Не твоя девочка (СИ) - Романовская Лия

— Вы хорошо держитесь… для молодой жены. Мне кажется, Богдан Владимирович вас намного старше? — с полуулыбкой начал он, но я тут же перебила:

— Вам кажется!

Получилось довольно грубо, но я поняла, на что намекает мерзкий мужик. Я не потерплю подозрений в мой адрес, не нужно мне приписывать того, чего нет.

К Богдану я, в сущности, отношусь нормально. Уж намного лучше, чем год назад, если честно. И зла ему не желаю, хоть и по-прежнему не люблю. И в первую очередь, потому что он все-таки мой муж…

Да-да, я знаю, что звучит странно, и тем не менее. Скорее всего это из-за того, что сейчас он лежит в больнице и мне просто-напросто его жаль. Но что есть, то есть. Мне искренне жаль мужа, особенно в таком состоянии, в каком я застала его сегодня в больнице. Чуть ли не первый раз в жизни я увидела в нем обычного смертного человека. Человека, который точно так же, как и остальные может в любой момент умереть.

— Ну что вы, я не хотел вас обидеть, — тут же подхалимски залебезил Ушаков.

А я поняла, что мне он совсем не нравится. Какой-то очень мутный и скользкий тип. Вот как с первого взгляда не понравился, так и оказалось. Интуиция все-таки вещь!

— Но вы это сделали. Ладно, забыли… так, о чем вы хотели поговорить?

Ушакову явно не понравился мой тон. Сейчас он явно потерял ведущую роль в разговоре и не знал, как вернуть ее себе обратно.

Но он сдержался, чтобы не высказать этого вслух. Хотя прямо скажем, на лице на миг, всего один, промелькнуло раздражение.

Он снова мягко улыбнулся мне, как старой знакомой и о-о-чень доброжелательно спросил:

— Расскажите мне немного о ваших отношениях с мужем, есть ли у него враги, конкуренты например… ну все, что можете вспомнить.

— Нормальные у меня отношения с мужем, обычные. По крайней мере я не знаю никаких врагов. Но мой муж и не посвящает меня в свои рабочие дела. Вот вы, вы рассказываете жене о работе?

Ушаков усмехнулся и покачал головой.

— У меня нет жены. Но если бы она и была, то вы правы, вряд ли я бы обсуждал с ней работу.

Я согласно кивнула. Дмитрий Сергеевич что-то записал в своем блокноте.

— Ну хорошо, врагов вы не знаете. Дела с мужем не обсуждаете. А друзей?

Тут я запнулась, что, конечно же, не ускользнуло от его внимания. Эм… что же ему ответить? Что я не знаю ни одного приятеля Вертелецкого? Год сплю с ним, и ни разу не видела его знакомых? Ну кроме Макса и другой охраны.

Такая вот я жена получаюсь подозрительная, не знаю, с кем дружит мой муж. И дружит ли вообще…

К нам в дом никто, по крайней мере с дружескими визитами не приходил, мы тоже, кроме как на деловые встречи, да какие-то вечеринки никуда ни разу не ходили.

Я разозлилась на себя. Со своим гонором явно настроила следователя против себя и сейчас все мои слова он принимает явно не в мою пользу.

— Дмитрий Сергеевич, — я решила сменить тактику и попробовать если не подружиться с противным следаком, то, по крайней мере расположить его к себе.

— Да? Вы что-то вспомнили?

— Да… то есть нет…вы знаете… мы с мужем очень любим друг друга и поэтому не очень нуждаемся в каких-то там друзьях. С тех пор как мы поженились, Богдан перестал тусоваться с ними… у них другие интересы, ну вы понимаете…

Я многозначительно улыбнулась, так, чтобы у него и тени сомнений не возникло.

Дмитрий Сергеевич кивнул, тоже слегка улыбнувшись.

— Да, кажется, я понимаю, о чем вы. Дамы?

— Да… я довольно ревнивая, и мне не очень нравились некоторые его товарищи. Поэтому мы обычно проводим все вечера дома. Просто я не хотела говорить это всё посторонним, ну то, что я такая собственница. Но вам-то я могу признаться?

Ушаков внимательно посмотрел на меня, но я была так серьезна и так честно смотрела ему в глаза, что он молча кивнул.

Что я несу? Зачем? Что, если ему придет в голову проверить все, что я говорю? А ему придет, он же следак! И про наши взаимоотношения, и про Ладу, будь она неладна.

Но меня уже несло все дальше и дальше от берегов и краев я не видела.

— А хотите, оставайтесь на обед, мы с вами подробно обо всем поговорим?

Я показала Ушакову самую лучшую свою улыбку и, на мое удивление, Дмитрий Сергеевич смутился.

Ура, Алиса, это однозначно победа. Пусть и в локальном сражении, но победа.

— Да нет, что вы… у меня дел еще невпроворот.

— Ну и что? Неужели человеку и поесть нельзя? Соглашайтесь, Дмитрий Сергеевич, у нас сегодня повар расстарался — обещал что-то совершенно необыкновенное.

Ушаков собрал всю свою волю в кулак. Это было видно по его сомневающемуся лицу, но все-таки отказался.

А я возликовала, убив сразу двух зайцев. Ловко перевела тему и заодно намекнула, что мне пора за стол. А так как я вроде и его пригласила, Ушаков не смог оставаться столь же холодным и сдался. Пока сдался.

— Алиса Викторовна, я надеюсь, что если вы что-то вспомните…

— То я непременно сообщу вам, — закончила я за него, вложив с вои слова все возможное обаяние и дружелюбие.

Надеюсь, вышло натурально. Сомневаюсь, конечно… Не дурак же он, в конце концов. Но он включился в эту игру, из вежливости ли, или из хитрости-время покажет.

А пока, как только за ним захлопнулась дверь, я не смогла сдержать вздох облегчения и в изнеможении прислонилась к стене. Хоть я ни в чем и не была виновата, но полиция всегда внушала мне подсознательный страх.

А сейчас, когда я замужем за бандитом, тем более. Как говорил мой покойный дядюшка «Невиновных нет. Всегда есть за что посадить».

* * *

День был тяжелым и вымотал меня знатно.

Мне до ужаса захотелось поскорее в постель, чтобы, наконец, уснуть и забыть про всех этих следаков и парней с татуировками.

Я надела сорочку, распустила после душа волосы и уже готовилась ко сну, когда в комнату неожиданно постучали.

Удивилась, кому это я понадобилась в столь поздний час, набросила халат и крикнула, чтобы вошли.

На пороге стоял Макс. Как всегда ухмыляющийся, в этой своей бесячей манере складывать руки перед собой, как бы показывая превосходство. Как будто без этого он не был сильнее меня морально и физически.

Понтовщик чертов…

— Ты перепутал комнату? Я, кажется, уже говорила…

— Что комнаты прислуги ниже этажом? — ухмыльнулся этот гад.

— Извини, я не хотела тебя обидеть, — зачем-то оправдалась за свою бестактность.

Дура! Что ты несешь? Этот козел издевается над тобой, он нагло вошел в ванную, когда ты была раздета и так беззащитна, тискал в доме, где спал твой муж, а ты еще извиняешься?!

— Я спокойно отношусь к женским капризам, — ответил Макс, чем окончательно добил мою самооценку.

Капризам?! Сукин ты сын!

— Выйди отсюда. Это моя комната и тебе здесь делать нечего, ещё кто-нибудь увидит, слухи пойдут…

Внезапно Макс оказался рядом и прижал меня к стене. Зарылся лицом в волосы и впился губами в шею… я попыталась оттолкнуть его, но он шумно вдохнул и еще плотнее прижал меня своим телом. Так сильно, чтобы я почувствовал его желание.

Господи, что я делаю? Это так опасно и так желанно одновременно, что, кажется, именно поэтому еще больше возбуждает.

— Уйди, — я усилием воли оттолкнула его от себя, на что он, как всегда, усмехнулся. Других выражений на его лице я практически и не видела.

Макс отошел на два шага и все еще тяжело дышал, и я понимала, что ему тоже нелегко дается это отторжение.

Шах и мат, сукин сын!

Наконец он отдышался и, как ни в чем не бывало, спокойно произнес:

— Расслабься, детка, я по делу. О чем ты говорила с Ушаковым?

Как-будто это не он только что пытался меня трахнуть в моей же собственной спальне!

Я демонстративно запахнула халат, поправила волосы, не спеша отвечать. Прошлась к окну. Во дворе залаяли собаки, свет от фонаря освещал дорожку перед домом, по которой двое влюбленных нежно держась за руки, неспеша брели своим путем. Счастливые…

— А почему я должна перед тобой отчитываться? — спросила, не оборачиваясь.