Меч над пропастью - Михаил Ахманов

– Так дело у нас не пойдет. Ты слишком хорош, приятель.

– Разве это плохо, эмиссар? – низким утробным голосом отозвался трафор.

– Плохо. Любой мелкотравчатый предводитель захочет тебя отобрать, а этот колдун или шаман – тем более. Ты такой сытый, упитанный, крупный… Наверняка тебя отнимут, а меня съедят. На всякий случай, чтобы не пытался вернуть свое добро.

– Ваши пожелания, эмиссар?

– Нужно что-то поскромнее, – сказал Тревельян, почесывая грудь. Сам он облачился в драные штаны из шкурок песчаных крыс и дырявые сапоги. На потертом кожаном поясе висел медный топорик с позеленевшим лезвием, в сапог был заткнут щербатый обсидиановый нож, а торба с прочим имуществом тоже видала виды – заплата на заплате. Выглядел он, как нищий пастух самого захудалого Очага, возмечтавший сделаться воином.

Мозг снова принялся трудиться. Зрачки его погасли, мощные мышцы стали усыхать, кожа обвисла широкими складками, на спине выступил хребет, один рог словно бы обломился, другой укоротился, хвост повис измочаленной веревкой. Теперь он выглядел старой скотиной, которая если куда и довезет седока, так только к собственной могиле.

– Вот теперь хорошо, – промолвил Ивар. – Теперь на тебя даже песчаная крыса не позарится. Кстати, не забудь, что ты должен есть и справлять естественные надобности, а при этом использовать хвост.

– Слушаюсь, эмиссар! – рявкнул трафор и тут же продемонстрировал, что все повадки здешних скакунов им усвоены.

Тревельян шарахнулся в сторону – у рогатых монстров была привычка крутить хвостом, разбрызгивая мочу и навоз в радиусе пяти метров. У трафора это получилось очень натурально.

Дождавшись окончания процесса дефекации, Ивар нацепил на рога скакуна три колокольчика, взгромоздился ему на спину и стукнул каблуками по ребрам. Трафор неторопливо зарысил на юго-восток, туда, где в бескрайнем просторе двигалась группа кочевников, сопровождавших колдуна. Тревельян рассчитывал догнать их к красному закату.

Вокруг него лежала полупустыня-полустепь. Камни, песок, корявые деревья и кусты, редкая сухая трава и снова песок и камни… Тоскливый, унылый и мрачный пейзаж! Над неприветливой землей дрожал раскаленный воздух, жара усиливалась, свет делался все ярче и безжалостней – на востоке вставал огромный красный диск Асура. Казалось, что в этом знойном аду не выживет ни единая тварь, однако какие-то существа здесь водились: шуршали среди камней змеи, из нор высовывались ящерицы, а вдалеке завывала стая песчаных крыс. Эти, несмотря на небольшой размер, являлись злобными и опасными хищниками, похожими на мохнатого поросенка с крысиной мордой и острыми, как шило, зубами.

Вообще же о флоре и фауне севера Хираньякашипы, а также о населявшем его народе прогрессоры ФРИК знали немногое. На протяжении шестидесяти лет их усилия были сосредоточены на Кьолле и приморских городах, лежавших к югу от огромного хребта. Эти земли тоже не казались раем, но все же, по сравнению с северной пустыней и другими регионами засушливой планеты, могли считаться благодатной территорией. Обитавшие здесь народы продвинулись дальше всех по пути цивилизации – во всяком случае, они уже не ели своих соплеменников, а занимались земледелием и скотоводством.

Кьолл, Земля Подножия Мира, представляла собой цепочку оазисов, протянувшихся от моря до моря с южной стороны хребта. Оазисы были невелики, в среднем тридцать-сорок квадратных километров, и в каждом правил независимый барон-владетель с дружиной в сотню воинов. Его подданные выращивали диггу, мучнистый плод, из которого пекли лепешки и гнали пиво; диггу также солили, мариновали и потребляли сырой. Еще разводили пустынных удавов, кабанов с рогами и хффа, местный аналог то ли овец, то ли коз или ослов. Наряду с мясом, шкурами, пивом и мукой из дигги важным продуктом торговли являлась сладкая вода, извлеченная из подземных скважин и не содержавшая вредных примесей, как в горьких ручьях, текущих по склонам хребта. Кьоллы постигли искусство возведения жилищ и крепостей, знали золото, серебро и бронзу и даже имели некое подобие письменности – пучки разноцветных веревок с узелками, напоминавшие кипу древних инков.

Прибрежные народы были более продвинутыми. Туфан на западе жили в настоящих городах, где правила торговая аристократия, плавали вдоль побережья на галерах и торговали со всеми, начиная от каннибалов шас-га и кончая дикарями и разбойниками южных пустынь. Ядугар, обитавшие на восточном побережье, промышляли пиратством, добирались на своих боевых челнах до других материков и грабили жителей Шамбары и Вритры. Социальная структура их общества была такой же, как у кьоллов и разбойников южных пустынь: племя или Очаг, состоявший из нескольких сотен или тысяч особей, возглавлялся вождем, бароном или князем, который обладал абсолютной властью и воинской силой. У туфан правили советы торговых олигархов; в мирное время они обходились немногочисленными городскими стражниками, а в случае войны нанимали ландскнехтов. Возможно, южане могли бы выставить не меньшее войско, чем у Серого Трубача, но объединить баронов, купцов и пиратских князей не смог бы сам Бааха, Бог Двух Солнц, которого чтили повсюду.

Что касается народа шас-га, то было известно, что он состоит из семи или восьми крупных Очагов, таких, как Белые Плащи, Мечущие Камни и Зубы Наружу, и нескольких десятков мелких. Они являлись особым этносом, не походили внешне на кьоллов, туфан и ядугар, имели свой язык, распадавшийся на ряд наречий, и традиции, присущие кочевой культуре. Обитая в скудном регионе, отгороженные от прочего мира морями и горным хребтом, они выживали благодаря рогатым скакунам и собственной свирепой жизнестойкости. В пустыне очень много места, но мало воды и мало еды… За воду сражались, а ели абсолютно все, включая своих соплеменников.

Слово «шас-га», давшее имя степному народу, в разных случаях являлось возгласом удивления, недоверия или торжества, а также боевым кличем. Еще оно обозначало клокочущий рычащий язык кочевников, которым Тревельян владел в совершенстве. Когда-то, будучи юным стажером Ксенологической Академии, он трудился на Раване, и эта практика включала десяток местных языков, обычаи и нравы основных племен, а также навык перевоплощения, столь необходимый ксенологу. В те минувшие дни он работал в Кьолле под видом хишиаггина, искателя сладких подземных источников, жреца Бога Воды Таррахиши. С шас-га Ивар в те дни не встречался, ибо бытовало мнение, что через горы им не перебраться, и значит, они не угрожают кьоллам и приморским городам. Но их язык он изучил в гипнотическом трансе, а во время полета к Пеклу постарался оживить это знание, используя Мозг в качестве собеседника. Горло после таких экзерсисов болело ужасно, но сейчас, когда завершилась биотрансформация, он мог реветь и рычать не хуже любого шас-га.