Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

Есть Денис уже не хотел, совсем аппетит пропал, заказал только кофе с коньяком. Вере толстяк принес огромную отбивную котлету с жареной картошкой.

— Ты все такая же обжора? — улыбнулся Денис, глядя, как увлеченно она расправляется с мясом.

— Я, Дениска, самая счастливая женщина на свете, — пробурчала Вера с набитым ртом. — У меня любимая и высокооплачиваемая работа, я могу жрать, не толстея, что захочется и сколько захочется, и на мне хорошо сидит любая одежда, которую я покупаю в Париже.

— А как насчет личной жизни?

Денис тут же пожалел, что задал этот вопрос, но Вера беззаботно махнула рукой:

— Не всем же выходить замуж за банкиров. В данный момент мы с Марго одиноки.

— Слушай, год назад у тебя собаки не было. — Денис был рад перевести разговор на более безопасную тему. — Ты что, взяла взрослую?

— Да. Ей три года. Выпросила у одной бабы. Она уезжала жить в Америку, хотела Маргошку в приют сдать. Марго сначала меня никак не признавала. А потом заболела, я ее выходила. Представляешь, с рук кормила, поила из соски. Теперь мы с ней как две сестрички.

— А что с ней было?

— Опухоль матки. Огромная. Операцию делали. Теперь она стерилизованная, ей легче живется, чем нам с тобой.

И хотя Денису было совсем не смешно, он все-таки засмеялся.

— Смех сквозь слезы, — констатировала Вера. — Колись, щелкунчик.

— Спасибо, что не щекотунчик.

Тут уж они расхохотались оба, на самом деле едва ли ни до слез, вспомнив русскую народную классификацию размеров мужского достоинства, которую Вера нашла как-то в Интернете.

— Кстати, бармен — вот кто забодаище, — вполголоса поведала Вера.

— Проверила на деле? — ревниво осведомился Денис.

— Упаси боже! Жена его жаловалась.

— Жаловалась или хвасталась?

— Дурака кусок!

Напряжение ушло, словно они только вчера расстались. На секунду Денису стало невероятно жаль, что все сложилось именно так, а не иначе, что Вера уехала работать во Францию и ничего у них не получилось. Стало жаль себя, да так, что захотелось заскулить и уткнуться в угловатое Верино плечо.

Нет, надо срочно взять себя в руки. Мужик он или кто?

— Да нет, Веруня, никаких особых проблем. Обычные притирки. Все через это проходят. Жил себе жил, не тужил, кум королю и сват министру, сам себе господин. А тут появляются рядышком чужие бзики и заморочки, не говоря уже о просто дурных привычках и дурном настроении. И все это надо принимать как должное.

— Дурные привычки, дурное настроение… — Вера отодвинула пустую тарелку и вытерла салфеткой губы. — Знаешь, как Коко Шанель говорила?

— Как?

— Брак — это обмен дурным настроением днем и дурными запахами ночью. То ли еще будет лет через десять. Будете, нисколько не стесняясь, рыгать, пукать, ходить в драных трусах только потому, что лень дырку зашить. А если кто и поворчит по этому поводу, то только для порядка, без всякого возмущения.

— Счастливые люди. Ну, кто доживает в браке до этого священного момента. Многие разводятся гораздо раньше. Я не имею в виду полное друг на друга наплевательство. Просто хорошая привычка, немножко здорового равнодушия и готовность принять чужие недостатки, как свои. Свой-то пук не раздражает.

Он говорил все это то ли Вере, то ли себе самому. Сейчас ссора с Инной уже не казалась чем-то ужасным. Да и ссора ли это? Вряд ли. Так, досадная мелочь, которых еще столько впереди.

Или не мелочь?

«Прекрати немедленно!» — мысленно прикрикнул на себя Денис и залпом допил остатки коньяка.

Вера едва заметно усмехнулась. Но он заметил.

— Короче, дело выеденного яйца не стоит. Даже рассказывать не хочется. Просто лезут в голову мысли всякие. А вдруг ошибся. А вдруг поторопился. А вдруг, а вдруг… Как Янка моя говорит, искушение.

— И правда, — кивнула Вера… — Знаешь, ты лучше ей не говори, что встретил знакомую. Мало ли как она к этому отнесется.

Денис вспомнил совершенно неожиданные Инкины слова о девицах, зарабатывающих на жизнь одним местом, и подумал, что Вера права. О драконах — ни слова.

Когда Андрей, предварительно отпросившись с работы, утром приехал в отделение милиции, его ждал малоприятный сюрприз. Он-то рассчитывал сразу поехать с Кречетовым на злополучное место, где обнаружил женщину, показать все — и забыть как страшный сон. Во всяком случае, попытаться забыть. В конце концов, он-то здесь при чем? Ну, нашел он ее, ну, привез в больницу. Молодец, возьми с полки пирожок. Между прочим, его в милицию за штаны никто не тянул.

Но, как водится, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

В кабинете Кречетова на стульях у стены сидели высокий седой мужчина с выправкой гвардейского офицера и молоденькая, неприметного вида девица, некрасиво жующая жвачку.

— Ну вот и Андрей Витальевич пожаловал, — удовлетворенно кивнул Кречетов. — А это следователь прокуратуры, Георгий Петрович Сабельников. И Алевтина Ивановна Николаенко, эксперт-криминалист. Сейчас Георгий Петрович с вами побеседует, а Алевтина Ивановна пока вашу машину посмотрит. Вы же на машине?

Андрей ошарашенно кивнул. Такого поворота он не ожидал. Только вчера Кречетов удивлялся, зачем осматривать машину, если женщину никто не сбивал. Или это следователь затеял?

— Ну и что я там, интересно, должна осматривать? — недовольно скривилась Алевтина, и Андрей понял, что не такая уж она и молоденькая, похоже, ей хорошо за тридцать, просто бесцветное маленькое личико и мышиного оттенка длинные волосы, собранные в хвост, ее изрядно молодят.

— Тебя что, Алевтина, учить надо? — удивился следователь. — Травмы головы — значит, капот, стекло лобовое. Соскобы возьми, если есть повреждения.

— Неужели он, по-вашему, такой дурак, что приехал на битой машине? — фыркнула Алевтина, мотнув в сторону Андрея головой.

Ее бесцеремонность почему-то сильно его задела, и он открыл было рот, чтобы ответить, но Кречетов его опередил:

— Он не дурак, Алечка, но… Мало ли что.

Это уже не в первый раз услышанное от Кречетова «мало ли что» задело Андрея еще больше, но возмутиться вслух он снова не успел. Вытащив изо рта розовый комок жвачки, Алевтина осмотрела его внимательно со всех сторон и сказала ехидно:

— Другие люди, дорогой товарищ старший лейтенант, не делают даже того, что должны. «На фиг», — говорят. А вот зануды пытаются сделать даже то, что сто лет не нужно. И говорят: «Мало ли что».

— Да, я зануда, — кивнул Кречетов. — А тебе, Алечка, за это самое «мало ли что» деньги платят.

— Деньги? — Алевтина взвилась со стула, как разъяренный Змей Горыныч. — Да за такую зарплату, как у меня, не работать, а вредить надо.