Частная клиника - Елена Ронина

Катерина отвела взгляд от монитора и посмотрела в окно. Раньше из него была видна березовая роща, а сейчас построили ужасного бетонного монстра, и взгляд упирался в чужие окна. Никакой романтики.

В глазах родителей она – неудачница. В институт поступала полжизни, потом еще столько же училась, неизвестно сколько времени пыталась разрушить чужую семью. Да, именно так: не любила, а пыталась разрушить. Это Катерина-то? Нашли разрушительницу. И что в итоге – семьи нет, детей нет. Еще и Эсмеральда, с которой приходится сидеть, когда Катя уезжает в свою Турцию. Все так, все так.

А что Катя думала сама? Да так же иногда думала. Сперва страдала от того, что была самая старшая в группе, потом от того, что Дим Димыч Новый год проводил с семьей, а не с ней. Конечно, самыми тяжелыми страданиями оказались те, что были во время болезни, когда Дим Димыч ни разу про нее не вспомнил, как будто ее и вовсе не существовало. Тогда она даже начала сомневаться: а может, и вправду, может, и действительно ничего не было, и Катя все себе придумала?

Ну как же придумала? А как же Эсмеральда? И все-таки не это главное. Катя стала врачом. Не благодаря, а вопреки. Причем врачом хорошим, уж в этом она не сомневалась. А родители – их можно понять. Дочь у них одна, и для них важно простое человеческое счастье. Им хочется, чтобы у нее появилось что-то для себя, а у Кати – все для других. Естественно, забеспокоишься тут.

«Нужно все-таки с ними помягче… Приглашу-ка их в кино, что ли? А что, идея!»

В кабинет вошел Главный.

– Решил на огонек заглянуть. Кофе сделаешь?

– Конечно, Геннадий Иванович, присаживайтесь.

Все-таки нормальный у них Главный мужик. Другой вот зада от кресла не оторвет, только по телефону – того вызвал, этого.

– Ну что, Катерина, повезло тебе! Стойку нам на апробацию дают. Инструментарий по нашему усмотрению. Понравится – оставим. Условия там хорошие: и рассрочка, и цены нормальные. Так что держи каталог. Этим орлам не даю – понапишут! Тебе доверяю, лишнего себе не позволишь.

Катя подала Главному кофе. Для таких «чаепитий» она всегда держала красивую чашечку, запрещая «орлам» ею пользоваться под страхом смерти.

– Влад, напиши у Зайца на лбу – только для важных гостей! – давно еще строго сказала Катерина друзьям.

– Так у нас были важные.

– Вот и купите сами! Я тоже отнесусь с уважением и бить не буду почем зря.

Геннадий Иванович шумно отхлебнул из чашки.

– Хороший у тебя, Катерина, кофе.

– Да обычный, – с улыбкой отмахнулась женщина.

– Значит, готовишь с любовью. Вон, видишь, чашка красивая, а это, я тебе доложу, не мелочь. Из этого жизнь наша состоит.

Главный быстро допил кофе.

– Не слыхала, там в отделении сегодня скандал вышел, – как бы между прочим начал он.

– Нет, а что? – Катерина внутренне собралась.

– Твоя ставленница отказалась больную лечить.

– Лена? Кузнецова?

– Она самая, – Геннадий Иванович вертел чашку в руках.

– Да не может такого быть, – Катя с сомнением смотрела на шефа. Может, опять происки Воробей? Ленка никак не могла с ней ужиться, да оно и понятно. Но Главному не объяснишь.

Геннадий Иванович тяжело поднялся со стула.

– Ну, ты меня знаешь, я зря говорить не стану. Все, пошел. Спецификацию завтра подготовить успеешь?

– Конечно.

– Ну, давай, лады. За кофе спасибо, – и Главный вышел из кабинета.

Что за день! И подруг-то нет толком, а за всех сегодня отчитывается.

16

С Леной Кузнецовой они вместе учились в медицинском, в одной группе. Нельзя сказать, чтобы девушки дружили. Катя всегда была немного в стороне, училась она лучше всех и списывать давала, поэтому ребята относились к ней слегка потребительски – мило болтали, вовремя отдавали переписанные конспекты, но на вечеринки приглашать порой забывали. Катя не очень-то и расстраивалась: она же старше всех, все равно на тех вечеринках ей не находилось пары.

Лена была из семьи медиков. Папа – врач-гомеопат, мама – зубной техник, так что особенно по поводу своего будущего она не заморачивалась: ну, если все врачи, если династия – значит, и нам туда! Что-то семье уже пыталась доказать старшая сестра Татьяна. Она выбрала непростую жизнь стюардессы. Назло всем. А как выяснилось впоследствии, назло себе. Работа тяжелая: перегрузки, смена часовых поясов, длительные перелеты и постоянная работа в праздники – что это за жизнь? Родители пытались Татьяне рассказывать и про династию, и про Гиппократа, но убедить дочь не смогли, и Таня полетела навстречу судьбе.

Судьбу, правда, так и не встретила до сих пор. И не летает уже – работает в Шереметьево в администрации, но, видимо, самый лучший период для женитьбы провела в воздухе, а там, как известно, ЗАГСов нет.

Лена же пошла, не задумываясь, по стопам родителей. Даже не то, что по стопам, – она не мечтала о профессии врача. Просто химия и биология давались легко, и у папы в Первом Меде был блат. А раз ни в каком другом институте блата не было, собрали семейный совет. Родители выступили с предложением, Ленка пожала плечами, вопросительно посмотрела в сторону старшей сестры. Та кивнула утвердительно, и вопрос был решен.

Учеба давалась Лене легко, если такое в принципе можно говорить о медицинском институте. Зубрежки хватает, на одних способностях далеко не уедешь. Но Лена эти вопросы как-то решала. Там спишет, там преподавателю улыбнется, там выучит или пересдаст в самом худшем случае!

Родила Ленка в их группе тоже первой. Ни для кого не секрет, что отношения между ребятами в медицинских институтах складываются проще, чем в других местах. Более того, ханжой быть просто неприлично. И фраза «постель – не повод для знакомства» стала девизом для студентов практически с первого курса.

С Юрой Лена ходила месяца два. Катю всегда ужасала формулировка – «ходила». «Я с ним хожу». Ну скажи «дружу» или «он мне нравится». «Я влюбилась», в конце концов. Нет, «она с ним ходит». Полный мрак!

Только Лена с Юрой и впрямь просто ходили. Это не была ни любовь, ни привязанность. Просто оказались как-то рядом на одной из институтских дискотек и «заходили». Ходили недолго, но Егорку запланировать успели.

Ленина врачебная семья не увидела в произошедшем никаких проблем. Ребенок – это прекрасно, вас вырастили и этого вырастим, забеременела – уже удача – вот такие посылы шли из семьи однокурсницы.

Катя только диву давалась. Ей было страшно даже представить, как бы отреагировали на подобную ситуацию ее родители. Это был бы шок, кошмар, позор – и, как следствие, аборт. Здесь же никто не предъявлял Юре никаких претензий.

– Что с него, со студента, возьмешь? – беззаботно болтала Лена.

– Так он же отец, – удивлялась Катя.

– Я тебя умоляю, какой из него отец?! Это ж смех один.

Да, Юра был самым юморным в группе, это правда. Но какие могут быть шутки – это же ребенок?!

– Да выкинь из головы! И потом, мне Юрка совершенно не нравится. Нафиг мне такой муж, а тем более такой отец моему ребенку, – искренне говорила Лена.

– А как же Юра? Его же гложет чувство вины! – не унималась Катя.

– Кого? Юру?! Кать, ты его видишь каждый божий день. Он что, создает впечатление несчастного человека?

– Но у ребенка должен быть отец!

– Кто это сказал?

Катя не понимала этих странных взглядов на жизнь, однако все в их семье выглядели на редкость счастливыми. Лена родила легко, академ брать не стала. Очень помогла перелетная сестра, которая между рейсами неделями сидела дома. Лена все так же продолжала дружить с Юрой, и тот даже иногда спрашивал про Егорку. Но не с замиранием сердца, а как про новый автомобиль – хорошо ли ездит, какой расход бензина.

После окончания института сокурсницы надолго выпали из поля зрения друг друга. И вот как-то случайно встретились в метро. Обрадовались обе, тут же отложили все дела, вышли на ближайшей станции, зашли во французскую кондитерскую с намерением излить друг другу все, что произошло за долгие годы. Егорка вырос, с папой Юрой не общается, хотя скорее не так – это Юра не вспоминает про сына. Так никто и не обещал! А Егорка в определенном возрасте начал активно интересоваться, что да как, и почему все так произошло. И встретиться бы хорошо, посмотреть на отца.

– Знаешь, Катюнь, глупость все это, нельзя так поступать с детьми. Конечно, Егорка переживает. Хоть нас и много, и Руслан ему отца заменить пытается, а только все не то. И я это тоже чувствую. Раньше думала, какая разница – отец или дед? Ты же знаешь, сколько папа с Егоркой времени проводит. Он у нас единственный! И на меня, и на маму, и на Таню с папой. А ему нужен только один человек на свете – его родной отец, и без него он не чувствует себя счастливым. Руслан – он все делает правильно, ведет себя лучше любого родного папы, а вот близости такой нет. Нежности нет. Душевности.

Катя про себя почти ничего не рассказывала, больше слушала. А Лена все говорила и говорила.