Пророчества и иже с ними - Ольга Громыко

Пока мы спорили, Лайен скрылся из виду, и пугать его стало поздно.

— Лучше скажи, что бы Терилла сделала с дверью?

— Примерно вот это. — Дверь начала медленно, как на невидимой веревке, подниматься. Запихнуть ее в покореженный косяк оказалось сложнее, брат пыхтел так, будто не колдовал, а отжимал доски руками. Наконец его усилия увенчались успехом: дверь с треском вошла в гнездо и выпала уже в другую сторону. По коридору прокатилось гулкое обвальное эхо, затихающие шаги Лайена превратились в дробный топот. — А может, плотника бы позвала. Чисто из вредности, чтобы отдых ему испортить.

…Корабль расцвел на горизонте, словно бутон шаккарской лилии. Алые лепестки парусов упруго выгнуты, над мачтами мошкарой кружат чайки, позади тянется зеленый стебель волны с восковым налетом пены.

— …разворот!

— …нибудь-сде…

— …итесь!

Палуба под ногами качнулась, как доска на макушке вала. Тонкая веревка обожгла пальцы, руку чуть не выдернуло из плеча. Море провело по мне загребущей ладонью, в единый миг вымочив до нитки, но удержать не смогло.

— …заклятие!

— …айся!

Обрывки фраз мешались с птичьими криками, такими же резкими и бессмысленными. Глаза щипало, в зеленом тумане скакало красное пятнышко с золотистым ореолом. Скорей проморгаться, с нажимом провести мокрым рукавом…

Четкость вернулась. Ореол остался. По корпусу и снастям быстро приближающегося корабля плясали язычки пламени, прожигавшие реальность судоходным каналом.

Алоперый касался воды только килем.

— Ринка!

— Ууу?..

— Ты что, не могла просто потрясти меня за плечо? Или ласково сказать: «Вставай, любимый братик, уже утро?» — Судя по надрывному голосу Дара, такой радости он не дождался.

Я с трудом разлепила веки, под которые не то что морской воды налили — песку насыпали. И всего-то выпила бокал вина, немножко поскакала с убийцей, а потом два часа ждала, пока плотник вернет дверь на место, стараясь стучать молотком как можно деликатнее. Мне даже не пришлось притворяться Териллой: хмурилась я исключительно по велению души, да так выразительно, что мужик четыре раза попал себе по пальцу.

Братская баба сидела на полу, потирая затылок и буравя меня злющим взглядом.

— Ты чего там делаешь?

— Она еще спрашивает! Ты меня спихнула!

— Как?!

— Ногами! Заорала, что надо скорее прыгать, потому что все сейчас взлетит к Коврюжьей матери, и дала мне такого пинка, что я еще сажень по полу на коврике проехал!

— Врешь, — неуверенно сказала я. — Ты ж у самой кровати сидишь.

— Это я назад придвинулся! — мгновенно нашлась баба.

Проклятый «оракул». Надо было хорошенько проветрить комнату, а не прятаться за портьерами.

Брат все понял по моему лицу.

— Что, опять тот сон? — уже спокойнее спросил он.

— Нет, — буркнула я. — Кое-что новенькое. Корабль.

— И что в нем такого ужасного?

— Не в нем, а на нем. — Я поежилась, как будто меня снова окатило соленой водой. — Под алыми парусами плыла смерть, ее запах был разлит в самом воздухе…

Но на Дара мрачно-возвышенный тон, каковым полагается оглашать пророчества, произвел обратное впечатление.

— Ринка! — взвыл он, как от зубной боли. — Ну когда ты научишься предрекать что-нибудь хорошее?! Например, праздник по случаю нашего возвращения. Или мою торжественную коронацию. На худой конец, Лайена в одних трусах… Хотя нет, смерть, пожалуй, лучше. — Брат попытался встать, но тут же ойкнул и картинно схватился за поясницу. — У меня, кажется, радикулит! По крайней мере, так его бабушка описывала. И в груди что-то колет — это сердце, да? А все ты виновата!

— Смотри, как бы у тебя до кучи месячные не начались, — оскорбленно огрызнулась я.

— Чего? — заинтересовался Дар.

Я объяснила. Брат приуныл.

— И что, это у всех теток бывает?! Кошмар какой… Надо скорее отсюда выбираться!

— Ну наконец-то до тебя это дошло!

— Я просто не трачу драгоценную энергию на постоянное нытье, как некоторые, — надулся брат. — И как только ты прекратишь ворчать и пинаться, возьмусь за составление нового плана.

— А чем тебя старый не устраивает? — удивилась я. — Ты ж его вчера с таким жаром защищал!

— Да, но с тех пор кое-что изменилось. — Дар виновато покосился на окошко. — Боюсь, оппозиция вряд ли благосклонно отнесется к убийству одного из самых активных участников.

— Это был несчастный случай!

— Угу, — подтвердил брат. — Тот мужик действительно выглядел очень несчастным. Особенно перед самым уходом.

— Он первый начал! — Я отбросила одеяло, и по комнате снова весело закружился пух. — Дар, мы должны найти лидера повстанцев и объяснить, что нам нечего делить. Я сама с удовольствием отрекусь в его пользу!

— А муж?

— Что — муж?

— Ринка, ты не можешь выйти на балкон и во все горло завопить: «Я отрекаю-уусь»! — с подвыванием изобразил брат. — Надо составить официальное заявление, которое единовременно прочтут глашатаи на всех площадях. Думаешь, советники позволят тебе это сделать? Да если ты скажешь им, что хочешь отречься в пользу чужого дяди, то и часу после такого заявления не проживешь!

— Я же считаюсь самым сильным магом королевства!

— Вот именно — считаешься. Потому что проверять боятся. Но угроза потерять теплое местечко заставит их сплотиться и рискнуть.

Ситуация приняла окончательно безвыходный вид.

— Я, по крайней мере, только пророчу гадости, — в сердцах сказала я, слезая с кровати. — А из тебя они сыплются готовенькими!

— Интеллект — страшная штука, — скорбно поддакнул брат. — Радуйся, что у тебя его нет.

Начинающуюся перебранку прервал мальчик-с-тазиком. Тазик мы взяли, мальчика выпроводили. От услуг служанки я тоже отказалась: корсет Дар поможет затянуть, а волосы как-нибудь сама уложу.

Удивительно, но утреннее отражение в зеркале понравилось мне куда больше вчерашнего. Не такая уж я и старая. И морщин не очень много, только возле глаз и на шее. Если платье с высоким воротником надеть, то больше сорока лет никто не даст. А волосы у Териллы вообще роскошные, всегда мечтала быть брюнеткой…

В дверь снова постучали.

— Кто там? — настороженно откликнулась я.

— Висельт, Ваше Величество. — Голос оказался неприятно знакомым. — Позволите?

— Еще один зайчик? — шепнул Дар.

Я сделала ему страшные глаза. Прилично ли королеве показываться советнику в полуодетом и растрепанном виде? Если он так уверенно стучится в королевскую спальню, то, наверное, да…

Мужчина и впрямь не выказал изумления, прямиком проследовав к стулу. Сел, поморщился, встал и брезгливо смахнул с сиденья конфетные крошки. Поглядел на нож, даже руку протянул, но так и не коснулся. Антар — своеобразный металл, он бесследно поглощает активную магию и не влияет на заключенную в артефакты. То бишь магическая стрела антарный щит не пробьет, но и антарная магический — тоже. Большую роль играет количество металла, колечко на пальце поможет отразить чужое заклятие, но такой вот кинжал напрочь отрежет от собственной магии. Интересно, какие чары наложил на себя Висельт — доверие собеседника, защита от телепатии, маскировка некстати вскочившего прыща? Или просто боится, что я воспользуюсь его минутной беспомощностью?

Я продолжала расчесываться, украдкой рассматривая гостя в зеркало — пока наши взгляды не столкнулись.

— Ваше Величество прекрасно выглядит.

Мне показалось, что это не комплимент, а неприятное открытие. Голосом и мимикой Висельт владел безупречно, его выдавало что-то неуловимое, эмпатическое.

— Спасибо. — Разбирать жесткие, густые и прямые волосы было очень непривычно. И зачем Терилла их подвивает? Я со своими локонами вечно мучилась.

— И эта прическа вам очень идет.

Я криво улыбнулась: мои успехи пока что ограничились простым пробором. Девушке моих лет он бы, может, и пошел — ничего лишнего, такие волосы сами по себе лучшее украшение. Но увядающая королева нуждалась в чем-то более затейливом, поэтому я принялась плести косу, чтобы уложить ее вокруг головы.

Советник рассеянно оглядел комнату, ненадолго задержавшись на пышном, колышущемся заду уборщицы. Дар, приспособив перьевой веер Териллы вместо метелочки для пыли, усердно смахивал пух с королевских вещей. Тот вел себя как и полагается птицам: легко вспархивал, но, как только его оставляли в покое, садился обратно.

— Как вы себя сегодня чувствуете?

— Хорошо. — Я испугалась, что сейчас мне опять начнут подсовывать смертные приговоры, и торопливо поправилась: — То есть немного лучше. Ночь, знаете ли, выдалась не слишком спокойной…

— Да-да, стража мне доложила. Кстати, с этим я к вам и пришел. Что прикажете делать со своим, хм, покушателем?