Змеиная гора - Тимур Рымжанов

Ближе к лесу, на ровной поляне было размечено футбольное поле, на котором уже гоняли мяч мальчишки, собрав приличную толпу болельщиков. Вообще-то поначалу футбол входил в физическую подготовку стрелков. В полном комплекте доспехов они перекидывались мячом, привыкая к нагрузкам. И до того освоились, что появились целые команды. Играли и в облегченный футбол, но самым зрелищным оказался тяжелый вид. Получилась смесь из хоккея, футбола и кулачного боя. Грохоча доспехами при столкновениях, две команды отчаянно мутузили друг друга, не забывая при этом пинать, хватать и волочить мяч к воротам противника. Нагрузки были запредельные, поэтому по ходу игры проводились частые замены. Сами собой сложились правила. Появились авторитетные судьи.

Зимой же поле заливали водой, не дожидаясь, пока окрепнет лед на реке, и с еще большим азартом гоняли шайбу или мячик клюшками. Я сам отковал первую партию коньков, самых простых, таких, что привязываются прямо к валенкам. Клюшки игроки ладили себе сами, в целом придерживаясь определенного шаблона, в остальном – фантазируя, кто во что горазд.

Мы с Александром, неспешно прогуливаясь по крепостной стене, озирали окрестности. Всюду сновали принаряженные по случаю праздника люди. От торжища, что клубилось под нами, они степенно вышагивали к открытым настежь воротам гостиного двора, где уже давно вились дымами костры с кипящими котлами: варилась похлебка, пеклись пирожки, ворочались большие вертела с жареными тушами, откупоривались все новые бочки с квасом и пивом. Все это изобилие непрерывно подавалось на множество столов, за которые рассаживался прибывающий народ. Где семьями, где компаниями; молодежь – та вовсе не присела, все на бегу, на скаку. Хвать горячий пирожок – и бегом на качели, карусели да на игрища скоморошьи! Что меня особенно порадовало, так это отсутствие всякой давки и беспорядка. Чего я резонно опасался, памятуя, какие побоища устраивали любители халявы в век электроники и мирного (мать его!) атома. Правда, в попытке навести порядок власти тогда не находили ничего лучшего, чем нагонять тучу правоохранительных органов. Превратив все праздники в Дни милиции.

Здесь же – тишь да благодать. Тон, конечно, задавали местные, привыкшие к моим новшествам и установленным порядкам, тем более что многим из них скоро выходить на смену – тем, кто организовывает и готовит этот праздник. Глядя на них, и пришедшие из отдаленных земель гости старались соответствовать и особо не выделяться излишней суетой.

Ближе к вечеру как часть шоу гвардейцы покажут мастерство владения оружием, примут вызов от любого в потешном бою. А в финале выступления я лично продемонстрирую приемы рукопашного боя сразу с дюжиной желающих.

Год выдался тяжелый, неурожайный, и если бы не мои старания, то и склады заполнять было бы нечем. А так от соседних селений люд подкормить, позабавить, пусть знают, что, случись опасность – есть кому защитить народ, есть где спрятаться. Посмотрят, на что отдадут своих сыновей. Не в боярскую грабительскую сотню, а на свое же охранение.

Веселье весельем, но я успевал еще доделать кой-какие дела, которые постоянно требовали моего личного внимания и присутствия. По пути потерял молодого князя. Прошелся по цехам, дневную прибыль уложил в хранилище. Ярославна с Димкой да няньками, набегавшись по ярмарке да аттракционам, уже сидели в центре зрительских трибун на почетных местах, а меня то и дело отвлекали, спрашивая каких-то советов да указаний. Александр со свитой сел особняком, с кислой физиономией выслушивая сердитые нашептыванья его постоянных спутников Евпатия да Ратмира. И, судя по всему, их слова молодого князя совсем не радовали.

Явившиеся на забаву кандидаты выходили в центр огороженной площадки: у одних на локтях были белые повязки, у других красные. Красными я отмечал некрещеных людей, с белыми были христианские селяне. Кто от монастырских угодий, кто бояр дворовые люди, а кто вольный, пришлые колонисты, селений коих в окрестности было много.

Численный перевес был у людей с красными повязками, но для меня это не имело значения, главное – провести сравнительный анализ общего количества тех и других, а уж то, как и за что они станут друг дружке морды бить, то не моя забота. У каждого найдется затаенная обида.

Многие народы и племена собрал мой праздник в крепости. И рязанские, и переславские, и суздальские бояре съехались со своими холопами. Вакансий в мое войско было не больше двух десятков, да вот только не каждого мне отдадут. Хотя не зря я велел всем пришлым в гостином дворе извещать, что в моей крепости есть закон, по которому всякий, кто придет, будь то беглый или невольный, получит убежище и защиту. Может случиться так, что мне некоторых холопов боярских даже выкупать не придется. Кулачный бой не вызывал особого интереса у зрителей. Все с нетерпением ждали показательных выступлений стрелков, к которому те готовились почти полгода. Еще среди зевак по наущению верных мне купцов образовалось что-то вроде тотализатора, где принимались ставки на того или иного кандидата, прошедшего в полуфинал, что давало право бросить вызов мне или стрелкам. По правилам последнего поединка все споры будут разрешаться без оружия и брони, только кулаками. Калечить противника не дозволялось, для чего на празднике присутствовали авторитетные судьи из числа уважаемых старост, глав родов и бывших воевод, доживших до старости.

Праздник открывала тяжелая пехота. Бряцая на бегу прямоугольными металлическими щитами, извиваясь, словно сказочная гигантская змея, колонна втянулась на площадь и мгновенно рассыпалась на небольшие группы, накрывшись чешуей из щитов, превратившись в десяток небывало крупных черепах. По толпе прокатился гул удивления. Щиты на мгновение раскрылись, раздался многократно щелкающий, хлесткий звук одновременно выстреливших арбалетов, выпустивших сотни стрел прямо в небо. Зрители восторженно взревели. С лязгом сомкнулись щиты под градом ссыпавшихся сверху стрел, что вызвало еще больший восторг.

Затем стрелки продемонстрировали фигуры построения на поле боя. Групповую и одиночную атаку, мастерство стрельбы из тяжелых арбалетов. Для пущей убедительности я велел повесить на мишени старые кольчуги, чтобы шпионы и зеваки видели убойность моих стрел. Единственный казарский наемник в моей гвардии с лихостью продемонстрировал мастерство отбивания стрел, пущенных в него из охотничьего лука. Техника владения сразу двумя клинками здешним ратникам была известна, но, по всему видно, применялась нечасто. Под конец Наум продемонстрировал мастерство владения копьем. Вот уж кому под горячую руку лучше не попадаться. Мартын, хоть и его родной брат, был куда сдержанней и более отходчив, да и копье не любил, полагаясь все больше на тяжелые предметы типа палицы или булавы.

Финал боевой части праздника меня немного удивил, но морально я был готов к тому, что получу вызов на поединок сразу от большинства не самых последних в ратном деле людей. Были здесь и рязанский воевода – рыжий варяг со своим одноглазым сыном. И два монаха, что в Коломне славились не меньшей удалью, чем мои братья-близнецы. Были мордовские и мокшанские витязи, племенные вожди. И даже охранник булгарского посла взялся со мной силой помериться. На какой-то момент кандидаты между собой заспорили, желающих было больше двадцати, а по требованию турнира должно быть не больше двенадцати. Все они прошли предварительные поединки в довольно жестокой схватке, когда в толпе крепких мужиков, идущих стенка на стенку, надо выбить как можно больше противников, и теперь, уложив своих многочисленных соперников, горели желанием померяться силой со мною. Но я быстро остановил спор, предложив им во время боя занять места тех, кто добровольно выйдет из поединка.

Для меня холодное оружие: мечи и копья, половецкие сабли, казарские кинжалы, сулицы охотников – в первую очередь представляли интерес как кузнечные изделия. А этим добром мои противники были обеспечены солидно, судя по тому, как они обстоятельно от него освобождались, складывая на землю явно не парадное, а побывавшее во многих схватках оружие. Даже скромный монашеский посох представлял собой отменную палицу, ведь неспроста на ней такое количество металлических бляшек, и не раз, видимо, охаживали им лихих людишек, что любят грабить одиноких путников. Лица тоже выдавали бывалых воинов: покрытые шрамами, с характерным прищуром глаз, цепким ощупывающим взглядом изучавшие меня. Привычные вступать в битву вооруженными и защищенными, сейчас, с пустыми руками, они имели лишь численное преимущество. Которое, впрочем, я постараюсь очень быстро свести к минимуму. Иначе эти «отморозки» меня разорвут. Так что я первым делом бросился… бежать! Под свист и улюлюканье толпы, оторвавшись от кинувшихся за мной соперников, я резко остановился и провел мгновенно прием айкидо против первого настигшего меня. Отправив его падать в зрителей; встретил второго выставленным локтем прямо в лицо так, что он брякнулся третьему под ноги, тот, завалившись, получил от меня рубящий удар ребром ладони по шее. Снова улепетываю, кося глазом через плечо, высматривая самых прытких… Хрясь! Влетаю с ходу в чьи-то медвежьи объятья. Вот досада! Проморгал кого-то. Толпа взвыла, предвкушая кульминацию. Щас! Не дождетесь!