Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России - Тимофей Вячеславович Бордачев

какие еще оставались, сожгли и все, что прежде было не доделано, тщательно закончили. Не имели покоя, пока окончательно не разорили ту область, обратив ее в пустыню, так что ни людей, ни съестного в ней не осталось. Ибо думали они либо воевать до тех пор, пока уцелевшие эсты не придут просить мира и крещения, либо истребить их совершенно. Дошло до того, что у сыновей Талибальда перевалило уже за сотню число врагов, которых они, мстя за отца, сожгли живыми или умертвили. Придя туда, мы разделили свое войско по всем дорогам, деревням и областям той земли и стали все сжигать и опустошать. Мужского пола всех убивали, женщин и детей брали в плен, угоняли много скота и коней»[38].

Захватническая деятельность шведских и немецких крестоносцев всегда встречала твердое вооруженное противодействие со стороны Новгорода и Пскова, за спиной которых стояло Великое княжество Владимирское со своими «низовыми» полками. Другим противником Ордена была Литва. Крупные поражения от войск Ярослава Всеволодовича (1234) и литовцев при Шауляе (1236) привели к истощению сил Ордена меченосцев и его слиянию с Тевтонским орденом, основной базой которого была уже покоренная Восточная Пруссия. Военной кульминацией этого этапа борьбы Русских земель и Запада оказались события, непосредственно совпавшие по времени с татаро-монгольским нашествием. В их центре находится знаменитая битва на Чудском озере в апреле 1242 г., после чего «стратегических планов завоевания Руси в Средние века уже никто больше в Западной Европе не решался всерьез ни разрабатывать, ни предлагать»[39]. Однако она была только кульминацией противоборства, которой предшествовали несколько активных столкновений на северо-западной границе новгородских земель и по поводу Пскова, и даже временный контроль тевтонскими рыцарями этих союзников новгородской земли (1240–1242). А за два года до этого дружина Александра Ярославича Невского нанесла поражение шведскому экспедиционному корпусу, высадившемуся на берегах р. Невы в июле 1240 г. Таким образом, самая решительная и организованная попытка западных соседей смять сопротивление Пскова и Новгорода, предпринятая в момент максимального ослабления Русских земель после монгольского нашествия, закончилась военным поражением.

Любые события на Северо-Западном направлении не были по своим масштабам сопоставимы с теми сражениями, которые русские вели в 1237–1240 гг. против монголов, а количество участников, как и их потери, исчислялись десятками и сотнями – в битве на Чудском озере, по оценкам историков, погибло около 26 рыцарей, что составляло примерно половину их общего состава в Ливонии. Но численность участников в действительности не имеет большого значения, поскольку последствия этих столкновений оказались историческими, и не важно, сколько человек сражалось и погибло в бою. Поэтому историки с полным правом отмечают, что «Невская битва по современным меркам не была многочисленной, и это совершенно очевидный факт. Однако значение ее все же было колоссальным: Русь смогла в наиболее тяжелое время показать свою способность защитить себя». Поэтому представляется исторически взвешенной оценка событий 1240 г. на Неве, данная известным современным специалистом по русской истории А. Я. Дегтяревым: «Истинное значение исторических событий выявляется тогда, когда мы умеем правильно поставить их в ряд длинных исторических следствий, когда удается взглянуть на итоги, к которым они привели, когда попытаемся понять и представить себе, что произошло бы при осуществлении каких-то других вариантов исторического развития. При таком взгляде Невская битва предстает перед нами как событие, несомненно великое»[40].

И не случайно, что в течение более чем 100 лет после поражения на р. Неве «шведы единственный раз появились на русской границе в 1256 г., когда, возможно, в ответ на призыв папы Александра IV к крестовому походу против „язычников“ Восточной Европы, они начали строить крепость на реке Нарова вместе с финскими союзниками (емь и сумь) и, возможно, с отрядом датчан. Новгородцы послали в Суздальскую землю просьбу прислать войско и мобилизовали свои собственные силы. Этого оказалось достаточно, чтобы шведы, „услышавше, побегоша за море“»[41]. Потерпев поражение в своих попытках подчинить северные Русские земли при помощи оружия, Римский престол переключает свое внимание на юго-восточное направление и активизирует дипломатическую деятельность, адресатами которой становятся князь Даниил Галицкий на юге – сравнительно успешно, и Александр Ярославич Невский на севере – здесь все для Рима закончилось, как мы знаем, полным провалом.

Однако то, что было достаточно на Западе, никак не могло соответствовать требованиям восточного направления. Именно политическое и моральное состояние Русских земель, если суммировать выводы историков, стало самым важным фактором успеха вражеского вторжения. И практически все исследования, посвященные событиям и последствиям нашествия Батыя, уделяют первостепенное внимание внутреннему развитию Руси накануне этих драматических событий. Политическая жизнь Владимиро-Суздальской Руси, расположенной в Междуречье Волги и Оки с момента распространения там славянского населения, в конце XI в. развивается в форме конкуренции крупных городских общин, среди которых лидерами были Ростов, Суздаль и Владимир[42]. Липицкая битва 1216 г. – одна из наиболее значительных и известных среди сражений русских междоусобиц – стала апофеозом этого противостояния, хотя не завершила его.

«Ибо не десять человек было убито, не сто, а тысячи и тысячи, а всех избитых девять тысяч двести тридцать три человека. Можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому, а многие, бежавшие к реке, утонули, а другие раненые умерли в пути, а оставшиеся в живых побежали кто к Владимиру, а иные к Переяславлю, а иные в Юрьев»[43].

Кроме того, земли-княжения Русского Северо-Востока находились в постоянном конфликте с древними центрами Южной Руси – Киевом и Черниговом. К моменту единовременного напора противников извне Русские земли пришли в состояние, которое советская историография называла феодальной раздробленностью, а дореволюционная и современная российская определяет, как процесс образования самостоятельных городов-государств (земель-княжений). В 1223 г. князья этих земель выходят на совместную битву против монголов на р. Калке и терпят сокрушительное поражение, показавшее их новым противникам масштабы внутренней слабости Русской земли.

Историки отмечают, что поражение на р. Калке не стало для русских основанием для того, чтобы извлечь уроки в плане собственной способности к скоординированным действиям в военное время. Это, по всей видимости, связано с тем, что их разделенность и конкуренция имели объективные причины, вытекающие из природы русской государственности на том историческом этапе: «Узость политического кругозора привела к тому, что завоевание Чингисханом всего Кавказа и Крыма осталось русским князьям неизвестным, а появление войска Субэдэ в половецких степях, в непосредственной близости от Руси – совершенно неожиданным»[44]. Тем более, что даже такой разгром, как на Калке, мало отличался от предыдущего опыта отношений