Рокировка в длинную сторону - Земляной Андрей

  - Где здесь еще мороженое купить можно? Быстро, пару мест.

  Мороженщик сглотнул:

  - А-а-а-а... Вот, в 'Метрополе' может быть... В 'Национале' - тоже...

  Он собирался продолжить список всех известных ему Московских ресторанов, но мальчик с удивительными глазами коротко бросил 'Спасибо' и, круто развернувшись, отправился к выходу. Продавец холодного лакомства проводил его взглядом, убедился, что тот ушел и вытер внезапно вспотевший лоб. 'Эка... - подумал он. - Эка... Вот же ведь...'

  Стоя в десятке шагов в стороне, Паукер следил за ребятами. 'Пошли куда-то... И уверенно так пошли, хотя... Нет, вон Васька что-то доказывает новому. Жарко так объясняет: руками размахивает, покраснел весь... Ах, тохас ! Народу много - не слышно, что говорит...'

  Карл Викторович начал проталкиваться ближе, но когда ему удалось растолкать людей, Сталин-младший уже кончил кричать и теперь отвечал новенький. Белов. Он говорил негромко, но как-то очень уверенно...

  - И я папе скажу-у-у! - донесся до него уверенный и бодрый возглас Светланы. - Пойдем, Саша!

  Компания Сталинских детей и воспитанников двинулась в сторону выхода, а на улице уверенно и целенаправленно зашагала в сторону 'Метрополя'. Правда, то, что они движутся в сторону ресторана, Паукер понял не сразу. Он хорошо знал и помнил отношение Хозяина к ресторанам, кафе, барам и всем тому, что товарищ Сталин именовал пренебрежительно 'шалманы, малины и прочие бордели'. Детей воспитывали в строгости, и они даже помыслить не могли о том, чтобы пойти в ресторан, да еще и одни, без взрослых...

  Однако новенький, Белов уверенно подвел всю компанию к дверям 'Метрополя'. Швейцар было преградил им дорогу и даже попытался взять новичка за плечо, но тот каким-то текучим, плавным движением вывернулся и холодно поинтересовался:

  - Мороженое есть?

  Швейцар, все еще не понимая, прикрикнул на 'сопляка':

  - Какое тебе еще мороженое! Вот я тебе сейчас ухи-то оборову! Ищь...

  И вот тут мальчик повел себя совершенно не по-детски. Он делал какое-то резкое, почти незаметное движение, и швейцар вдруг побледнел, вжался в стену и замер, разинув рот и бессмысленно хлопая глазами. А Белов так же холодно продолжил:

  - Если ты сейчас же не извинишься и не откроешь нам двери, я скажу вон тому милому дядечке, - короткий жест в сторону Паукера, - и дальше ты будешь на Лубянке объяснять: кто тебя подучил презирать честных советских посетителей, и откуда у тебя замашки фельдфебеля лейб-гвардии Трахтибидохского полка? И кто тебе, контре недобитой, помог на это место устроиться? И еще про товарища Кирова спросят: не был ли ты знаком с теми подлецами, которые помогли покушение организовать?

  Он говорил это спокойно, но так, будто вколачивал каждое слово как гвоздь в гробовую доску. Белов не на столько хорошо знал историю, чтобы помнить, когда именно было в 1934 покушение на Кирова и, соответственно, понятия не имел о том, что Сергей Миронович Киров еще жив. От чего швейцару, наверное, стало еще страшнее. С каждым словом страж дверей 'Метрополя' бледнел все больше и больше, и все сильнее и сильнее вжимался в стену, словно бы стремился стать барельефом...

  - Ну?! - поинтересовался Белов.

  Швейцар наконец отмер, склонился в подобострастном поклоне, пролепетал: 'Извиняюсь, граждане', и широко распахнул перед ребятами двери.

  Новенький задержался в дверях, спросил что-то шепотом у Светланы, а потом повернулся к Паукеру и спросил доброжелательно:

  - Товарищ Паукер, вы пойдете с нами мороженое есть? Или, если хотите, можем вас чем-нибудь другим угостить.

  При этих словах мальчик опять улыбнулся, но и от этой улыбки Карл Викторович почувствовал себя как-то неуютно. Поэтому он только кивнул и прошел в ресторан вслед за ребятами.

  В зале ресторана новенький вел себя как-то совсем по-взрослому. Легко подозвал официанта, сам выбрал столик, за который они сядут, уверенно сделал заказ. Для Паукера Белов заказал к мороженому десертного вина, для своих сотрапезников - две бутылки ситро, а себе - кофе. Правда, узнав, что есть возможность получить глясе, Саша изменил свой заказ и предложил ребятам попробовать кофе с мороженым.

  Официант умчался, даже не попытавшись выяснить, есть ли у мальчишки деньги на такой заказ, но Паукер успокоил себя тем, что сотрудник Советского Общепита видел вместе с детьми его, взрослого, который может заплатить. 'А вот кстати: у мальчишки есть деньги на такое пиршество, или нет? - размышлял Паукер. - Наверное, есть: больно уж он уверенно себя держит. Хотя, от этих сопляков всего можно ожидать...'

  Долго ждать не пришлось: не прошло и трех минут, как тот же официант расставил перед детьми стеклянные вазочки с мороженым, принес стаканы с кофе-глясе и открыл ситро. Паукеру, сидевшему за соседним столом, он же подал графин с дорогим десертным мускатом, поставил мадерную рюмку и такую же вазочку с мороженым. Карл Викторович отведал, сделал глоток вина. Хорошо! Молодец, щенок! Знает, что да как. Впрочем, чему удивляться? Говорят, он - из Германии, и родители - из аристократов, которые примкнули к коммунистам. Наверное, научили как есть и как пить... Интересно, а как он станет оправдываться перед Хозяином за свои кабацкие приключения? Надо бы предупредить мальца, чтобы не говорил Хозяину о посещении 'Метрополя'. Вот, заодно и дружбу завязать попробуем...

  Чем дальше, тем больше он убеждался: этот мальчик должен быть на его стороне. Обязательно. Потому что характер у него точно такой же, как у Хозяина. Один в один. Такой человека стопчет, как кабан - травку. Когда вырастет, разумеется. Вот за что Хозяин его к себе приблизил, вот за что он его взял... Да неужели?!! Не может такого быть: он же - блондин! А, с другой стороны, почему 'не может'? Мало ли что там у Хозяина под Царицыным было. Мог и с немкой... того. Вот и получился такой вот Сашенька Белов. А на самом деле - Сталин... Хотя - нет. Этому - всего 13, значит, должно было это случиться не раньше двадцатого - двадцать первого... И что? Кто-нибудь может точно сказать, что Хозяин в двадцать первом с какой-нибудь интернационалисткой-коммунисткой ни-ни-ни?! Ась?! То-то... Так что будем с Сашенькой дружить, будем ему помогать, подсказывать, угождать... И все у нас получится!..

  - Ой, Саша, спасибо! Я так наелась! - Светлана ухватила Белова липкой ладошкой за пальцы и потянула к себе, - Вот ты - настоящий брат, не то, что некоторые!

  И она показала Василию язык.

  Светлана слопала аж три порции мороженого, Василий и Артем ограничились двумя, а Саше и вовсе съел только одну, да и ту толком не доел. Нет, нельзя сказать, что мороженое в 'Метрополе' ему не понравилось, но оно было уж очень не таким, к какому он привык в детстве. Хотя то и было советское - вкусное и натуральное. Это же мороженое было приторно-сладким и очень жирным. Кофе тоже оказался непривычным: сильный аромат странно сочетался с какой-то непонятной кислинкой и странным, неприятным привкусом...

  - Скажите, пожалуйста, - Саша тронул за руку официанта, который убирал вазочки со стола. - А какой это сорт кофе?

  - 'Наша марка', первый сорт, - ответил официант, ничуть не удивившийся вопросом. Посетители иной раз и не такое спрашивали.

  - Вы не поняли, - снова спросил Белов. - Я имел в виду сорт кофе. Арабика, Робуста, Либерика?

  - Ну, я же сказал - 'Наша марка', - терпеливо пояснил официант. - Хороший кофе, и цикория всего четверть.

  На такое объяснение Сашка только хмыкнул. В голове его вдруг всплыло: 'Свежесть бывает первая, она же - последняя...' М-да, в СССР кофейное дерево не растет, вот и получайте товарищи, что есть. Еще спасибо скажите, что это цикория - двадцать пять процентов, а не кофе...

  Он положил на стол две бумажки по три рубля, предварительно незаметно извлеченные из чемодана. Официант смахнул деньги и умчался за сдачей. 'А вот интересно, - задумался Белов. - Тут 'на чай' принято оставлять, или как?' Но его размышления были прерваны возвращением официанта, который принес сдачу до копеечки, высыпал ее на стол и удалился, явно не ожидая продолжения. 'Нет - так нет! - решил Саша и встал из-за стола:

  - Ну, что - в ЦУМ? За обмундированием?

  Возражений не последовало, и вся компания бодро потопала на выход.

  Сашу Паукер догнал у самых дверей и доверительно шепнул ему в самое ухо:

  - Не надо рассказывать товарищу Сталину, что вы были в ресторане. Он этого не любит...

  Белов мгновенно остановился, обернулся, и некоторое время изучал Паукера внимательным, чуть насмешливым взглядом. Затем произнес:

  - Благодарю вас, товарищ Паукер, но я не думаю, что соврать моему приемному отцу - хорошая идея.

  И с этими словами он отправился догонять ушедших вперед ребят, оставив Карла Викторовича размышлять над тем, какие же отношения действительно связывают этих двоих людей - Хозяина и 'удивительного мальчика'?..