Моя неземная (СИ) - Лидия Сильвер

своей бляди матери и уебку папаше. Не приходи сюда! Никогда! — несется мне вслед сиплый голос моего биологического отца.

Выбегаю из дома и бреду куда глаза глядят. Как же мне плохо, тело сотрясает сильная дрожь. С трудом нащупав телефон в кармане набираю Архипа.

— Забери меня, пожалуйста.

— Где ты? — голос Архипа звенит тревогой.

Подняв голову вверх, вижу табличку на заборе и диктую ее надпись Архипу.

— Будем через 7 минут.

Я даже не подумала, почему он говорит в множественном числе. У меня больше нет сил. Я опустошена.

18. Архип

Всю дорогу домой Феечка проспала на пассажирском сиденье. Мне трудно смотреть в ее заплаканные несчастные глаза, но о произошедшем она молчала, как партизан на допросе. Ее подруги последовали примеру Феечки и вырубились на заднем сиденье моего «Каприза».

У меня было пять часов, чтобы выяснить куда встрял мой младший братец и какую сумму он должен нехорошим людям. Позвонив начальнику и попросив его раздобыть информацию, я узнал, что Клим занял огромную сумму у ростовщика, проиграл ее в карты, и когда выходил из института, его «аккуратно» под белы рученьки препроводили к главарю этой шайки. Он-то мне и звонил.

За брата я был спокоен. Они его не тронут, ими руководит только выгода. Поэтому вредить моему брату и становиться моими врагами им не выгодно. Ребята не пальцем деланные и понимают в какой структуре я работаю, Клим не впервые так попадает.

Только бы успеть.

Оставив подруг Феечки на пороге общежития, привез Соню к дому ее родителей. Она сама об этом попросила.

— Мне нужно с ними поговорить, — тихо шепчет она и поджимает губы, пытается бороться со слезами.

— Хочешь, я побуду с тобой? — беру ее за кисть руки, но она лишь отрицательно качает головой и с грустным видом вынимает свою руку, выходит из машины. Помогаю ей достать сумку из багажника.

— Ты так и не сказал, почему мы так быстро сорвались домой, — нарушает тишину Феечка.

— У Клима неприятности, — признаюсь я.

— Что-то серьезное? — встревоженно спрашивает Соня, а внутри меня все кипит от ревности.

— Нет, я разберусь.

— Проблемы в институте?

— Да, именно. — Успокаиваю ее, и пытаюсь успокоиться сам мыслью, что она только моя. Да и злость на брата кипит в груди. Так глупо встрять, подвергать свою жизнь опасности, это ж умудриться надо! Мама не переживет этой новости.

Подъехав к своему дому, направляюсь в соседний подъезд, на одном дыхании, перескакивая через ступеньку, добираюсь до нужного мне этажа и нажимаю кнопку звонка. Хоть бы он был дома!

Мои молитвы были услышаны, передо мной открылась нужная дверь.

— Архип-джан, приветствую! Что стряслось — пожар, землетрясение? — как всегда довольное выражение лица соседа немного подбадривает, поднимает мое плохое настроение.

— Есть разговор, — вместо приветствия бросаю я. — Можно войти?

19. Феечка

Стою у входной двери в родительскую квартиру и нерешительно тереблю брелок с ключами. Столько раз я врывалась домой с громким криком: «Я пришла», бросалась на шею отцу, целовала маму, но сейчас мне страшно.

Не знаю, что сказать родителям. Они убеждали меня, что не стоит ехать в Анапу, и все равно понимали, что я поступлю по-своему. Но я должна была! Должна!

А дальше что?

Как отменить свадьбу, как сообщить об этом родителям? И самое главное — что произошло двадцать лет назад?

Тихонько отпираю дверь и ставлю сумку в прихожей. Дома тихо и как всегда вкусно пахнет. Моя мама из тех женщин, которые считают себя плохими хозяйками, если холодильник не набит вкусной едой.

Из кабинета отца слышен его разговор по телефону, мама в спальне смотрит сериал и что-то вяжет (это ее новое увлечение после макраме и плетения фенечек из бисера).

Поздоровавшись с родителями, я прохожу в кухню, включаю чайник и устало падаю на стул.

Мама с папой появляются в дверях кухни в тот же миг.

— Сонечка! Что случилось? Ты же уехала, — мама обнимает меня, отец выглядит встревоженным.

— Я была у отца, — тихо говорю. Мама хватается за сердце и садится на соседний стул. Илья так и стоит в дверях, только взгляд стал серьезнее. Желваки заходили на скулах.

— И? — все что может выдавить отчим.

— Я не знаю, — устало признаюсь.

— Ты получила ответы на свои вопросы?

— Мама, почему ты не сказала, что Илья мой настоящий отец. Ты изменила мужу. Почему ты столько лет мне врала?

— Это не так! — Мама опускает голову, прижимает ладони к глазам и горько рыдает. — Он твой биологический отец.

— Кто?

— Женя.

— Почему же он уверен в обратном?

— Потому что я вынудил его отказаться от родительских прав на тебя, иначе ему грозил тюремный срок по статье покушение на убийство, — подает голос отец.

— И на кого он покушался? — сердце сжимается в страхе от догадки и неверия в происходящее.

— На твою мать, — тихо отвечает Илья.

— Это неправда!

— Что ты себе придумала? Образ идеального отца, который не ругает и в угол не ставит за провинности? Он выгнал вас на улицу среди ночи, а потом пытался убить твою мать, — отец задыхается от нахлынувших чувств. — Я еле успел вас спасти.

Меня будто ведром холодной воды окатили. Больно представить свою мать, держащую меня маленькую за руку, стоящую посреди улицы, растерянную и несчастную. Мама всхлипывает, сидя на стуле.

— Хоть я и не был идеальным отцом, но люблю тебя всем сердцем, малышка. — Илья подходит ко мне, обнимает. В его глазах стоят слезы. Я сглатываю ком в горле. — Все твои обвинения в сторону матери несправедливы. Двадцать лет она боится его возвращения.

— Илья! — подает возмущенный голос мама, смотрит на него ошарашенно.

— Думаешь я не знал? — папа начинает злиться. — Думаешь просто смирился с тем, что ты не хочешь второго ребенка?

— Илья, — растерянно шепчет мама и теребит воротник платья.

Не могу вынести душераздирающих эмоций и ухожу в свою комнату, где бросаюсь на кровать и горько рыдаю, пока глаза не опухают от слез, а горло не начинает саднить от воя, заглушенного подушкой.

Я чуть не разрушила свою жизнь, счастливую семью. Боже, что я творю?

Сквозь сон слышу тихие шаги папы, как он присаживается на кровать, гладит меня по спине. Не выдерживаю и бросаюсь ему на шею.

— Папа, папочка. Прости меня.

— Все хорошо, дочка. — Илья прижимает меня к себе, ласково и успокаивающе гладит по голове.

— Как мама?

— Уже лучше. Я рассказал ей о том, как сейчас живет Евгений.

— Ты знал? — отрываюсь от его плеча и изумленно смотрю в глаза.