Непристойное предложение - Патриция Кэбот

Дрейк, всё еще склонившись у окна, смотрел на стриженные лужайки дома, в котором он провел детство, даже не осознавая, в какое неловкое положение поставил своего дворецкого. А если бы и осознавал, то уделил бы этому не больше внимания, чем той мухе, которую только что прихлопнул. В настоящее время у него были более важные дела, о которых стоило подумать. Кончик сигары, которую Коннор сжимал в зубах, пылал таким же алым огнем, как солнце, садившееся позади дубов по границе его имения, когда он стоял там и думал о том, как справиться со всей этой пренеприятнейшей ситуацией.

Коннор Дрейк привык к трудностям. Казалось, ему пришлось столкнуться с ними уже в день своего рождения. Его мать умерла во время тяжелых родов, а сам мальчик родился на месяц раньше срока, и повивальная бабка считала, что он тоже не долго протянет. Забота о Конноре, пренебрегаемом убитым горем отцом, который винил младенца в том, что тот убил его жену, легла на плечи кормилиц и нянь. Слабый, болезненный мальчик был постоянным объектом для насмешек своего старшего брата, отец презирал его, и, в конечном счете, отверг. Так что не было ничего удивительного в том, что в возрасте семнадцати лет юноша сбежал из дома, где он был так несчастен.

Никто не был удивлен сильнее, чем сам Коннор, когда его просьба о том, чтобы его взяли юнгой на корабль, была принята всерьез дружелюбным капитаном судна, который уловил проблеск несгибаемой воли в серебристо-голубых глазах парнишки, волю, противоречащую его худеньким плечикам и молочно-белой коже.

Генри Диксон часто хвастался, что ни разу не пожалел о своем решении нанять Коннора Дрейка к себе на службу, особенно после первого лета, которое тот провел в море, когда он вырос на шесть дюймов и заработал твердыми мускулами множество фунтов. Молочно-белая кожа покрылась золотистым загаром и загрубела, а худые некогда плечи налились силой. Когда три года спустя Дрейк вернулся в Даринг Парк на похороны своего отца, никто не узнал высокого, ладно сложенного мужчину, который стоял позади часовни, излучая силу, энергию и здоровье. Для всех было шоком, когда они узнали, что он тот самый болезненный младший сын, которого все либо жалели, либо презирали.

Но вместо того, чтобы остаться в имении, как робко предложил его брат Ричард, которого он теперь превышал в размерах, Коннор вернулся в море и провел там еще десять лет. Он пропустил похороны своего брата — с этим ничего не поделаешь. Его смерть была так неожиданна, что не было времени его предупредить, как это было с отцом. Как бы то ни было, теперь Дрейк вернулся, и для того, что предполагалось быть счастливым событием… на сей раз для свадьбы, а не похорон.

Но тогда почему он мечтает только о том, чтобы оказаться где-нибудь еще — где угодно — только не здесь? Почему он смотрит на зеленые поля своей усадьбы и жаждет, чтобы эта была не трава, чуть колышущаяся от ветра, а волны Карибского моря? Почему он не может перестать сожалеть о том, что сейчас он стоит на паркетном полу в богато меблированной столовой, а не на верхней палубе стремительно набирающего скорость корабля?

Да, он в столовой, которая сейчас принадлежит ему, и в которой он выслушал так много лекций о своей неполноценности от своего заносчивого — и ныне покойного — старшего брата.

Может быть, поэтому.

Он узнал голос, который звал его с порога за его спиной, хотя не слышал его уже лет десять.

— Ну что ж, — сказала его бабушка, — в этот раз ты определенно наломал немало дров.

Дрейк не обернулся. В этом не было необходимости. Он отлично знал, что увидит. Седоволосую копию своей матери, какой она была бы, если бы его рождение не унесло ее жизнь.

— Даже не знаю с чего начать, чтобы догадаться, о чем идет речь, бабушка, — сказал Дрейк, губами перекатывая сигару.

— Отлично знаешь, негодный мальчишка, — он услышал легкий стук ее трости о блестящий деревянный пол, когда она подходила поближе. — Я только что с нею познакомилась.

— О, — Дрейк затянулся сигарой и выдохнул облачко сизого дыма. — Разве она не будет замечательной женой для мужчины с таким состоянием и статусом, как у меня?

— Перестань нести чепуху. — Теперь леди Биссон стояла прямо позади него. Коннор чувствовал печально знакомый запах, аромат, которым она всегда пользовалась. Эта была розовая вода. Этот запах всегда был для него связан с дурным предчувствием, так как в детстве его общение с этой уважаемой дамой редко приводило к чему-либо, кроме очередного словесного упрека. — И оставь уже эту противную сигару. Ты, возможно, и провел большую часть своей жизни в открытом море со множеством пиратов, но это не означает, что ты имеешь право вести себя как они. Курение — отвратительная привычка, и я буду очень благодарна, если ты не будешь потакать ей в моем присутствии.

Дрейк, не в силах сдержать улыбку, с силой бросил сигару в прудик для рыб. Два лебедя, услышав всплеск воды, сразу же поплыли к месту, где она упала. Поделом им, злорадно подумал Дрейк, если они найдут эту мерзкую штуку и съедят ее. Он не питал большой любви к лебедям: слишком яркими были воспоминания о том, как в детстве они преследовали его, хлопая огромными крыльями и истошно шипя разинутыми клювами. Он часто думал, что они были самыми неприятными существами, и даже после того, как он несколько раз обогнул мир, его мнение по этому поводу не изменилось.

Леди Биссон достала свой веер и начала быстро обмахивать им лицо.

— Я не собираюсь тебя спрашивать, — сказала она, всё еще пристально разглядывая лебедей, — о том, почему ты женишься на ней. Полагаю, что я знаю ответ на этот вопрос. Однако мне интересно, ты не думал, что может существовать менее… необратимый способ решения проблемы?

— Проблемы? — Впервые за весь день за исключением того момента, когда он говорил с Пэйтон, выходки которой всё время вызывали у него улыбку он был удивлен. Вдовствующая леди Биссон в самом деле снизошла до того, чтобы передать ему часть своей безграничной мудрости. Это должно быть интересным, подумалось ему.

— Мы оба отлично знаем, о чем речь. Девчонка Диксонов мне все рассказала.

Одна из рыжеватых бровей Дрейка приподнялась в удивлении.

— В самом деле? И что же сказала мисс Диксон по поводу этой проблемы?

— К счастью, она находится в совершеннейшем неведении. Но это только благодаря тому, что она преклоняется перед тобой. Ей ни за что бы ни пришло в голову, что ее драгоценный капитан Дрейк способен на такой неблагородный поступок.

Дрейк, глядя сверху вниз на свою бабушку, неловко распрямил плечи под своим отлично скроенным вечерним сюртуком.

— Едва ли Пэйтон преклоняется передо мной, — сказал он, вспоминая, сколько раз она весьма непочтенно дразнила его в лицо.