отбросил невеселые мысли и принялся снимать кольчугу, короткую, до пояса, но тяжелую. Скинув ее, он сладко потянулся, испытывая облегчение в натруженных мышцах.

Слуга принес тюфяк для Эмери. Николас не обратил на это внимания, с радостью узрев лохань с водой и брусок мыла. Ему не терпелось хотя бы частично смыть с себя дорожную грязь. Но стоило ему направиться к умывальным принадлежностям, как дорогу преградил оруженосец:

— Как насчет ванны, милорд? Сейчас узнаю, нельзя ли устроить ее на кухне.

Николасу снова пришло в голову, что Гай заинтересовался кем-то из служанок или судомоек. Не в характере оруженосца искать мимолетных утех с женщинами, но едва ли Николас мог его винить за изменившиеся вкусы.

— Если желаешь принять ванну, отправляйся на ее поиски, — сказал он. — А я ложусь спать.

— Тогда нам всем лучше лечь спать, — сообщил Гай. — Раздеваться не будем. Вдруг на нас ночью нападут, да и уезжать будем на рассвете.

Пока Николас ошеломленно переваривал предположение о возможном полуночном набеге на крошечное поместье, Гай уже задул свечи, и единственным источником света в комнате стал огонь в очаге.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — не вытерпел Николас. — Эмери доверил тебе что-то, что мне стоит узнать?

На лице оруженосца появилось комическое выражение.

— Поскольку ты не знаешь каких-то конкретных заговоров, едва ли можно считать, что мы в опасности, — усмехнулся Николас.

Раздраженно отвернувшись, он стянул тунику через голову и бросил на пол. Пусть спит в одежде, если хочет. Он-то не провел целый день в тяжеленной кольчуге.

Получив отповедь, Гай молча отошел в сторону, и Николас наконец смог подойти к лохани. Он поплескал в лицо водой, смочил мыло и стал намыливать грудь и руки. Влага так приятно холодила кожу, что он даже откинул голову и издал облегченный вздох.

Он умел ценить маленькие радости, а такой успокаивающий ритуал помог бы расслабиться кому угодно, даже утомившемуся оруженосцу. Николас планировал убедить их с Эмери воспользоваться принесенной водой, но, посмотрев в их сторону, внезапно засомневался. Гай сидел и начищал снаряжение, а юный Эмери таращился на Николаса с выражением, напоминавшим сильное потрясение.

Юношу так ужаснули его шрамы? Николас, конечно, получил свою долю ранений, но они были ерундовыми. Он уже собирался заверить Эмери, но в этот момент их взгляды встретились, и Николас испытал мгновенную и необъяснимую реакцию. Его накрыла волна жара и острое ощущение близости. Их связали те же мощные узы, как тогда, когда он смотрел на Эмери в темноте тоннеля.

И, как в предыдущий раз, все вокруг словно растворилось, остался только Эмери, который смотрел своими синими глазами, едва различимыми в полутьме. Николас не знал, сколько длилось это мгновение, вечность или удар сердца, но, как только Эмери отвернулся, волшебные чары тут же исчезли.

— Я… мне нужно в уборную, — заикаясь, проговорил юноша и, даже не оглянувшись, рванул к дверям, словно за ним гнался сам дьявол.

— Хорошая мысль, — проговорил оруженосец, когда тот пронесся мимо.

Николас отвернулся, скрывая от него смятение. Это что, приступ лихорадки? Неужели его поразило какое-то неизвестное недомогание? Лорд молча закончил умываться, все удовольствие как рукой сняло, осталась неловкость.

Вытершись досуха, он сел на кровать и скинул обувь, штаны снимать не стал. Он не ожидал нападения, просто такова была его привычка при ночевках вне дома. По опыту братьев он знал, что такое уезжать в спешке и насколько уязвим в сражении голый мужчина.

Он откинулся на подушки, слушая, как Гай устраивается на тюфяке. Зажженный очаг давал достаточно света, чтобы Эмери мог беспрепятственно пройти по комнате, когда вернется. Николас испытал беспокойство, что тот столько времени отсутствует, хотя едва ли в этих стенах ему грозила какая-либо опасность. Он все равно не пойдет его разыскивать.

Не без усилий сменив направление мыслей, Николас задумался о завтрашних планах. К командорству госпитальеров они собирались вернуться той же дорогой. Раз Эмери живет в сторожке привратника, значит, дом дяди где-то неподалеку. Найдут они Джерарда или нет, но поиски, скорее всего, там и закончатся, поскольку больше искать негде. А значит, для него завершится и дело, и знакомство с Эмери.

Николас беспокойно заворочался, не желая столь скорого окончания. Он испытывал потребность чем-то заниматься, делать что-то полезное. А что до Эмери… Он снова перевернулся, вспоминая странную близость с юношей.

Было в парне что-то, напомнившее ему о доме. Наверное, поэтому его так тянуло к юноше. Вспомнив, как тот предан брату, Николас с нежностью вспомнил о своих. На мгновение задумавшись, что могло измениться у них за последние месяцы, он отбросил эти мысли в сторону.