Пятый постулат - Кира Измайлова

— Зачем? — удивилась девушка, но тут же сообразила. Вспомнила взгляды, которыми окидывал ее староста при встрече, вспомнила, как смотрел он на нее сегодня… Дарёные сережки обжигали ладонь. — Я… нет, извините, я не приду.

— Чего ломаться вздумала? — тон старосты разом сменился с ласкового на суровый, он стиснул Машину руку до боли. — Не дури, девка, ты тут никто! А моей будешь — одену краше благородной, а то женюсь! Ну?

— Я должна попасть в город, — четко ответила Маша, рывком высвобождая руку. Как нарочно, книгу сегодня оставила дома, не подходила сумка к платью! — Как только приедут люди этого вашего Властелина, я с ними уеду!

— А кто тебе позволит? — нахмурился Ранек. — Скажу, что ты местная, только умом тронулась, все подтвердят. Больно надо кому разбираться! — Он снова подобрел. — А уважишь меня, миром отпущу… коли сама захочешь! Думай до завтра… Маша, — добавил он, видя, что их беседа привлекает внимание. — Сегодня уж веселись, так и быть, а завтра чтоб явилась, не то худо будет!

Он отошел, а Маша в изнеможении прислонилась спиной к березе. Да что ж это такое, с ума они все посходили, что ли?! Или слишком много выпили на празднике? Вот уж точно, алкоголь — зло!

Она посмотрела на зажатые в руке сережки. Хотела бросить их наземь, но передумала — нужно вернуть дарителю, и вообще, нехорошо, кто-то их делал, старался, а она под ноги кинет! Неуважение к мастеру получается… Да и жалко — красивые всё-таки.

Так или иначе, оставаться на празднике настроения больше не было. Так и не дождавшись больших костров и хороводов, Маша поплелась домой. И дома-то своего у нее не было, каморка в доме портного, и только! А если староста прикажет, тот ее на улицу выгонит, очень даже просто, и что тогда делать? Под забором ночевать? Но согласиться на предложение Ранека и прийти к нему — это себя не уважать! Настоящая общевистка не боится трудностей, припомнила Маша. Придется, будет ночевать на улице, но не служить игрушкой развратного мужика!

Приободрившись, она дошла до ворот и налетела на хозяина. Хотела было пробраться к себе, но не тут-то было!

— Ты чего не на гуляньях? — спросил Малух подозрительно.

— А вы? — ляпнула Маша, не подумав. Ведь слышала, что портного на гулянья не пустила жена, чтоб на девок не засматривался, надо ж было сболтнуть! Конечно, он теперь рассердится…

Но, против ожиданий, Малух не осерчал, а взял Машу под локоть и отвел в сторонку.

— Вы чего? — удивилась она.

— Послушай-ка, — тихо-тихо сказал портной. — Ты, Маша, девка справная, а я мужик еще молодой… Жена у меня сама видишь, какая, ну тут уж ничего не поделать, помирать вместе будем, дети, опять же… Но до чего другого — тут я охотник большой, а ей-то уж оно ни к чему! Вот я и подумал — ты ж тоже одна, парня у тебя нет, я бы знал, так чего ж мы время даром теряем?

Маша остолбенела, слушая такие речи. И этот туда же!! Сговорились, что ли?!

— В общем, приходи ночью на сеновал, — распорядился Малух. — Варту выгоню, дура она, одну тебя оставлю…

«Значит, днем он будет меня эксплуатировать на работе — за двоих, потому что Варты не будет, а ночью — на сеновале?!» — мелькнуло в голове у Маши, и она снова пожалела, что оставила книгу под подушкой.

— Ну? — поторопил портной.

— Не приду! — отчеканила Маша. Дороги обратно не было, но она больше не могла выносить издевательств. Теперь-то она хорошо понимала, что чувствовали те, кто поднимался против тиранов и угнетателей! Они еще долго терпели! — И вообще, я расчет у вас беру!

— Чего-о? — вытаращился на нее Малух. — Ты чего несешь такое?

— А то, что ухожу я от вас, — ответила она. «Сказать про старосту или не сказать?» Подумав, Маша решила, что не стоит. — Не хочу на вас работать!

— Тю! — рассмеялся Малух. — Да кто ж тебя отпустит!

— Я имею право уволиться! — нахмурилась девушка.

— Да, только сперва расплатись за всё, что съела и выпила в моем доме! — взгляд Малуха сделался недобрым. — Это вот платье, что на тебе надето, я шил! Сказать, сколько стоит? И прочее, что ты сносила? Да на тебе нитки своей нету, всё моё! А посуды ты сколько перебила? А ниток испортила? А иголок потеряла? За все ведь деньги плачены!

Маша онемела от такого… такого… слова-то не подобрать! Конечно, первым ее порывом было сказать, что она всё отработает, но девушка вовремя схватила себя за язык. Как же! Поработаешь еще годик бесплатно, тебе счёт вдвое длиннее выставят! Вовсе уж наивной Маша не была и такие вещи понимала… Но как же быть?

— А я господину Ранеку пожалуюсь, — сказала она, решив пустить в ход последний аргумент. Противно, а что делать? — Он мне сережки сегодня подарил!

— С Ранеком я уж потолкую, — хмыкнул портной. — Сторгуемся! Он мне твои долги, я ему — тебя на пару ночек! Первый раз, что ли?

Маша онемела. Вот так дела! Да у них тут… рабовладение какое-то!

— Иди думай, — Малух толкнул ее к дому. — Завтра скажешь, что решила. Моя будешь… или общая. Общая-то выгоднее, да Ранек такой паскудник, вечно обмануть норовит…

Девушка поплелась к дому, едва передвигая ноги. Похоже, она угодила в совершенно безвыходную ситуацию! И, главное, не к кому обратиться за помощью… Сказать хозяйке, что ее муж к Маше пристает? Так ее же и обвинят. И выгонят. От портного она избавится, а от старосты — нет. Самой уйти? А куда податься? Староста сказал — объявит умалишенной, и дело с концом. Тут таких не жаловали, Маша навидалась, и за людей вовсе не считали! И не сбежишь — куда бежать-то?

Хозяйка встретила ее бранью, обидно прошлась на тему того, что Машу, должно быть, на гуляньях и не заметили, вот она и явилась домой так рано. Девушка только мрачно усмехнулась — заметили, да еще как! Хоть бы вовсе туда не ходить…

Полночи она проворочалась без сна, прикидывая так и этак, что же делать дальше. Избавиться сразу от обоих почитателей ее… хм… красоты возможности не было. Если портного можно как-то окоротить, то от старосты не отделаешься, у него власть есть! Теперь Маша понимала, насколько мудро устроено управление в ее мире: ни у кого нет единоличного права распоряжаться другими! И правильно, а то вот к каким последствиям это приводит…

Она уже поняла: в этом мире боятся тех, кто сильнее. Необязательно физически, кстати. Вот Варта боится портного, а портной опасается жены (та может прибить) и старосты (этот легко напакостит, и его все поддержат). А староста никого не боится, нет на него управы! Разве что мифический Властелин, но где он? Где его люди, когда приедут? И поверят ли, что эта вот замарашка — настоящая общевистка из доброго и светлого мира?.. Ой, вряд ли!

«Староста заискивает перед благородными, — сообразила вдруг Маша. Она давно уже отодвинула подушку и положила голову на книгу Вождя. Наверно, это его мудрость коснулась разума бедной девушки! — Я слышала, боится он этих вот приезжих от Властелина… Вообще знатных! Знать бы, где здешний… кто тут, барон какой-нибудь, наверно? Вот бы узнать, где он живет, я бы пошла и пожаловалась на самоуправство!»

Тут Маша поняла, что ее в доме барона и на порог вряд ли пустят, и снова приуныла. Не было тут благородных господ, которые могли бы приструнить старосту, а и оказались бы — вряд ли бы им нашлось дело до Маши!

«Господ?.. — снова осенило ее. Нет, мудрость Вождя действительно была с нею! — Но есть ведь один господин!»

Да, «господин» имелся в наличии, и староста не осмеливался дать ему окорот, когда тот пьянствовал и учил деревенских азартным играм. Вот только захочет ли он помочь?..

Но выбора не было. Промучившись до рассвета, Маша решилась. Уходить надо было тихо, поэтому она взяла с собой только самое ценное и необходимое: книгу, смену белья, кое-что из старой своей одежды да голубое платье, не смогла с ним расстаться! Жаль было оставлять тулуп и валенки, но унести их Маша не могла — узел получился бы слишком уж заметным… Потихоньку она ушла со двора Малуха, но сразу не пошла к старому своему знакомцу, знала уже понаслышке, что благородные господа с рассветом не поднимаются. Однако долго тянуть тоже было нельзя, скоро портной ее хватится, поэтому, дождавшись, пока на постоялом дворе закипит жизнь, Маша осторожно шагнула в ворота.

Удивительно, ее никто не остановил. Дорогу она хорошо запомнила с того раза, как была тут с хозяином. Бывшим хозяином, подлым сатрапом и эксплуататором!

Вот, наконец, дверь… Маша постояла, собираясь с духом, потом подняла руку и постучала.

— Кого еще принесло? — раздался капризный голос.

— Я… — у девушки пересохло в горле.

— Ну, входи, кто там? — нелюбезно пригласил хозяин комнаты, и Маша вошла.

Окна в комнате были распахнуты настежь — девушка уж позабыла, что такое бывает, тут боялись сквозняков и затыкали все щели, жили в духоте… Белобрысый сидел на кровати в одних штанах и рубашке и сушил распущенные волосы — они укрывали его, как плащом, влажные пряди змеились, обвивали запястья… Маша припомнила, каково держать их в руках, и невольно передернулась. Мужчина же обращался со своими волосами, как с живым существом: гладил, перебирал пряди, расчесывал… Драгоценные заколки сверкающей горкой лежали на столике.