Поцелуй пиявки (сборник) - Татьяна Луганцева

– Не говори глупости! Георгий Иванович не хотел мне зла, он однажды помог мне, и сейчас опять вовремя появился в моей жизни…

– Ага! Только уже с предложением руки и сердца! В общем, ты мое мнение узнала, я категорически против! Не такого мужчину я видела рядом с тобой. Это я – вертихвостка, а такая женщина, как ты, заслуживает самого лучшего в жизни. Я хочу тебе добра, но ты меня не слушаешь, вспомнишь меня, но поздно будет! Это вот я могла бы прибрать твоего старичка к рукам, потому что и секс у меня здоровый был, и все… Да и беспринципная я. А ты – просто святая, жизни не ведаешь, сама не знаешь, на что соглашаешься!

– Люся, не переживай ты так за меня! Все будет хорошо! Может, мне такой человек и нужен, я же тоже не от мира сего. Сколько примеров, что от мужчин в возрасте еще и детей рожают! – словно уговаривала себя Рита.

– Ага, наскребет на одного, не велик труд, а потом помрет на тебе, и будешь одна ребенка тянуть.

– И что плохого? – возразила Рита. – Уж лучше быть с ребенком, чем одной.

– И то верно, – сдалась Люся и погрозила подруге пальцем: – Но я против!

– Я запомню, – засмеялась Рита.

Люся тяжело вздохнула:

– Чё, пойдем что-нибудь перекусим?

– Ты же только что ела! – удивилась Рита.

– Да разве это еда? Так… перекус! – погладила себя по абсолютно плоскому животу Люся.

– Везет же тебе, Люська. Ешь, ешь, и как в трубу… куда только все девается?

– А надо тратить энергию, бегать целый день, заниматься любовью, а не сидеть сутками за компьютером. Понятно?

– Уж как понятно-то, – вздохнула Рита. – Одно у тебя на уме, подруга дорогая…

Глава 4

С этого самого дня жизнь Маргариты круто изменилась. Она приняла решение принять ухаживания Георгия Ивановича. Выждав для приличия дня три, Рита заявилась к нему на кафедру и дала согласие, зарумянившись, как красна девица.

Георгий Иванович словно засветился от счастья, напоминая юнца. С этого дня они стали проводить почти все вечера вместе. Ходили в театры, в филармонию, посещали картинную галерею, сидели в кафе, и через неделю жених пригласил Риту к себе домой.

Она поняла, что наступил решительный момент и надо что-то решать. Позвонить Люсе и получить поддержку Рита не могла, так как прекрасно знала ее мнение и не хотела выглядеть в ее глазах смешной. Мол, «я же тебя предупреждала». «В самом деле, я уже не девчонка, чего боюсь? Мне приятен этот мужчина, и нам будет хорошо, я не должна показать ему, что сомневаюсь… Хотя, почему сомневаюсь? Откуда у меня такие противные мысли? Для чего я всё это затеяла, как не для замужества? Бахвалилась… говорила, что он мне нужен. Вот иди и доказывай… Господи, что же мне так плохо? Почему я так мучаюсь? А может быть, он и не собирается меня домогаться… Хотя не надо рассчитывать, что он пригласил меня для того, чтобы раскладывать пасьянс…» – думала Рита, собираясь на свидание «с намеком».

Она с остервенением накручивала мокрые волосы на расческу и сушила феном. Ни то, ни другое Рита делать не умела, так как никогда не делала прическу. В конечном итоге она разорвала две пары тонких колготок телесного цвета, плюнула на все это дело и надела брюки. Макияж тоже не удался, но Рита уже махнула рукой на свою внешность и поехала на свидание.

Чувствовала она себя примерно так, как если бы вышла в маскарадном костюме новогодней елки в июле месяце. Это тоже не придавало ей уверенности. Она нашла в себе силы заехать в магазин, купить торт, конфеты, спиртное приобрести она не рискнула, так как это все-таки должен был делать мужчина. Она боялась показаться нелепой, не такой аристократичной, как ее избранник.

Жил Георгий Иванович в центре Москвы в маленькой тесной квартире, благо что в престижном доме. Он встретил ее очень трогательно, не с букетом цветов, а с домашними тапочками в руках.

– Я ждал вас, дорогая моя Рита! – улыбнулся он.

– Я пришла, – словно деревянная ответила Рита.

Георгий Иванович поразил ее своим гостеприимством, он провел ее сразу в комнату, где был накрыт праздничный стол, стояли бутылка шампанского в ведерке со льдом, ваза с фруктами, разная мясная нарезка, дорогой сыр и, что особенно поразило Риту, два салата и жареное мясо в сковородочке.

– Это все для меня? – удивилась она. – Вы готовили для меня? Сами?

– Конечно! Я же ждал самую дорогую гостью! Я и при жене-то покойной готовил, а уж когда один остался, часто стал стряпней заниматься… Иногда друзья зайдут, иногда студенты.

Рита уселась за стол и тут же накинулась на еду с таким остервенением, что могло создаться впечатление, что она длительное время голодала.

Георгий Иванович что-то рассказывал, пытаясь ухаживать, подкладывал ей еду на тарелку. Рита с раздувшимися щеками, как у хомяка, рассеянно кивала, выхватывала у него блюдо и накладывала горы салата себе сама. Она даже не могла поддержать беседу, так как рот ее был забит до отказа. Рита все ела и ела, а хозяин дома только удивленно смотрел на нее, будучи как всегда вежлив и тактичен.

– Вы так голодны, Риточка?

– Да что-то… как-то… все вкусно, – жевала Рита, чувствуя себя полной идиоткой. А всё проклятые нервы!..

– Кушайте, кушайте, – улыбался Георгий Иванович.

– Я бы еще и выпила, – сказала Рита, вспомнив, что спиртное может помочь раскрепоститься. Она старалась не думать о том, что специально много ест, чтобы отсрочить как можно дальше интимный момент.

– Ой да, конечно! Извините, Риточка! – Он открыл шампанское и разлил его по бокалам. – Божественный напиток для влюбленных! – оценил золотистую жидкость с пузырьками, посмотрев бокал на свет, Георгий Иванович.

Рита же в это время залпом выдула свой бокал и прижала к носу салфетку, чувствуя покалывание пузырьков шампанского.

– Извините, – глупо хихикнула она, заметив про себя, что, слава богу, она находится не на дипломатическом приеме.

– Ничего… ничего… – улыбнулся хозяин.

Рита накинулась на мясо, так как всё остальное уже съела, а скрести по салатникам и вылизывать их все-таки было совсем уже неприлично. Шампанское подействовало на нее с такой скоростью, словно было живительной влагой, а ее желудок – потрескавшейся, обезвоженной почвой. Прямо так – с торчащим куском мяса изо рта – Рита и уставилась с большим удивлением на своего визави.

– Что? – спросил заметно струхнувший Георгий Иванович, словно испугался, что она сейчас и на него накинется вместо еды.

«Интересно, а он так и будет все время говорить мне “вы”? Типа, а не пройдете ли вы, Риточка, со мной в опочивальню? Не соизволите ли вы, дорогуша, поцеловать вашего покорного слугу? Не соблаговолите ли вы, сударыня, снять с себя эту футболку? А не подсобили ли вы мне в этой позе?» – почему-то подумала Рита и окончательно окоченела.

– Что-то не так? – повторил Георгий Иванович, поправляя галстук.

– Ничего… Все в порядке. Хорошее шампанское.

– Я тоже люблю полусладкое, – откликнулся гостеприимный хозяин.

«А я его терпеть не могу», – подумала Рита, всегда предпочитавшая «брют».

Георгий Иванович галантно подлил шампанское в бокал Риты. Она молча взяла его и снова опустошила.

– Я смотрю, вы нервничаете, Риточка? – забеспокоился хозяин.

– Что вы! Я совершенно спокойна! – покачнулась на стуле Рита.

Георгий Иванович встал, подошел к ней с явным намерением поцеловать. Рита отклонилась в сторону и спросила:

– А есть что-нибудь сладкое к чаю?

– Конечно, дорогая. Я испек пирог с вареньем, есть конфеты, да и вы торт принесли, зря потратились. Это было совершенно напрасно, – снова попытался приблизиться к ней Георгий Иванович, протягивая к ней тонкие, сухие губы. И наткнулся на холодное стекло бокала, которым Рита отгородилась от него.

– Я хочу еще есть! – с капризной ноткой произнесла она и пояснила: – Хочу пирог, торт, конфеты.

– Вы будете еще шампанское? – несколько разочарованно спросил Шелест.

– Мне достаточно.

– Чай?

– Кофе. – Рита не смотрела ему в глаза. Ее бывший преподаватель кинулся выполнять просьбу. Он старался, как мог. Маргарита почувствовала себя неблагодарной стервой. К тому же она уже сильно напилась. Есть уже было нечего, да и не могла больше Рита спасаться жеванием от близости с «женихом». Она уговаривала себя примерно так: «Разве я не хочу Георгия Ивановича? Просто давно не влюблялась и не жила по-человечески, вот и боюсь всего. А он здесь совсем ни при чем». Но противный голос совести зудел ей прямо в ухо: «А идет ли здесь вообще речь о любви? Ведь она должна быть в идеале совмещена со страстью и желанием?»

– Риточка, я совсем не нравлюсь вам? – неожиданно вывел ее из задумчивости голос Георгия Ивановича.

– Что вы! – покраснела она, поняв, что ее странное поведение стало заметно. – Иначе бы я не пришла…

Он улыбнулся, как всегда галантно поцеловал ей руку и чмокнул в щеку.

– Я сейчас… – высвободилась Рита и, пошатываясь, побрела в ванную комнату.