Прекрасные авантюристки (новеллы) - Елена Арсеньева

— Будете ли вы помнить меня, пан поручик? — спросила очаровательная особа.

— Конечно, моя прелесть! — ответствовал он с той истинно молодецкой развязностью, с какой говорили с дамами все его товарищи. — Клянусь честью!

— Можете вы мне дать залог этого?

— Залог? Какой еще залог? — пуще прежнего встревожился Александров, крепче поджимая ноги, потому что сидеть даме было отчего-то тесно и она придвигалась к нему все ближе.

— Вот это кольцо, — прошептала она и цепко ухватила своей пухленькой ручкой тот его палец, на который девица Павлищева надела скромный золотой ободок.

Александров смешался и потерял дар речи. На его счастье, из-за двери донесся раздраженный голос священника:

— Что это значит? Где мой завтрак?!

Хозяйка взлетела с его постели с легкостью пушинки, и в ту же секунду ее и след простыл. Александр выпил кофе, не чувствуя его вкуса, и вышел из комнаты — смущенный, ожидающий встретить раздраженный взгляд хозяина, однако лицо того сияло удовольствием:

— Ну что, мой юный друг? Скоро будем прощаться? Ваш полк уходит завтра!

— Откуда вам сие известно, добрый пан? — удивился Александров.

— А я ходил к вашему начальнику и просил сместить вас с квартиры, ведь по правилам постоялец из военных может жить у меня не более двух дней, а вы гостите уж вторую неделю, — ничуть не смущаясь, заявил хозяин. — А полковник сказал мне, что нужды беспокоиться нет, ибо вы все завтра выступаете в поход.

Александров преглупо моргал своими черными ресницами. Они казались ему непомерно длинными, зато невероятно нравились дамам и девицам, которые им завидовали и ныли, что мужчине-де совершенно ни к чему такие хорошенькие ресницы. Краем глаза он заметил, что хозяйка как-то очень побледнела, однако отнес это за счет того, что ей сделалось стыдно за мужа, который нарушил законы гостеприимства и готов был откровенно выжить постояльца из дому. Это Александрова растрогало, и он решил непременно отблагодарить милую женщину за доброту.

Надо ей сделать подарок. Нет, не кольцо — ведь Александров поклялся носить его, не снимая, — но какую-нибудь другую приятную женскому сердцу мелочь. Беда только, что таких мелочей у Александрова было немного. Дюжина тонких шелковых платков, пряжка для пояса, усыпанная стразами, да еще силуэт, снятый с профиля Александрова каким-то мастером вырезать портретные подобия из черной бумаги. Набор невелик, но пусть добрая хозяйка сама решит, чего хочет.

Он принялся укладывать вещи, отчего-то не сомневаясь, что она скоро появится в его комнате, — так оно и вышло.

— Обед готов… А это что такое?

— Вы хотели иметь что-нибудь на память обо мне? Кольца я вам дать не могу. Это подарок друга. Сделайте милость, выберите что-нибудь другое.

— Подарок друга? — повторила она задумчиво, глядя на Александрова печальными глазами, потом вдруг схватила силуэт и выскочила из комнаты.

— Пойми этих женщин! — пробормотал Александров, который не понимал, почему она пренебрегла пряжкою, которая была очень недурна. Может быть, у нее уже есть точно такая?

За ужином хозяин пребывал в самом благодушном настроении. Александров понимал, что вызвано это враз двумя причинами: его скорым отбытием, а также тем, что жена к хозяину нынче ластилась изо всех сил, клала голову ему на плечо, гладила его руки, чуть ли не мурлыкала, словно кошечка. И в одну из таких минут она, обнимая одной рукой своего разнежившегося супруга, другой раздвинула косынку на груди и показала Александрову его силуэт, который держала у самого сердца!

«Боже ты мой! Да ведь она в меня влюблена!..» — наконец-то смекнул недогадливый поручик и ретировался к себе при первой же возможности. В своей комнате он долго качал головой, а потом покрепче запер дверь, ибо вовсе не был уверен, что хозяйка не забежит к нему проститься нынче ночью, дождавшись, когда уснет успокоенный священник.

С трудом уснул он уже под утро, без конца размышляя о женском коварстве и вероломстве…

…Да уж, не один мужчина и до, и после Александрова повторял каждый на свой салтык[9] известное изречение великого Шекспира: «О женщины, вам имя вероломство!» Однако в устах нашего поручика оно звучало более чем парадоксально, ибо на самом деле в постели в доме священника вовсе не было никакого поручика Александрова. Вместо него там беспокойно металась… нет, не взбалмошная девица, как можно подумать, а дама, побывавшая замужем и даже родившая сына!

Впрочем, от сего события она не стала менее взбалмошной искательницей приключений. Имя ее было — Надежда Дурова.

ФОРМУЛЯРНЫЙ СПИСОК

Коннопольского полка товарища [10] Соколова.

Ноября 6 дня 1807 года.

Имена. Товарищ Александр Васильев сын Соколов [11] .

Сколько лет от роду. Семнадцать.

Мерою. Двух аршин пяти вершков [12] .

Какие имеет приметы. Лицом смугл, рябоват, волосы русые, глаза карие.

Из какого состояния. Из российских дворян Пермской губернии, того же уезда. Крестьян не имеет, доказательство о дворянстве не представил.

В службе находится с которого времени. 1807 г., март, 9.

В продолжение всей службы где и когда был ли в походах и у дела против неприятеля. В Пруссии и в действительных с французскими войсками сражениях, 1807 г., мая 24-го под г. Гутштатом, 25-го в преследовании неприятеля до реки Пассаржи, 26-го и 27-го в перестрелке и стычках при реке Пасарье, 28-го — у прикрытия марша арьергарда и при сильном отражении неприятеля у переправы при г. Гутштате, 29-го под г. Гельзберхом, июня 2-го под Фридляндом, с 30 мая по 7-е число июня у прикрытия марша арьергарда до местечка Тылзета в непрестанной перестрелке и при наступлении неприятеля в сильных отражениях онаго.

Российской грамоте читать и писать умеет ли. По-российски читать и писать умеет.

В домовых отпусках был ли и когда и явился ли в срок. Не бывал.

Не был ли по суду и без суда в штрафах, когда и за что именно. Не бывал.

Холост или женат, имеет ли детей. Холост.

В комплекте или сверх и где находится. В комплекте при полку.

Этот Соколов явился в Коннопольский полк, уже несколько послужив в казачьем полку, ну а туда он свалился словно снег на голову. Ничего о себе рассказать не пожелал, служить хотел «товарищем», ну, и отличался от прочих волонтеров, которые записывались в армию во множестве, желая послужить во славу Отечества, только тем, что у него была прекрасная черкесская талия да еще был беззаветно храбр — пожалуй, даже безрассудно. Право слово, трудно было подозревать отвагу и выносливость в этом юнце, на которого женщины таращились во все глаза и причитали: