Тайна персидского обоза - Иван Любенко

Багряная осенняя листва, подхваченная порывистым северным ветром, кружила по улице, норовя спрятаться за деревьями и углами домов, но, не найдя пристанища, будто стая бродячих собак отчаянно бросалась в ноги прохожим и вновь убегала вниз, теряясь в дорожках бульварной аллеи.

Впереди пестрела ярко-красная вывеска «Вещевого магазина». Серое здание, несмотря на устроенные при входе колонны, производило мрачное впечатление. Причиной тому были зарешеченные, на манер тюремных, окна кабинетов, выходивших на улицу. Там же располагался и штаб Навагинского пехотного полка. В одной из комнат, судя по всему, в интендантской, корпел над бумагами офицер лет тридцати. Увидев полковника, он подскочил и вытянулся в приветствии.

— Сидите, сидите, Николай Карпович, — по-свойски распорядился Игнатьев. — Вот, познакомьтесь — Самоваров Иван Авдеевич, прибыл из столицы с инспекцией по вашу душу. — И, обращаясь уже к надворному советнику, сказал: — Вы уж, я думаю, и без меня разберетесь. А вечером, Иван Авдеевич, ждем вас на ужин. Честь имею.

Полковник удалился, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Ну-с, с чего начнем? — робко осведомился хозяин кабинета.

— Думаю, со знакомства. Насколько я понял, вы являетесь провиантмейстером Навагинского полка, только вот фамилия ваша…

— Рыжиков… Рыжиков Николай Карпович.

— Ну вот, теперь понятно, — разглядывая полкового интенданта, задумчиво протянул надворный советник. — Итак, хотелось бы для начала проверить состояние складских помещений и заодно ознакомиться с учетными книгами по каждому хранилищу.

По лицу штабс-капитана пробежала едва заметная тревожная тень, но быстро растворилась в поддельной улыбке.

— Как будет угодно. Прошу за мной, — предложил офицер и, выйдя во двор, неспешно направился к цейхгаузам, находившимся под охраной часовых.

Интендантский двор напоминал пятиугольник. Недавно выстроенные склады Кавказской линии выглядели монолитными каменными сооружениями в три этажа с уходящими в землю подвалами. Снизу, со стороны Подгорной слободы, это грандиозное хранилище армейского провианта, амуниции и боеприпасов походило на фортификационное укрепление, способное выдержать любое артиллерийское бомбардирование. Так, собственно, и было.

Осмотрев два десятка помещений, Самоваров внимательно изучил каждую строку в складской книге на интересующую его дату — 1 октября. Но к величайшему своему удивлению, он не нашел какого-либо упоминания о золотом обозе.

— Как вы объясните, господин штабс-капитан, что в учетных книгах, кои были представлены мне для ознакомления, даже не упоминается о том факте, что в ночь с первого на второе октября сего года в один из складов Интендантства поступил на хранение груз следовавшего через Ставрополь персидского обоза? — Самоваров впился в офицера пронзительным взглядом.

Штабс-капитан на мгновение задумался, но тут же нашелся:

— Дело в том, что мы осмотрели лишь часть помещений, относящихся непосредственно к Навагинскому полку. Но имеются еще и дополнительные подвальные хранилища, в одном из них как раз и находилось несколько сундуков из персидского обоза. Я прекрасно помню тот день, поскольку Рахманова нигде не могли найти и мне пришлось лично вносить запись в складскую книгу.

— Так чего же мы ждем? Давайте осмотрим.

— Это хозяйство полковника Безлюдского и его бывшего подчиненного поручика Рахманова. С тех пор как он пропал, ключи находятся в Интендантстве, но если вы желаете, я за ними схожу.

— Сделайте милость.

Поручик уже собрался идти, как надворный советник его окликнул:

— Погодите, господин штабс-капитан, позвольте один вопрос?

— Да.

— Если уж вы так хорошо помните тот самый день, когда прибыл обоз, то, вполне вероятно, вы можете сказать, чей караул был выставлен перед этим складом?

— Караул сопровождения фурштата. Его сняли на следующий день, как только сундуки погрузили на телеги.

— После убытия обоза этот подвал охранялся часовым?

— Соляные склады не предполагают отдельной охраны. Да и зачем? Часового на воротах вполне достаточно.

Сзади послышались голоса, обернувшись, Рыжиков проронил:

— А вот и начальство…

К ним приближался военный в длинной серой шинели и высокой обер-офицерской треуголке из черного плотного фетра. Рыжие усы, отчего-то напоминавшие жесткую сапожную щетку, глубоко посаженные глаза и массивный подбородок придавали внешности незнакомца слегка зловещий вид, от которого обычно приходят в испуг маленькие дети.

— Разрешите доложить, господ… — начал было рапортовать полковой интендант.

— Да полноте, Николай Карпович, — остановил доклад подчиненного старший офицер. — Родион Спиридонович уже уведомил меня о предстоящей ревизии. — И повернулся к столичному посланнику: — Позвольте отрекомендоваться — главный интендант Кавказской линии полковник Безлюдский, Григорий Данилович, если угодно.

— Надворный советник Самоваров Иван Авдеевич.

— Как проходит знакомство с нашим хозяйством?

— Только что осмотрели цейхгаузы Навагинского пехотного полка и собирались обозреть подвальные помещения, но господин штабс-капитан не взял ключи…

— А я на всякий случай их прихватил! — прервал Ивана Авдеевича Безлюдский. — Так что пожалуйста… С чего изволите начать?

— Господин надворный советник изъявил желание ознакомиться с соляным складом, в коий сгружали сундуки с персидского обоза, — бросив короткий взгляд на полковника, пояснил Рыжиков, делая ударения на двух последних словах.

— Да? А что такое? Позвольте узнать: чем вызван сей интерес? — удивленно скосил глаза в сторону столичного ревизора обер-провиантмейстер.

— На одном из сундуков обнаружен оттиск печати местного гарнизона, что противоречит циркуляру следования фурштата. Именно поэтому мне также поручено выяснить все обстоятельства, связанные с хранением груза в Ставрополе, что, впрочем, является пустой формальностью, — выпалил заготовленную фразу следователь.

— Ну разумеется! Пожалуйте в седьмой склад, — слащавым голосом пригласил Безлюдский.

Почерневшая от времени дубовая, изъеденная плесенью дверь заскрипела протяжно, завыла и, распахнувшись, охнула, будто столетняя старуха перевернулась на печи, разминая дряхлые больные косточки.

Солнечный свет едва озарил вход в темное и сырое пространство соляного склада. Штабс-капитан зажег фосфорную спичку и поднес к толстой свече, прилипшей к блюдцу с отбитым краем. Вспыхнув, она осветила стоящие у самой двери весы с гирями, несколько лопат, ржавый лом и нахмуренные лица сопровождающих.