Ниал из Земли Ветра - Личия Троиси

— Это слеза, — объяснил Фос. — Такие можно найти у корней Отца Леса — когда амброзия засыхает, получаются такие камни. Это природный катализатор, который усиливает и продлевает действие магии. Я подумал, что это будет неплохим подарком для тебя, раз уж ты решила стать волшебницей. К тому же это опознавательный знак — деревья, такие как Отец Леса, есть в каждом лесу, поэтому слеза — символ нашего народа. Куда бы ты ни отправилась, фоллеты везде примут тебя как друга.

— Спасибо, Фос. Она… Она прекрасна.

Ниал была растроганна. Она хотела подарить Фосу что-нибудь в ответ, но у нее не было ничего подходящего. Затем она вспомнила о своем мече, который до сих пор стоял прислоненный к скамейке.

— У меня нет с собой ничего стоящего, чтобы подарить тебе, — сказала Ниал. — Но мой меч — самое дорогое, что у меня есть. Я попрошу отца выковать из его части меч, подходящий по размерам, и подарю тебе.

Фос воодушевленно захлопал крыльями.

— Вот увидишь, я научусь владеть мечом и стану самым сильным фоллетом во всем Всплывшем Мире, — ответил Фос, и они вместе рассмеялись. — Соана уже идет, — проговорил фоллет, прислушавшись. — Лучше, чтобы она меня не видела. Она не слишком обрадуется, если узнает, что я тебе помогал.

Дух воздуха еще раз улыбнулся Ниал и умчался прочь, словно молния.

Вскоре появилась Соана в сопровождении Сеннара. Сегодня она была даже красивее, чем обычно. На ней переливалась роскошная фиолетовая мантия с рунами и магическими символами, вышитыми черными и золотыми нитками.

— Как дела? — поинтересовалась Соана.

— Хорошо, — ответила Ниал, предвкушая свой триумф. — Я вошла в контакт с природой. Это было просто фантастично.

— Посмотрим. — Соана загадочно улыбнулась и подала Сеннару знак.

Юный маг достал из мешка шесть камней, разложил их по порядку на земле и сконцентрировался. В воздухе появилось шесть ярких лучей, попарно соединивших камни и образовавших звезду. Затем он поместил руку в центр. Вспыхнул огонь.

Поле этого Соана подошла ближе. Она закрыла глаза и развела руки в стороны, направив ладони к небу.

— Воздух и вода, море и солнце, дни и ночи, огонь и земля, призываю тебя, первородный дух, потому что душе моей ученицы предстоит пройти испытание языками твоего огня.

Пламя стало еще ярче.

Соана открыла глаза и пристально посмотрела на племянницу:

— Погрузи руку в огонь, Ниал.

— Извини? — Ниал не поверила своим ушам.

— Я сказала, погрузи руку в огонь, — серьезно повторила Соана.

— Как это руку в… — Ниал была в ужасе.

— Ниал, слушайся.

Взгляд Соаны был требователен и тверд. У Ниал дрожали губы, и рука отказывалась слушаться. Она закрыла глаза и принялась отчаянно просить природу принять ее. «Все есть одно и одно есть все, огонь не будет жечь, потому что он часть меня и я часть него», — повторяла она, протягивая вперед руку. Когда она почувствовала близость тепла, смелости у нее убавилось. Во рту пересохло, сердце стучало как сумасшедшее. «Все есть одно и одно есть все. Все есть одно и одно есть все… Сейчас или никогда!» Ниал, затаив дыхание и едва сдерживая слезы, быстро погрузила руку в огонь.

Боли не было. Не было и тепла, которое она чувствовала раньше.

Когда Ниал набралась смелости открыть глаза, она изумилась — ее рука была охвачена языками пламени, огонь окружал ее, словно перчатка.

Соана хлопнула один раз в ладоши, и огонь исчез, все стало как прежде.

Ниал зачарованно смотрела на руку — с рукой все было в порядке.

— Это чудо… — пробормотала Ниал себе под нос.

— Нет, Ниал. Это магический огонь. Если бы ты мне солгала, сейчас твоя рука превратилась бы в пепел. Ты и впрямь справилась, моя ученица. — Соана обняла ее и одобрительно похлопала по спине.

И Ниал почувствовала, что победила.

Пришло время обучения.

Тяжелое, но увлекательное время. Мало-помалу Ниал научилась понимать магию. Каждое новое заклинание казалось ей частью жизни, пульсирующей в каждой вещи, жизни, которую она почувствовала на лужайке.

Конечно, медитация ей надоедала и тысячи подготовительных упражнений, необходимых для овладения новыми приемами колдовства, ее порядком нервировали. Но в то же время ее начинало все это привлекать, и в душе у Ниал появилось спокойствие, которое было для нее непривычным.

И все-таки у нее получалось не так уж и много. Было ясно, что ее судьба не в этом. Ниал училась с легкостью, но ей не хватало предрасположенности к магии, типичной для великих магов, которой у Сеннара было хоть отбавляй.

С той ночи, когда они с Сеннаром разговаривали в лесу, их отношения заметно улучшились. Время от времени Ниал не сдерживалась и кидала в сторону Сеннара испепеляющие взгляды, но это продолжалось не долго. Постепенно она перестала видеть в Сеннаре злейшего врага.

Дети все время проводили вместе, Ниал даже перестала навещать свою банду в Салазаре — в этом парне с рыжими волосами она нашла друга, которого ей всегда не хватало.

Обучаясь у Соаны, они начали сознавать, что отличаются от остальных: он был магом, но Тиранно истреблял всех магов, а она — воительницей, но, по общему мнению, уделом женщины были дом, дети и угождение мужу. Они чувствовали себя мятежниками, делали что в голову взбредет и сочиняли сказки о своих будущих приключениях. Теперь Ниал была окончательно уверена: когда-нибудь она вретится с войсками, сражающимися против Тиранно.

Соана и Сеннар часто говорили о Тиранно — о том, как он силой узурпировал власть во Всплывшем Мире и ввел свои ужасные порядки; о том, как на сопротивляющиеся земли пришли упадок и нищета; о том, что он ненавидел все народы и хотел наслаждаться только своей единоличной властью.

В последнее время в мастерской Ливона все чаще появлялись незнакомцы, которые, скорее всего, были приспешниками Тиранно и короля Дарнела. Ливон бесплатно делал для них уйму оружия. Кузнец, похоже, боялся их и каждый раз, когда они приходили, прятал Ниал, которая была вынуждена молча наблюдать за тем, как эти незнакомцы врываются в лавку и грубят ее отцу. В такие моменты она приходила в бешенство, и рука сама тянулась к мечу.

Было и кое-что новое. Ниал, как и обещала, выпросила у отца выковать меч для Фоса, который ждал его с нетерпением.

Тогда же девочка отдала Ливону слезу, которую подарил ей Фос.

— Старик, ты сделаешь для меня новый меч, на котором можно будет закрепить эту слезу?

Ливон не заставил просить себя дважды. Во время отсутствия дочки у него было много времени, чтобы подумать. Было очевидно, что Ниал повзрослела, и было бы не правильно подрезать ей крылья только потому, что ему хотелось, чтобы она всегда была рядом. До этого момента он следовал инстинкту. Ливон помнил кипящий в Ниал дух свободы, который вдыхал в него жизнь, когда она была еще маленькой, помнил, как часто она перечила отцу. Он понял: сейчас будет правильнее отпустить Ниал и приглядывать за ней издалека, готовясь прийти на помощь в трудную минуту.