Костная мука - Евгений Фоменко

… Михаил тяжело выдохнул, сделал большой глоток янтарной жидкости. Подавился.

Вариант был только один — звонить дяде Севе. Или как его называли подчиненные — Всеволоду Борисовичу. Только он мог помочь в сложившейся ситуации. Вот вам и бог из машины как сказали бы древние греки.

Дядя Сева — старый друг отца и по совместительству полковник МВД. Всеволод Борисович и его жена Елена Сергеевна, будучи сами бездетными, очень тепло относились к Михаилу. Некоторое время он у них даже жил, когда только-только переехал в Питер. Сейчас он все реже общался с тетей Леной и дядей Севой, но связи с ними все-таки не терял. Поздравлял с праздниками, приезжал в гости. Так, а последний раз-то это было уже больше полугода назад… Значит, можно и потревожить старых знакомых.

Раньше Михаил никогда не просил помощи у дяди Севы, хотя подобные предложения с его стороны звучали неоднократно. Перевозов как-то решил, что такой сильный козырь как Всеволод Борисович нужно доставать из рукава только в критический момент, что не стоит беспокоить такого человека по пустякам. Видимо, тот самый час, когда без помощи дяди Севы не обойтись, все-таки пробил.

Номер мобильного телефона своего потенциального спасителя Михаил, естественно, не помнил, но вот домашний отложился в его памяти очень прочно. Ночью разбуди — ответит без запинки.

Пиво уже не лезло. Перевозов отставил в сторону наполовину пустой бокал.

— Ребята, телефончик дадите? Очень позвонить нужно, без связи остался, — развернувшись вполоборота, обратился он к компании студентов, оккупировавших сразу два соседних столика.

В том, что это были именно студенты, Михаил не сомневался. Сам так частенько в свои студенческие годы по забегаловкам разгуливал. Когда деньги были, естественно.

— Я заплачу, — на всякий случай добавил Перевозов.

Гул за студенческими столиками не стих. Только один парень с готовностью подскочил.

— А сколько дашь? — доставая телефон, спросил худощавый белобрысый парнишка.

— Э-э-э… Ста рублей хватит?

— Думаю, да! Только не по межгороду! — пряча протянутую купюру, предупредил студент.

— Не боись, не разорю, — буркнул Михаил, набирая номер.

В трубке послышался знакомый женский голос.

— Тетя Лена, — тут же затараторил Перевозов. — Здравствуйте, вы уж простите свиненка неблагодарного, что-то я вам уже давно не звонил. Только не подумайте, что забыл. Как ваше ничего?

— О, Мишка! Прохиндей объявился, — звонко рассмеялась Елена Сергеевна. Сложно было поверить, что этот девичий голос принадлежит сорокасемилетней женщине. — Да, что-то ты давно свою мордашку не показывал. Как наше ничего? Ничего! Все по-старому. Ты-то как, все лоботрясничаешь? Когда жениться-то будешь?

— Тетя Лена, — чуть не взмолился в трубку Михаил. — Да сколько ж можно про эту женитьбу! Всему свое время! Я еще молодой, я еще погулять хочу!

— Смотри, всех невест разберут, — прыснула в трубку Елена Сергеевна. — Ты когда в гости приедешь? Дядя Сева завтра возвращается из командировки, так ты бы мог как раз вечерочком к нам и заскочить. Я твоих любимых драников сделаю!

— Завтра? Из командировки возвращается? — поникшим голосом переспросил Перевозов. — Давайте завтра, вечерочком.

Перекинувшись еще парой предложений с тетей Леной, Михаил положил трубку.

«Да, невесело, и что теперь делать? Надо где-то до завтра перекантоваться. Но где? Сейчас попроситься надо было — сказать так и так? Нет! Мало ли чего. Надо ждать Всеволода! Он приедет и все решит…» — Перевозов почесал висок мобильным телефоном.

— Ну, ты все? Давай сюда трубу! — раздался нетерпеливый голос белобрысого юноши.

— Погоди, не суетись! — отрезал Михаил, — дай подумать!

— Э, ты чего?! Давай сюда трубу, — с нажимом продолжил студент.

Послышался скрежет отодвигающихся стульев. Студенты явно решили поддержать своего товарища, у которого, как могло показаться со стороны, отжимают мобильный телефон.

Михаил достал из кошелька еще одну сторублевую купюру, что сразу же успокоило компанию.

— На, еще один звонок и все! — Михаил уже набирал номер, который был написан на извлеченной из кошелька визитке.

— Алло! Привет! Это Миша! В меру нагловатый, но безмерно обаятельный! Я тут оказался совсем недалеко от тебя. Могу к тебе заскочить на минутку, — говорил в трубу Михаил, а у самого в голове крутилась единственная мысль: «Если она согласится, то я останусь у нее до завтра! Лишь бы согласилась, лишь бы…»

Марина согласилась.

Вернув телефон законному владельцу и тут же расплатившись по счету, Михаил пулей выскочил на улицу. Конечно, он находился вовсе не рядом с домом Марины, но что это меняет? Надо просто постараться побыстрее до нее добраться, ну скажем за полчаса…

Бомбила, который согласился везти в сторону Спортивной, нашелся сразу. Как будто он стоял у входа и ждал именно Михаила. Хоть в чем-то Перевозову повезло сегодня, хоть в чем-то! Он даже немного воспрял духом.

За окном автомобиля проносился вечерний Питер. Бомбила, оказавшийся дядькой кузьмичевского вида, с разговорами не лез, шансон не слушал, что пассажира полностью устраивало.

Девушки с приходом осени еще и не думали утепляться, а все так же светили голыми коленками.

«Раз на девок смотрю, значит, жить буду», — криво усмехнулся Михаил.

Церквушка, мимо которой они проскочили, заставила Михаила задуматься.

Почему Андрей Первозванный? Что это значило? Понятное дело, что Иуда — это был такой намек на Льва Троцкого как на главного предателя советского времени. И что — в банке лежит порошок из перемолотых костей Троцкого? Да ну, бред!

Нет, Михаил, конечно, слышал оккультные байки про советских вождей, про то, что большевики активно пользовались помощью колдунов да шаманов. Но не до такой же степени! Да и как эта банка попала к солдатам вермахта, нашедшим последний приют в лесах под Питером, тоже непонятно. Влад со своей шизой, Алекс и Бастиан не давали покоя…

Вопросы, вопросы, вопросы… Они множились, они превращались в лавину, которая вот-вот накроет. С головой и навсегда. Нет, стоп!

Михаил закурил прямо в машине, не спрашивая разрешения у водителя. Тот только тактично кашлянул.

— Простите, — спохватился Михаил, выбрасывая сигарету в окно.

Через тридцать минут Михаил уже стоял перед дверью своей новой знакомой с букетом роз и бутылкой мартини, которые были куплены по дороге.

Марина встретила его в легком синем сарафанчике на тонюсеньких бретельках.

… Синий камзол стал серым от времени и пыли. От желтизны манжет не осталась и следа, все было заляпано комьями грязи. Сабля болталась на какой-то жалкой пародии перевязи. Солдат шел быстро, но очень тяжело, каждый шаг давался ему с неимоверным трудом. Где-то позади, совсем-совсем неподалеку, слышались приглушенные крики и выстрелы. Сейчас, прямо в эту минуту, там гибли его товарищи. Гибли ради того, чтобы он мог доставить по назначению свой солдатский мешок. Точнее — то, что у него сейчас в нем находилось. Гибли от русских штыков и сабель. Та немногочисленная горстка храбрецов, которая осталась от трехсотенного отряда, не сможет задержать врага надолго. Надо идти, бежать, ползти! И он дойдет, добежит, доползет! И даже не ради приказа короля! А ради тех изнеможенных и потрепанных людей, которые до конца решили исполнить свой воинский долг! Вперед! Вперед! Осталось совсем немного, если сравнивать с тем, что уже пришлось пройти и вытерпеть! Да, пробиваться обратно через всю Россию было самоубийственной идеей, но эта идея сработала. Почти сработала! Их застали врасплох только в этих болотах, совсем рядом с треклятым Петербургом. От самой Полтавы им удавалось опережать врагов, обходить их, обманывать. И солдат был полон решимости закончить свой путь там, где было велено… Внезапно нога провалилась. Трясина оказалась неподвластна приказу короля. Беглеца начало потихоньку засасывать…

… Толпа, собравшаяся у колонны Константина Великого, замерла. Даже маленькие дети стихли. С разных сторон доносились победные крики турок. Еще чуть-чуть и они ворвутся на площадь. Столпившиеся люди переглядывались. Каждый хотел понять — кто же тот спаситель? Легенда гласила — когда враги дойдут до самой колонны, с неба спустится ангел, который передаст меч одному. И этот избранный, имя которого станет известно только в самый последний момент, возглавит ромейское войско и одержит победу. Людям оставалось только верить. Крепостные стены уже не могли быть преградой для врага. Союзники — венецианцы, генуэзцы, каталонцы, критяне — или разгромлены, или постыдно бежали. И только вера позволяла людям, собравшимся у колонны, надеяться на то, что Константинополь, эта покачнувшаяся твердыня, все же устоит. И люди верили. И чем ближе были ликующие крики турок, чем ближе был шум сражения, тем сильнее чувствовалось всеобщее напряжение. Люди ждали…