Греко-персидские войны - Михаил Борисович Елисеев

авторы часто называют персов мидийцами. Это были умелые воины и храбрые люди, недаром «отец истории» отметил, что у персов важнейшая доблесть мужчины – храбрость на поле боя (I, 136).

Вывод Дельбрюка подтверждает система воспитания и подготовки персов. До наших дней дошел рассказ Геродота о том, как знатные персы готовили своих сыновей к военной службе: «Начиная с пятилетнего возраста и кончая двадцатилетним обучают они детей только трем предметам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости» (I, 136). Аналогичную информацию сообщает и Страбон: «С пятилетнего возраста до 24 лет дети упражняются в стрельбе из лука, в метании дротика, в верховой езде и борьбе… Перед утренней зарей учителя будят юношей звуком медных инструментов и собирают их в одно место, как бы на военный парад или на охоту. Разделив их на отряды по 50 человек и назначив предводителем каждого отряда кого-нибудь из сыновей царя или сатрапа, учителя приказывают бежать за предводителем, выделив пространство длиной в 30 или 40 стадий. Кроме того, учителя требуют от учеников отчета в каждом уроке и вместе с тем заставляют их громко говорить, упражнять дыхание и легкие, а также приучают переносить жару, холод и дожди и переходить бурные потоки, сохраняя при этом сухим оружие и одежду» (XXV, III, 18). Интереснейший факт мы находим у Афинея: «Пляске персы обучаются так же обязательно, как верховой езде, и считается, что упражнения в таких движениях развивают телесную силу» (X, 45). Пусть и отдаленно, но все это напоминает воспитание рыцарей в Средние века. Сказки античных авторов об изнеженных азиатах можно отбросить за ненадобностью. Недаром Страбон отметил, что «персы участвуют в походах в качестве простых воинов и начальников с 20 до 50 лет, как в пехоте, так и в коннице» (XXV, III, 19).

Со времен Ксеркса каждый сатрап приводил под царские знамена определенное количество воинов с вверенных ему территорий. При этом снаряжение и обеспечение этих отрядов всем необходимым возлагалось на самих сатрапов. Об этом свидетельствует речь Ксеркса к своим военачальникам накануне похода в Элладу: «Я буду признателен, если вы исполните следующее: каждый из вас должен явиться со всей поспешностью к тому времени, которое я для этого назначу, и тот, кто явится с лучше всего вооруженным войском, получит от меня такие подарки, какие считаются у нас наиболее почетными» (Herod. VII, 8). Получить дары из рук владыки хотелось всем сатрапам, но еще больше не хотелось лишаться головы за неисполнение царской воли.

Персидское войско не было большой неорганизованной толпой, вооруженной копьями и мечами, как это иногда пытаются представить: «Ахеменидская армия была организована на базе десятиричной системы: десять человек образовывали отряд под командованием дашапати (букв. – “глава десяти [человек]”); десять таких отрядов образовывали соединение под командованием шатапати (букв. – “глава ста [человек]”); десять таких отрядов образовывали соединение под командованием хазарпати (букв. – “главатысячи [человек]”, греч. – хилиарх; десять таких отрядов образовывали войско под командованием байварапати (букв. – “глава десяти тысяч [человек]”); всем войском руководил военачальник (древнеперс. – спадапати) или в редких случаях – каран (древнеперс. карана) с гражданскими полномочиями. Наиболее высокие посты в войске занимались родственниками и друзьями Великого царя, которые, к тому же, принимали активное участие в ходе боя»[16]. Все расписано достаточно четко, и сразу понятно, кто за что отвечает и кто кем командует. На данный факт обращает внимание и Геродот. Рассказывая о военачальниках армии Ксеркса, он отметит: «Они выстроили воинов в порядок, сосчитали их, назначили начальников тысяч, десятков тысяч, а начальники десятков тысяч назначили сотников и десятников. Кроме того, каждая часть войска и каждая народность имели своих вождей» (VII, 81).

Ахемениды располагали великолепной тяжелой конницей, где наездники и кони были защищены прочными доспехами. После завоевания Мидии персы очень многое переняли в военном деле у своих бывших врагов, особенно это заметно в организации тяжелой кавалерии. Описание снаряжения персидских всадников на битву сохранилось у Ксенофонта: «На следующий день утром Кир стал приносить жертвы, а остальные воины, позавтракав и совершив возлияния богам, стали облачаться в красивые хитоны, в великолепные панцири и шлемы. Они украшали и коней, надевая на них налобники и нагрудники; на верховых коней надевали еще набедренники, а на лошадей, запряженных в колесницы, – брони, защищавшие им бока. Все войско засверкало медью и заполыхало пурпуром» (Cyr. VI, IV,). Далее Ксенофонт подробно рассказывает о том, как была вооружена личная охрана Кира Великого: «Воины, окружавшие Кира, все были снаряжены так же, как он сам, то есть одеты в пурпурные хитоны, в медные панцири и медные же шлемы с белыми султанами, а вооружены – мечами и копьями с древком из кизилового дерева, каждый всадник – одним таким копьем. Кони их были защищены медными налобниками, нагрудниками и набедренниками; последние служили одновременно защитой и всаднику» (Cyr. VII, I). Это – свидетельство человека, который лично видел в деле персидскую конницу.

Могут возразить, что Ксенофонт жил значительно позже Греко-персидских войн и за это время в военном деле у персов произошли значительные изменения. Что к моменту конфликта с эллинами Ахемениды не располагали тяжелой кавалерией. Но это будет не более чем заблуждение. Свидетельство Геродота подтверждает информацию Ксенофонта. Вот как описывает «отец истории» гибель командира персидской конницы Масистия: «Между тем как конница нападала отрядами, конь Масистия, находившийся впереди всей конницы, был ранен стрелой в бок, от боли поднялся на дыбы и скинул с себя всадника. Когда Масистий упал, афиняне тотчас бросились на него; они схватили его лошадь и его самого, несмотря на сопротивление, умертвили. Сначала это не удавалось им, ибо на Масистии было следующее вооружение: на теле он имел золотой чешуйчатый панцирь, а поверх панциря надета была пурпурная туника; удары по панцирю не производили никакого действия, пока кто-то не заметил этого и не поразил Масистия в глаз. После того он упал и испустил дух» (IX, 22).

Не менее красочное описание гибели командира персидской конницы оставил и Плутарх: «Конь под Масистием, раненный стрелой, сбросил седока; упав, Масистий остался недвижим (тяжесть вооружения не давала ему подняться на ноги), но и афиняне никак не могли до него добраться, хотя и осыпали градом ударов: не только грудь и голову – даже руки и ноги Масистия прикрывали золотые, медные и железные латы. Наконец кто-то прикончил его, ударив древком копья туда, где в отверстие шлема был виден глаз» (Aristid. 14). Как говорится, без