Дикий опер - Сергей Зверев

«Давай еще, но по-дг’угому?»

– Э-э нет! – возразил Копаев, встал и уже стоя выбросил кости. Выпало два и один. Не беда, все равно проиграл. Себе.

Теперь можно было в тактичность не играть, и он резко толкнул дверь. Она отлетела, взору его предстало то, что он увидеть ожидал. Зина закричала дурным голосом. Так же, наверное, вопила Майя, когда ею, слушающую Селин Дион через наушники, пытался овладеть со спины Яресько.

– Спокойно, – предупредил Антон, не глядя на Зину, пытающуюся из бутылки ситро сделать дерево, за которым можно было спрятаться. Взгляд его был прикован к очумевшему от послесексового стресса слесарю. – Я – сле… Словом, пара ответов на мою пару вопросов, и я ушел. Не нужно спрашивать, кто я, иначе мне придется представиться. Считайте, что я – ваша скромность.

– Я сейчас тебя и пг’и… пг’и…

– Пристыжу, что ли? – попытался угадать Антон.

– Пг’ибью, – озверело пообещал Тарзан Коля и встал с кровати.

Вид его, лишенный одеяний, за исключением черных носков, почти как у Резуна, был не впечатляющ. Даже в тот момент, когда он еще не до конца отошел от вожделения. Копаев мог бы и ему, как Занкиеву, объяснить, что не нужно подходить вот так, к следователю, но вместо этого выбросил вперед ладонь, и царь джунглей, перелетев через низкую спинку кровати, рухнул на нее, и под ним что-то треснуло. Оставалось надеяться, что это все те же доски из ДСП.

– Я же попросил – спокойно, – напомнил Антон и поднял с пола кроватную накидку. – Зина, повар из кухни приготовил этой ночью креветки под чесночным соусом. Куда вы доставили блюдо?

– Креветки? – вращая дикими глазами, она куталась в накидку, словно ее пробирал холод. – Господи, дура я. Я не туда унесла? Простите, ради бога… Передайте Анатолию Сергеевичу, что больше это не повторится.

«Анатолию Сергеевичу?.. Это Дутову, что ли?!»

– Зина, я не из службы безопасности вашей гостиницы. Я из Следственного комитета, – увидев в глазах девушки настоящее отчаяние, Антон подавил в себе досаду. – Да мне плевать на эти креветки! Я спрашиваю – куда вы их унесли!

– В триста восьмой номер… – с трепетом в голосе пролепетала горничная. Ее вера во всемогущество Дутова стала еще сильнее.

– Кто там находился, когда вы принесли блюдо?

Он мог прочитать мысли девушки до самого дна ее сознания. Они читались с ее лица, как с листа бумаги. Поверить в то, что перед нею следователь, она не может. Сейчас она думает о том, что за ней следила СБ «Потсдама». Ей сделали заказ, она его исполнила, да не по тому адресу. Дутов за такие промахи карает жестоко, он чтит авторитет гостиницы. И сейчас он послал своего головореза, дабы окончательно разобраться с делами.

Это было все, что отражалось от лица горничной, замотанной в кроватную накидку.

Быть может, она обязательно бы соврала. Перед следователем за подобные мелочи отчитываться необязательно. Однако с Дутовым шутить не стоит, до сих пор никто так и не нашел Лизу, исчезнувшую из гостиницы сразу после того, как у одного банкира пропал из номера кейс с деловыми бумагами. И она заговорила.

В том номере, помимо одного славянина, находилось еще двое кавказцев. Славянин молчал, молчал и один кавказец, а второй догнал ее в прихожей, положил руку чуть ниже талии и предложил сто долларов за ночь. Взгляд его был мутен, но алкоголем не пахло. Пахло потом, причем так сильно, словно он не мылся несколько недель.

«Приготовь козлам креветок», – вспомнил Антон показания одного из поваров. Она назвала их козлами не потому, что доллара не дали. А потому что предложили то же, что и Зине, и пахло от них так же.

Зина, понятно, отказалась и быстро вышла из триста восьмого номера. Более она в этот номер не входила и вряд ли вошла бы, даже если бы ей предложили большие чаевые. Зина очень не любит две вещи: кавказцев и скисший запах пота. А два в одном просто ненавидит.

– Тебе к-конец, – пообещал Тарзан. К тому моменту, когда Зина разговорилась, он окончательно пришел в себя. Теперь его вид был еще менее впечатляющ. От вида того остались лишь носки, вяло свисающие со ступней сорок второго размера.

– Как выглядели славянин и те кавказцы?

Светловолосый молчун из номера предпочитал пастельные тона, а потому одет был в тонкий кремовый свитер и светлые брюки цвета кофе с молоком. На ногах были туфли такого же цвета. Да, она чуть не забыла. У славянина, когда он зевнул, обернувшись на приход горничной, во рту блеснул металлический зуб желтого цвета.

Больше она ничего рассмотреть не смогла, потому что дело горничных – это убирать номера и исполнять заказы, а не запоминать черты клиентов.

– Сядьте на место, – попросил Копаев Колю, который ходил по комнате в поисках одежды, хотя у Антона было подозрение, что он ищет не ее, а тяжелый предмет.

Кавказцы были одеты, как самые настоящие кавказцы: широкие брюки типа «слаксов», черные рубашки и черные кожаные куртки, которые они не снимали даже в номере. Аккуратно, как всегда, стриженные, юмор, как обычно, на уровне вагоновожатого, и руки, прилипающие обычно к тем частям тела горничных, которые те пытаются максимально обезопасить от противоправных посягательств. Естественно, речь идет не обо всех кавказцах, а лишь об отмороженных. Настоящие мужчины себе такого не позволяют. Особенно кавказцы.

Кто бы спорил… Но почему – особенно? Разве настоящие мужчины делятся на кавказцев и остальных?

Ответа на этот вопрос Антон не дождался. По-видимому, этому мешал Тарзан, курящий свою сигарету на краю постели.

– Зина, при попытке выяснить, кто из горничных работал на третьем этаже и должен был в тот день доставлять заказы, я услышал уже три имени: Таня, Зина, Майя. У вас что, сезонный переполох? Три горничных ночью на этаж – не много ли?

Зина замялась. Ей очень не хотелось говорить то, что потом вызовет к ней антипатию у коллектива.

– Видите ли… Вообще, работать должна была я. Я и работала. Когда же в гостинице бум и вероятен большой доход, некоторые горничные остаются, чтобы подзаработать. И в ночь остались Майя и Таня. Кажется, была еще одна, но я не помню точно кто.

Оказывается, чем пьянее гости и чем их больше, тем выше заработок обслуги. За бурную ночь переполненного этажа можно заработать несколько тысяч.

– Значит, – насел Антон, – ни Майя, ни Таня никого не подменяли и работали по собственной инициативе?

Да, ответила она. Администрация это знает, но кто из руководителей будет противиться тому, что заказы исполняются в срок? Единственная, кто оказался в убытке, это горничная, дежурящая в эту ночь. Это, как правило, новенькая, которая не может воспротивиться давлению горничных-старожилок.

Окончательно убедившись, что Зина сказала все и теперь для большего правдоподобия и демонстрации сотрудничества начинает рассказ по второму кругу, Копаев поднял со стола папку и попрощался. Посоветовал Коле его не провожать и запереть дверь после.

В одноместном триста восьмом номере гостиницы с двадцать второго сентября, то есть за два дня до убийства Резуна, был зарегистрирован некто Арташевский Герман Яковлевич. Он покинул гостиницу утром двадцать четвертого, через четыре часа после обнаружения трупа губернатора Мирнской области. Исходя из описаний лиц, имеющих возможность что-то о нем вспомнить, Арташевский «был во всем светлом». Светлые брюки, джемпер, рубашка, туфли. И сам был светлым: русоволосым, с бесцветными глазами. Разговаривал тихо, ходил медленно, в контакты с персоналом не вступал.

Вот так и «снимают» с себя все особые приметы, подумалось Копаеву. Завтра этот человек переоденется во все черное, то есть в то, во что привык по своему обыкновению одеваться, заговорит своим нормальным голосом и начнет в гостиницах выставлять рекламации персоналу. Его, с такими новыми свойствами, не узнают даже здесь, в «Потсдаме».

Антон разговаривал с работниками гостиницы, и в каждом их новом ответе слышал: «До чего же ты всем здесь уже надоел…»

Переодевшись и приняв душ, Антон почувствовал себя лучше. Разобравшись с карманами лежащего в пакете пиджака, в котором осматривал мусорную шахту, он вынул из него мятый бланк квитанции. Такие заказываются в типографиях руководством гостиниц для выставления счетов клиентам.

Он прошел к столу, разгладил лист и сел.

«23.09.2013 г. – 25.09.2013 г. 3 х $ 420 = $ 1260». Это понятно. Три дня в номере люкс обошлись члену Совета Федерации Резуну в одну тысячу двести шестьдесят долларов США.

«Заказ в номер». Далее идет перечисление всего, что успел слопать до прибытия Дутова с его братвой Колмацкий, с выведением последней, итоговой суммы: «…$ 140». Чего и говорить, позавтракал Филя неплохо.

Словом, с этим тоже все понятно. Но вот что такое: «3792 – 332525 – 4 х 7,5 = 30»? С математикой у Антона было все в порядке с самой школы. Даже без применения калькулятора или логарифмической линейки было ясно, что ответом на это математическое предложение будет не «тридцать». Пусть обсчитали, пусть насчитали лишку, пусть. В гостиницах это случается. Гораздо реже бывает, когда не «натянут». Но таких математических выкладок с явными происками издевательств Копаеву видеть еще не приходилось.