Шушана, Жужуна и другие родственники - Маша Трауб

– У меня нет спальни, – сказала Нина, – и вряд ли я смогу ее купить.

– А что у тебя есть? – спросила Жужуна, шокированная тем, что невеста не подумала о спальне.

– У нее трусы есть! – засмеялась Шушана. – Ты знаешь, сколько у нее трусов? Если сложить твои, мои и Ирмы, и то столько не будет!

– Трусы? Зачем тебе трусы? – Жужуна даже перестала жевать от удивления.

– Я люблю красивое белье, – объяснила Нина.

– И кому ты его показываешь, если у тебя мужа нет? Его же никто не видит. И муж не должен видеть! – Жужуна стала классической свахой, которой попалась невеста слишком свободных взглядов.

– Она его себе показывает! – Шушана была так возбуждена, что стала выставлять на стол уже и обед.

– Точно больная, – заявила Жужуна. – Ладно, мое дело сделано. А про белье я ничего не слышала. Оглохла прямо сейчас. Нино, если у тебя нет головы, то сердце у тебя должно быть! Не порть мне репутацию. Сделай так, я как скажу. Завтра ты пойдешь к Манане на свидание. Будешь себя хорошо вести, все будут говорить, что Жужуна даже ненормальную может замуж выдать! Мне будет приятно, а я всем скажу, что ты не невеста, а подарок судьбы. Я тебе репутацию сделаю, если ты мне сделаешь. Я тебя сейчас, как родную дочь, прошу – ты на свои трусы платье надень, у тебя же есть платье? Золото свое надень. У тебя есть золото?

– У меня есть нитка жемчуга, – сказала Нина.

– Нет! Только не жемчуг! – заорала Жужуна и чуть не подавилась шу. – Слушай, что я тебе сказать хотела. Смотри мне в глаза! Что ты опять не смотришь? То, что я тебе скажу, никто не скажет. Шушана, почему она на меня не смотрит? Я начинаю нервничать!

– Нино, прямо сейчас смотри на Жужуну, а то уже я не знаю, что тебе сделаю, – прикрикнула на Нину соседка.

– Я смотрю! – Нина пыталась вспомнить, в какой именно глаз – правый или левый – нужно смотреть свахе, чтобы та не обижалась.

– Пусть мой язык отсохнет, пусть я больше ни одну невесту замуж не выдам, но я тебе скажу. Все как есть. Пусть твоя свадьба будет моим звездным часом. Пусть я на пенсию уйду после этого. Пусть я всю оставшуюся жизнь буду брови и усы щипать, но я тебе все расскажу! Если ты ненормальная, то зачем мне тебя еще больше ненормальной делать? И запомни: я ради тебя все говорю, не ради Мананы. И пусть Мераби потом руки мне при встрече целует! У тебя есть один недостаток – ты умная. Тогда ты меня слушай и сама решай, как тебе себя вести.

Жужуна начала рассказывать.

Манана была девушкой с безупречным происхождением. Мать Мананы – красавица Софо – происходила из знаменитой фамилии Багратиони. Во всяком случае, так всегда считалось. Отец, Сандро, тоже считался выходцем из княжеского рода. Они жили в центре города, в той самой квартире, в которой сейчас жили Манана с Мераби. Если по нынешним меркам квартира считалась роскошной, то в те годы сплетники рассказывали, что Софо с Сандро живут во дворце. В их квартире заблудиться можно. Весь город их знал, они знали весь город – пара была блистательная. Отец Мананы был дипломатом. Ну, так говорили. Никто не знал, где он работает, очень много ездит – туда-сюда, куда хочет, туда и едет, деньги большие в чемоданах привозит и с такими людьми дружит, о которых даже говорить нельзя. Одно время ходил слух, что Сандро был шпионом – из французской разведки. Такая версия была очень популярной и лишь подчеркивала высокое положение семьи. Денег у них было очень много. Софо принесла в семью не только фамилию, но и богатое приданое. Про ее коллекцию украшений ходили легенды. На двоих у Мананиных родителей было такое происхождение, что собаки лаять в их присутствии не смели. Ну и, конечно, у обывателей не было никаких сомнений в том, что Сандро с Софо едят с золотых тарелок и пьют из серебряных бокалов. Да и дома чего только не было – и телевизор, и стиральная машина, и даже настоящее чудо – утюг, который сам нагревается и чуть ли не сам гладит. А однажды одна из соседок увидела, как Софо сушит волосы феном, и всем рассказала, что у жены Сандро есть аппарат, который ветер делает для головы, чему, конечно, никто не поверил.

Родители прожили достойную жизнь и были похоронены в Пантеоне, а там хоронят или за большие деньги, или за большую славу. Лучше – чтобы было и то, и другое. Но у Софо и Сандро половина родственников лежали в Пантеоне, так что место для захоронения для них было забронировано задолго до того, как они появились на свет.

Но это было много позже. А сначала было счастье – Софо родила дочь, которую назвали Мананой. И тогда у супругов, которые относились друг к другу с большим уважением, случился первый скандал. «Нормально хоть поговорили, – судачили соседки, – а то молчат все время».

Дело было в том, что единственная дочь, родившаяся с серебряной ложкой во рту, – как бы это помягче сказать? – не была красавицей. Но разве это беда? Настоящая беда была в том, что девочка оказалась не похожа ни на мать, ни на отца. Да и это ненастоящая беда. А хуже всего было то, что ребенок не унаследовал ни одной аристократической черты, которыми были с лихвой одарены родители. Да при одном взгляде на Софо было понятно – голубая кровь. Черноволосая, с платиновой кожей и пронзительными синими глазами. А профиль? Да при таком профиле паспорт не нужен! И никакие доказательства высокого происхождения! Такой профиль только на монетах чеканить и на картинах рисовать! Сандро тоже считался красавцем – светло-русый, голубоглазый. Среднего роста, но с такой осанкой, что сразу видно – князь. Манана же в кого пошла? Неизвестно, в кого. Может, в прабабку какую? Слишком высокая для женщины (Манана выросла до метра семидесяти пяти сантиметров), слишком худая, при этом жилистая, ширококостная, крепконогая, с широкими плечами пловчихи. Ох, да кому еще широкие плечи мешали выйти замуж? Да если бы только плечи? У Мананы были темные десны и черные, казавшиеся фиолетовыми при определенном освещении глаза. Хорошо, можно десны всем не показывать. Но как спрячешь смуглую кожу, будто девочка родилась в огороде под палящим солнцем? Даже у торговки зеленью и то кожа светлее. Ходили слухи, что еще в роддоме прекрасная Софо, едва увидев новорожденную, кричала, что у нее не может быть такого ребенка, что не могла она родить такую девочку. Был скандал, так что врачи с ног сбились, не знали, как успокоить молодую мать.

– Такая красивая девочка! – причитали нянечки. – Губки – ягодки. Ее солнышко поцеловало, вот она немножко загорелая. Побелеет. Дома посидит и сразу белой станет.

Но Софо смотрела на дочь с нескрываемым ужасом. У нее должна была родиться самая красивая дочь на свете, а родилась эта… будто из отдаленной деревни ее принесли!

Софо выписывали из роддома позже положенного. Молодая мать никак не хотела ехать домой и просила подержать ее еще денек. Отцов в те годы в роддома не пускали, а Софо поклялась убить любого, кто доложит Сандро о том, что Бог послал ему смуглую, чернявенькую девочку самого низкого происхождения, если судить по внешним данным.

Но Софо наконец выписали и передали на руки счастливому отцу белоснежный сверток (нянечки постарались – замотали ребенка так, чтобы даже носа не видно).

Увидев дочь, Сандро сильно удивился. Но, как человек благородных кровей, он и предположить не посмел, что его жена могла опуститься до такой низости, как измена, и родить ребенка от другого мужчины. Поэтому он, поцеловав жену в макушку, произнес фразу, из-за которой супруги «нормально поговорили».

– Мне кажется, твоя мама все-таки испортила породу. Девочка на нее похожа, ты не находишь?

Тут Софо, которая и так пребывала в послеродовой горячке и плохо соображала, высказала все, что думает о муже и его предках, особенно о свекрови.

После этого они не разговаривали. Да так не разговаривали, что всю родню, по всем линиям – и материнской, и отцовской, заставили нервничать: искали, кто виноват, что родилась такая девочка. Родня Софо в один голос твердила, что Манана – копия бабка Сандро. Родные же Сандро утверждали, будто девочка пошла в мать Софо.

Но на женской линии родственники не остановились и вспомнили о дедах и прадедах – значит, не все были аристократами, зеленщики тоже попадались. В общем, чистота крови оказалась под сомнением. В конце концов разум все-таки возобладал над чувствами, и вся родня с обеих сторон пришла к выводу, что главное – чтобы ребенок был здоров.

Но тут сюрприз преподнесла молодая мать, которая решила назвать дочь Мананой. Не Ниной, не Тамарой, а самым простым, обычным именем. И ладно бы в честь одной из прабабок, так нет – не было в роду даже самой дальней Мананы, как ни искали. Софо стояла на своем твердо – Манана, и все. Надоели эти Тамары – одни Тамары вокруг. Поскольку у молодой матери от таких стрессов в любой момент могло перегореть молоко, Сандро предпочел с ней не спорить.

Софо радовалась дочери – Манана росла послушной. Поэтому не капризничала, когда мать с раннего детства пыталась отбелить ей кожу, накладывая бесконечные сметанные и огуречные маски. Софо разыскивала чудодейственные рецепты, но ничего не помогало – Манана оставалась смугловатой.