Семейный заговор - Тереза Саутвик

Когда Джейми вошла в кухню, Сэм уже ждал ее.

— Вы готовы? — спросила она.

— Разве вы не будете завтракать? — удивился он.

Вечером она предложила ему не церемониться, и, судя по вымытой посуде на столе возле раковины, он воспользовался ее предложением.

— Я проспала. Поем позже.

— Как хотите.

Они вышли из дома, и Сэм, проследовав с Джейми к машине, вежливо открыл ей дверцу. Когда они доехали до центра Чэрити-Сити, она попросила его остановиться у здания суда.

— Вы не поедете в офис? — спросил он.

— Нет. Сначала мне нужно побеседовать с дядей Гарри.

Сэм бросил на Джейми выразительный взгляд.

— Неужели? Он уже предъявил мне ряд обвинений.

— Знаю, — мрачно сказала она. — О них-то я и хочу поговорить с ним.

— Напрасная трата времени, — заметил Сэм.

Когда он поставил машину на стоянку, они вошли в здание, и Джейми повела Сэма по длинному коридору в кабинет судьи Гарольда Гибсона. Узнав Джейми, судебный исполнитель жестом разрешил им войти.

Дядя Гарри был погружен в изучение дела. Когда они вошли, он поднял глаза. Судья очень походил на отца Джейми — лысеющий, кругленький, всегда радостно встречавший ее. Вот и сейчас, увидев Джейми, он расплылся в широкой улыбке.

— Да неужто это моя любимая племянница? Привет, тыковка!

Джейми улыбнулась.

— Я твоя единственная племянница.

— От этого мои чувства не меняются. — Судья поднялся и, выйдя из-за стола, заключил Джейми в медвежьи объятия. Отпустив ее, он посмотрел на Сэма. — Мистер Бримстоун.

— Здравствуйте, судья Гибсон.

— Чему я обязан этому неожиданному удовольствию?

— Приговор Сэма, — начала Джейми.

— Оскорбление действием — серьезное правонарушение. — Судья снял очки и водрузил их на кипу бумаг, возвышавшуюся на столе. — Тридцать дней — соразмерное наказание. Подобное преступление может караться тюремным заключением, а не общественными работами, — назидательно заявил он.

— Послушай, дядя Гарри, мы с тобой знаем, что Бо Таггерт всегда пристает к женщинам. Судя по всему, он получил по заслугам.

— Возможно.

— Так ты опустишь Сэма? — с надеждой спросила Джейми.

Судья отрицательно помотал головой.

— Исключено. Во-первых, он признал себя виновным по всем пунктам обвинения. Если он будет освобожден, что подумают в городе?

— Что ты справедливый и непредвзятый служитель закона.

— Ничего подобного. Что я покрываю преступление. На это я не пойду.

— Я видела, как ты проявлял милосердие. Почему ты не можешь сделать это в случае с Сэмом?

— Если я отменю судебное решение, все болваны в округе вообразят, что отныне они смогут безнаказанно устраивать потасовки в моем городе, а это недопустимо.

Джейми подбоченилась и сердито посмотрела на него.

— Все это связано со мной, с аукционом и телохранителем?

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты вступил в сговор с мамой и папой.

Судья предпочел промолчать и перевел взгляд на Сэма.

— Нельзя давать волю рукам, мистер Бримстоун. Кулаки — не способ разрешать разногласия. Ты, Джейми, лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что законы созданы не без причины.

— Я прекрасно знаю это, — согласилась она. — Но суд может проявить снисхождение по собственному усмотрению. Сэм не застрял бы здесь, если бы не проучил зарвавшегося Таггерта.

— Застрял здесь? — Судья нахмурился. — Существует причина, по которой он должен уехать?

И не одна. Она могла бы назвать по крайней мере двадцать причин.

— Нет, просто…

Судья устремил на Сэма гневный взгляд.

— Он позволил себе вольности?

— Нет!

Совсем небольшие. К тому же она сама начала. И именно Сэм положил этому конец — раз и навсегда.

Джейми перевела дыхание.

— Он настоящий джентльмен, дядя Гарри. Даже моет посуду за собой.

— Вот это хорошо.

— Но меня беспокоит, что с ним обошлись несправедливо. Тем более, что это сделал член нашей семьи.

— Мне жаль, тыковка, что тебя это волнует. Но я не изменю приговор.

— И никакие доводы не заставят тебя передумать?

— Нет. Но если тебе от этого станет легче, учти — твоя защита была первоклассной.

Джейми обняла дядю.

— Мне от этого не легче.

Она попрощалась с ним, и прежде чем они вышли, Сэм пожал судье руку — как настоящий джентльмен.

— Уместно ли заметить, что упрямство — фамильная черта? — осведомился он, когда они спускались по ступенькам.

— Возможно, мне повезло бы, если бы ваше признание в виновности не было внесено в протокол. Имея адвоката, вы не попали бы в эту передрягу. Любой опытный защитник убедил бы вас не признавать вину.

— В следующий раз не признаю.

Джейми бросила на него косой взгляд.

— Вы собираетесь снова подраться с Бо Таггертом? Это называется заранее обдуманным злым умыслом.

— Если он будет распускать руки, я выбью ему зубы.

— Можно мне посмотреть?

Сэм ухмыльнулся и открыл дверцу машины. Хорошо, что я села, подумала Джейми. От такой неотразимой мужской улыбки можно упасть. Зачем отрицать — ее влечет к Сэму. Родители доверили ему благополучие дочери, но ничто не заставит ее доверить Сэму свое сердце.

— Я думаю, вам лучше держаться подальше от «Одинокой звезды», — сказала Джейми.

— Хорошо. — Он положил руки на открытую дверцу машины. — Если «Одинокая звезда» для меня закрыта, где посоветуете мне пообедать, тыковка?

Джейми прищурилась.

— Назовите меня так еще раз — и я напущу на вас Пегги Марш с ее смертоносным взглядом!

— Ого! Вы не церемонитесь.

Как и он.

— И не забывайте об этом.

— Такое не забудешь. Как и то, что вы попытались снять меня с крючка, на который я попался, благодаря вашему дяде. — Сэм надел солнцезащитные очки. — Итак, где можно вкусно поесть в этом городе?

— В «Гомстеде», — без колебания ответила Джейми. — В ресторане родителей прекрасная кухня и безупречное обслуживание.

— Присоединитесь ко мне?

— Что? — Должно быть, она не расслышала.

— Приглашаю вас отобедать со мной. Я угощаю. Это меньшее, чем я могу отблагодарить вас. — Сэм пожал плечами. — Вы попытались переубедить судью.

— Так было нужно. Вы не должны из-за этого угощать меня обедом.

— Ну, ладно. Тогда позвольте пригасить вас на обед в качестве поощрения за выполнение моих указаний: вы ведь весь день просидели взаперти.

От удивления Джейми открыла рот. Предложение Сэма застало ее врасплох, и она не могла найти предлог, чтобы отказаться, несмотря на то, что следовало сделать именно это.