Молот Радогоры - Александр Белов

ХХ век столкнул лбами две системы тотального социализма. Национальный социализм фашистов и интернациональный социализм Советов. Именно это столкновение повлияло на исход мировой войны, и, разумеется, на всю мировую историю. Сегодня можно было бы сказать, что социализм проиграл на всех фронтах, исключая разве что Китай. Однако такое утверждение будет неправильным. Проиграл не социализм, а Идея и ее движущие силы. Социализм не проигрывает, а замирает, подобно морю, меняющему штормовые порывы на штилевое затишье. Социализм оседает в недрах империй, державная воля которых способна генерировать великие идеи. Разоренные и обнищавшие, теряющие свою власть над географическими территориями и над своей собственной судьбой, они слагают в своих недрах критическую массу социального прорыва. И вот уже эта масса взрывает общественное сознание, разнося в клочья жалкое сопротивление буржуазной демократии.

Рухнул Третий Рейх, рухнули Советы. Но и после их крушения остался идейный национализм и идейный интернационализм, и там, и тут осталась идея рабочего братства, вынесшая, вынесшая на своих плечах коммунизм и фашизм одновременно. Оба эти движения создавались как рабочие партии, и оба они по-своему оправдывали свою социальную ориентацию. Оправдывали в определенной мере, потому что социализм — это духовное возбуждение всего народа, а не его отдельной группы.

Сегодняшние попытки реабилитировать русский народ от коммунистического прошлого безосновательны. Социализм не может быть личным делом только коммунистов, число которых в Советском Союзе составляло лишь 8 % от всего населения страны. Однако, историческая практика показывает, что и такое незначительное количество способно содержать тотальную идею на глобальных мировых территориях.

Тотальный социализм — самая динамичная и самая организованная форма развития общества. Организованность эта подстегнута карательным рефлексом социализма на любое непослушание. Таковы законы жанра.

Впрочем, карательная функция характерна не только для тотального социализма.

Попробуйте-ка вы сейчас провозгласить антиамериканский политический курс в своем государстве, национализировать капталы американских банков и выкинуть еще что-нибудь подобно. Реакция окажется незамедлительной, ибо для этого и существует ЦРУ. Смена правительства, государственные перевороты, политический шантаж и убийства — вот обычные приемы влияния американской Идеи в подобных ситуациях. Так что карать — прерогатива не только тотального социализма.

А что же стоит за американской Идеей?

Передел всего человечества по образцу собственных гражданских прав и свобод. Понятие «американец» переросло географическую категорию и уж тем более национальный признак. Оно символизирует гражданский строй и систему общественных отношений.

Что-то подобное уже было, не так ли? Только к римской модели прибавился и собственно американский мотив общества свободной инициативы, или общества равных возможностей. Таким образом появился и главный зачинщик идеи — предприниматель. И как любая социалистическая идея, американская активно использует право развития низших народов, превращенное в право насилия над ними. Под низшими народами понимаются те, кто значительно отстает в своем историческом развитии от некоего мирового технического стандарта. При этом не учитываются ни собственные желания этих народов, и возможность существования их собственного исторического ритма развития. «Гражданин Рима» или «варвар», все типично.

Таким образом американское общество представляет собой модель гражданского социализма, где основной идеей является свобода прав личности, и потому не может существовать тоталитарная форма. Нет направленной диктатуры, есть гражданское влияние.

Может показаться, что имущественные различия мешают социалистической идее. Однако, как оказалось, далеко не всегда. Более того, попытка поставить частную собственность в основу регулирования общественного обустройства — примитивная уловка марксистов, на которую попался весь мир. Действительно, ни одному из традиционалистов и в голову не придет причислять Америку к социалистической формации. «Америка — оплот капитализма!», — твердят они во всеуслышание.

Но нет такого общественного строя, как капитализм.

Только марксисты рассматривают мировую историю в отношении труда и капитала. Так же точно можно утверждать, что мировая история — это отношение интеллекта и производства. Интеллект — двигатель цивилизации. Можно утверждать и то, что есть народы с цивилизаторской инициативой, и именно они создают ход мировой истории. На этой идее базируется националистическая теория. Но самое поразительное в том, что каждая из перечисленных идей по-своему права, в том числе и марксистская. Права, но лишь в какой-то мере, ибо мировая история — это совокупность развивающихся процессов, а не отдельно взятый и раздутый до полного абсурда аспект.

Капитализм — это только свобода на орудия труда, средства производства, а главное — свобода присвоения материального продукта. То есть, свобода частной собственности. Имущественное равноправие как идея характерно для социализма с пролетарской начинкой, поскольку имущественное неравенство возбуждает революционные страсти именно у нищих.

Когда вы входите под могучие своды храмов, холодный камень которых не обласкан солнечным светом, стирается граница между купцом и пролетарием, богатым и бедным. Религия — это форма гражданского социализма, в принципе глухая к проблеме капитализма и некапитализма. То есть это фактор в религии ничего не значит. Еще раз подчеркну — в принципе.

Таким же образом ничего не значит существование частной собственности и для другой формы гражданского социализма — элитарной демократии. Элитарная демократия — это правление национальных элит, которые стоят над государством и, стало быть, над правительством, контролируя политику, экономику, банковский капитал и общественную идеологию. Такие элиты могут быть сформированы по принципу родственных связей, духовных или кастовых организаций. И эта форма гражданского социализма не зависит от проблемы, в чьих руках сосредоточена собственность.

Капитализм же является формой отношения к частной собственности и не более того. Он безыдеен. Идеи создает его вечная спутница — буржуазная демократия. Но на ее месте мог бы находиться гражданский и даже тоталитарный социализм. Частная собственность от этого не пострадала бы. Правда, в том случае, если социализм делают не малоимущие слои. Отсутствие собственнических традиций у этой части населения и вызывает отрицательные инстинкты к имущественному накоплению.

Джон Буль ел сочный ростбиф, прихваченный хрустящей коркой. Он ел так, как едят люди с отменным здоровьем и полным отсутствием житейских проблем. Не знаю, как для кого, но для меня это человек был просто Джонни. Он носил белые чесучовые штаны в обтяг и лакированные штиблеты.

Во всяком случае таким его изображали карикатуры. Джонни знали в каждой советской семье, потому что он символизировал западный капитализм. Джонни часто ел ростбиф и, должно быть, любил приложиться к пивной кружке. Он был толстым, нескромно толстым и абсолютно довольным собой. Капиталист в пролетарском воображении непременно должен быть толстым, самодовольным и хорошо одетым. Вероятно, в отличие от нас. Не знаю уж, кто это решил, что социализм всегда связан с нечеловеческими усилиями, тяготами и лишениями. И что его делают люди с обтянутыми кожей лицами и глазами навыкате. Эти люди неразлучны с дымящей папиросой, а свои угловатые черепа, выстриженные впрок, они прикрывают кепками «социалистического фасона».

Так было до войны. В пятидесятых закончилась целая эпоха. Эпоха штурмового социализма. Но изменения коснулись не только нас. На агитационных плакатах стал появляться другой капиталист — высокий, худой, с седеющей куцей бородкой и в цилиндре. Этого звали «дядя Сэм».

В пролетарском сознании произошел сдвиг. Зато лица первых социалистов нашей страны стали сочнее и самодовольнее. Правда, на белые чесучовые штаны в обтяг никто так и не перешел.

Вопрос с капитализмом заключен только в том, быть или не быть частной собственности. Эта проблема будет волновать общество всегда. И не только русское общество. Хотел бы напомнить, что Парижская коммуна существовала еще до того, как появилось выражение «рука Москвы».

Вообще, вопрос с капитализмом не является политическим. Это все, как у нас говорят, за уши притянуто. Перед нами чисто экономический вопрос. На чей карман работает человек, на собственный или государственный? Если на государственный, то человек этому что-то положено гарантированное за свой труд. Причем гарантированное не профсоюзами, а самой экономикой. Но это чрезвычайно скудно. Только в рамках ограниченных потребностей. Иначе для государства труд людей обесценится. Если же человек работает на собственный карман, то не экономика содержит его, а он содержит государственную экономику. Главным, образом благодаря системе налогов. Так что частная собственность, а с ней и капитализм — это понятие экономическое.