Осмос - Ян Кефелек

В Лумьоле первый день он провел у Жоржа, владельца небольшой гостиницы, располагавшейся на берегу тихой речки, где водились пескари. Они с хозяином нашли друг в друге родственные души, так как, по словам Марка, он, как и владелец сего богоспасаемого местечка, был не в ладах со своей бывшей супругой, чрезвычайно жадной до денег. Марк рассказал Жоржу, что он только что вернулся из Африки, где пробыл около года. Нелли, его нынешняя подружка, находилась там в командировке, вернее, со специальной миссией по линии Министерства сельского хозяйства. В тропиках часто налетают ураганы, и вот во время одного из таких ураганов их небольшая яхта, стоявшая у причала в порту, пошла ко дну, ну а чертовы негры растащили «утопленницу» по досочкам так, что от нее и от их имущества не осталось и следа. Ну что же, теперь им придется начинать с нуля, но тем лучше. Они с Нелли не инвалиды, руки-ноги у обоих на месте, головы на плечах тоже имеются, так что они верят в себя и в удачу. Они рассчитывают завести свое дело и зарабатывать неплохие деньги на выращивании и продаже корней, клубней и луковиц гибридных растений, ведь это их специальность, в особенности этого хотела Нелли. И вот теперь они ищут тихий уголок, где можно было бы обосноваться. Тихий… но со своими особенными чертами… как Нелли.

В ответ Жорж сказал, что Лумьоль — это то, что им надо. Ведь на большом зеленом панно при въезде в город написано: «Лумьоль — небольшой городок со своим особым характером. Уважайте его». Некоторые, прочитав эту надпись, посмеиваются над лумьольцами, вздумавшими кичиться особым характером своего городишки, а кое-кто даже поговаривает, что между особым «характером» и тем, что называют «психическими отклонениями», разница совсем невелика, не больше, чем… чем… чем толщина волоса в заднице. В городке, в пределах городской черты проживало около пяти тысяч жителей, а если считать предместья и поселки вдоль реки Див и вдоль шоссе, где народ кормился тем, что приторговывал железным хламом, то и вовсе наберется тысяч двадцать. Да, Лумьоль лежал вдалеке от крупных магистралей, но именно благодаря этому он был так же далек от крупных событий, сотрясавших земную кору, и от потрясений, коими изобилует История; городок испытывал отвращение к волнениям и суете современной жизни, он дорожил своим мягким климатом и похвалялся тем, что на протяжении года в нем бывало много солнечных дней, когда солнце озаряло землю ослепительным светом. Городок вырос на холме, у подножия возвышавшегося на вершине этого холма феодального замка, подсвечивавшегося по ночам прожектором. Если посмотреть на юг, то со склона холма можно было увидеть долину Роны, железную дорогу, ведущую к морю, маленькие ярко-синие прудики среди виноградников, разбитых на склонах небольших холмов, тянущихся до самого горизонта насколько хватало глаз. Если же взглянуть на восток, то можно было увидеть нависшие над долиной снега и ледники отрогов Альп. К северу от городка высилась атомная электростанция, словно выступившая из земных недр среди этой песчаной равнины, именуемой ландами; там виднелись охладительные установки почти чисто-белого цвета; вид у этого сооружения был горделивый, даже надменный, словно электростанция с презрением взирала на окружающую местность, будто она была для местных жителей эдакой «дойной коровой» в плане уплаты налогов. В Лумьоле есть где развлечься: четыре кинотеатра, культурный центр, бейсбольная площадка; полиция осуществляет наблюдение за городским движением при помощи цветных мониторов, улицы городка вымощены мраморными плитками, есть два государственных лицея, трехэтажный паркинг (правда, два нижних этажа пришлось закрыть и вход замуровать из-за серии произошедших там изнасилований и из-за того, что там повадились устраивать свои сборища наркоманы); имеется «парк» мусороуборочных машин, оснащенных системой автоматической очистки, а также «парк» машин, предназначенных для обрезания лишних ветвей на деревьях, короче говоря, для содержания в надлежащем виде лесных дорог.

В Лумьоле есть еще маленький речной порт, не порт, конечно, а так, пристань, где жизнь и дела идут себе потихоньку; имеются полиция и частное охранное агентство, работники которого одеты в модные облегающие костюмы красновато-лилового цвета, на службе у них состоят восемь выдрессированных доберманов, приученных хватать и кусать всякого, если им скажут «фас!». Нельзя обвинить жителей городка в ксенофобии, в дурном отношении к чужакам, но собак они завели и держат на службе для того, чтобы иметь возможность защитить себя при необходимости, точно так же как они хранят ружья для того, чтобы по ночам спокойно, без страха спать. Вот так городок обеспечивал гарантию мира и покоя. «Ну что же, жители городка абсолютно правы, — думал Марк, — и всякий на их месте поступал и поступает точно так же».

Марк обосновался в Лумьоле. Сделал он это отчасти потому, что на него там смотрели без особой подозрительности и опаски; отчасти потому, что водный путь вел к морю; потому что холмы загораживали горизонт; потому что звезды заключали в свои объятия Вселенную; потому что душа его была истерзана ностальгией по дальним далям, которые он то ли забыл, то ли не осмелился изучить, исследовать; потому что одиночество было его любимым необъятным пространством, его любимым океаном; по тысяче иных причин, известных ему одному, и по тысяче иных причин он не трогался с места, и в особенности потому, что ему не хватало Нелли. С чувством безмерного отчаяния вспоминал он про свой звонок смотрителю шлюзов в Этан после неудачной попытки самоубийства. «Испанская парусная яхта? Да, месье, только что прошла через шлюз. Белокурая девушка? Да, она была на борту. Как называлась яхта? „Марк Аврелий“. Куда направлялась? Конечный пункт назначения неизвестен. Нет, никакого сообщения никто ни для кого не оставлял».

Месяц спустя один пчеловод продал ему дом-развалюху около ущелья. Дом был двухэтажный, в нем имелся большой камин, как в старых фермерских домах, где еще сохранился ржавый крюк, на котором когда-то висел котел, где варилась еда. В гараже ржавел и догнивал джип, каким-то чудом уцелевший со времен реализации плана Маршалла. Марк приложил к нему руки и кое-как починил, он также подлатал дом, использовав строительные материалы, взятые у соседа, господина Стромболи, бывшего строительного гиганта и мирового короля по производству чистящих порошков, чей завод сейчас был заброшен и приходил в упадок, подвергаясь медленному разрушению. Марк решил, что строительные материалы, брошенные в этой промзоне, не должны пропадать даром, а потому по ночам он отправлялся в это царство крыс и оспаривал у грызунов право на владение черепицей, а также раковиной, ванной, чуть тронутой червоточиной лестницей заброшенной часовни; он собрат в корзину белую щебенку и выложил ею дорожку; тащил в дом доски и части дощатых настилов, и из всех этих обрезков соорудил небольшую террасу, почти у самой воды. Он придал заброшенному садику вполне приличный вид: сначала вырубил разросшийся кустарник, проредил густые заросли, выполол сорную траву, обрезал деревья, а потом посеял повсюду семена газонной травы и различных цветов, названий которых он не знал; в конце концов он нарезал тростника на реке и воткнул довольно толстые палки по периметру сада так, что получилась вполне симпатичная изгородь. Жители Лумьоля могли только восхищаться инстинктом строителя и созидателя, руководившим действиями Марка; и они восхитились этим улыбчивым, талантливым и изобретательным парнем, черпавшим свое упорство, свою настойчивость в чувстве любви к прекрасной незнакомке по имени Нелли. А то, что она должна быть прекрасна, разумелось само собой. Жителям Лумьоля ужасно хотелось поскорее увидеть ее, они просто сгорали от нетерпения.

В мае, видя, как белые гвоздики густо полезли из земли вдоль ограды, как глициния стала карабкаться по валунам и кирпичам и добралась до черепичного фриза под крышей, как исполняли брачные танцы птицы и справляли свадьбы, Марк счел, что дом вполне обустроен. У него возникло желание щелкнуть пальцами и воскликнуть: «Ты можешь войти, Нелли!» Он опубликовал в газетах краткие объявления, чтобы привлечь ее в этот рай на земле: «Марк Лупьен, ферма „Улей“, Лумьоль». Но она не приехала… Он пригласил к себе Жоржа, чтобы выпить шампанского по случаю окончания строительства. В дом надо было входить через кухню, при входе следовало наклонить голову, чтобы пройти под довольно крупной вырезанной из дерева пчелой, подвешенной к притолоке. За кухней была полупустая комната, побеленная и на скорую руку кое-как оклеенная обоями. На втором этаже (вообще-то на чердаке) имелась еще одна комната, окна которой выходили на реку Див. Там рядом с широкой кроватью находилась голубая колыбель, а в углу за занавеской — ванна. «Осталось только сделать здесь ребенка»… По словам Марка, Нелли должна была вот-вот приехать… Короче говоря, то был вопрос всего лишь нескольких дней…