Стенание земли - Жак Дукан

Нетерпимая и жестокая, тоталитарная и механическая, вавилонская религия это прежде всего религия настоящего момента. Во всяком случае, она была такой, какая требовалась Навуходоносору, - эффективной религией, поскольку обеспечивала всеобщую покорность. Система хорошо сработала: все выразили свою покорность. Все, за исключением некоторых.

2. Обвинения халдеев

Снова, как и в первой главе, евреи отличаются своим неповиновением. В тексте не уточняется, где они находятся и каким образом они оказывают сопротивление. Или они остались у себя дома, и их нет на поле Деир, или же они присутствуют, но окружающие заметили, что в отличие от всех остальных они не становятся на колени. Только они во всей толпе продолжают стоять. И в этой главе говорится только об этих трех евреях. Ничего не сказано о Данииле и прочих евреях. Вероятно,

количество противящихся не ограничивается этими тремя юношами. Это можно предположить на основе общего выражения "иудеи", употребленного в тексте (3:8, 12). Но внимание халдеев обращено на этих трех молодых людей именно потому, что им доверено управление Вавилонским государством. А это возмущает халдеев коренных жителей страны. За их религиозным и административным усердием скрывается низменная зависть. Их псевдорелигиозное рвение обусловлено отнюдь не заботой об искреннем почитании своего бога. И когда они доносят на иудеев, ими движет личное тщеславие. Это можно заключить из трех аргументов, которые касаются не столько бога, сколько царя. "Эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат, и золотому истукану, который ты поставил, не поклоняются" (3:12). Их поступок продиктован скорее политическими стремлениями, чем религиозными. Они заботятся не о должном поклонении истукану, а о том, чтобы устранить евреев и занять их должности.

Арамейское выражение, используемое ими для обвинения, весьма красноречиво. Дословно оно означает: "поедать куски иудеев" (3:8). Клевету можно сравнить с людоедством. Донося начальнику на своего коллегу, человек, в сущности, желает поставить под угрозу его положение, источник заработка и даже саму жизнь. По сути дела, он его пожирает. За усердием доносчика вырисовывается пагубная страсть, имеющая своей целью не более и не менее как смерть соперника и плетущая интригу для достижения этой цели. Именно такой урок мы извлекаем из чтения данного отрывка.

Что касается Даниила, то он был одним из правителей, сатрапом и занимал значительно более высокое положение в иерархии, чем доносчики, и, следовательно, был для них недосягаем. Столь высокое положение избавляло его от подобной присяги в верности. Заговор же был делом лишь "некоторых из халдеев" (3:8). Сатрапы в нем не участвовали. Кроме того, возможно, что в данный момент Даниил в связи со своими служебными обязанностями находился далеко от этого места. В конце второй главы говорится, что "Даниил остался при дворе царя" (2:49). Сообщая о высоком государственном положении, это

выражение, согласно иудейской традиции, означает и то, что Даниил находился в другом месте в момент поклонения истукану. Эту фразу мы можем встретить и в Талмуде (Херубин 72а), где она имеет идиоматический смысл, заключающийся в том, что раб находится далеко от своего господина. Даниил избежал обвинений не только вследствие своего высокого положения, но и потому, что находился далеко от места событий.

Об остальных евреях халдеи предпочли ничего не говорить. Если бы обвинение было выдвинуто против слишком большого числа людей, то не исключено, что царь отступил бы от своего намерения карать. Лучшей тактикой для достижения цели было проявление умеренности. Поэтому халдеи ограничились этими тремя евреями, которые были их непосредственными коллегами и устранение которых было в их интересах. Ограничившись лишь этими тремя иудеями, халдеи стремились гарантировать себе успех в своем деле.

3. В огне

Однако царь проявляет колебание: он не приказывает сразу же казнить виновных. Он знает этих троих евреев, которые уже долго ему служат, и хочет дать им возможность оправдаться и изменить свое поведение. Он призывает их к себе и задает вопрос, который свидетельствует о его добром расположении к ним: "С умыслом ли?" (3:14). Другими словами: "Сделали ли вы это нарочно?" Может быть, они не поняли сути царского повеления и серьезности положения, в котором оказались. Царь повторяет слово в слово приказ о поклонении (3:15}. За этим следует конфликт, в котором два непримиримых типа религиозного мышления противостоят друг другу.

Религия Навуходоносора, как и религия халдеев, - это религия настоящего момента: "Если вы готовы, как скоро услышите... падите и поклонитесь... если же не поклонитесь, то в тот же час брошены будете в печь" (3:15). Для царя существует только настоящее. Будущее он не принимает во внимание. "Какой Бог избавит вас от руки моей?" (3:15). Религия евреев, напротив, устремлена в будущее. "Бог наш, Которому мы

служим... от руки твоей, царь, избавит" (3:17). Евреи идут дальше. На "если же не" (3:15), за которым следует угроза мгновенной гибели, они отвечают своим "если же и не" (3:18), заявляя о своей верности Богу и имея в виду не только ближайшее будущее. В обоих случаях употреблено арамейское выражение "хемла" ("если не"), поэтому тем более ярким является контраст между двумя типами религии. Царское "если же не" подчеркивает механический и законнический характер религии: "если же не поклонитесь... то... брошены будете" (3:15), в то время как "если же и не" евреев подчеркивает милость и свободу, свойственную их религии: "если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы... не поклонимся" (3:18). Такое поведение выходит за пределы понимания царя, который вдруг осознает, что евреи выходят из-под его власти. На довод, касающийся настоящего, они отвечают надеждой на будущее. На довод, предупреждающий об опасности, они отвечают бескорыстным служением.

В этом и заключается разница между идолопоклонством и религией Израиля. Идолопоклонство - это религия, которая создается внизу, на уровне человека и по его образу, это религия безжизненного идола-предмета, с которым можно обращаться как с инструментом, автоматически обеспечивающим благословение или проклятие. Религия же Израиля - это откровение свыше, религия живого Бога, с Которым человек поддерживает отношения, основанные на любви и на личном общении. Вот почему, даже если Бог не спасает, даже если Он не благословляет, иудей все равно остается ему верным и продолжает поклоняться ему, несмотря ни на что.

Навуходоносор дает им возможность оправдаться, он приводит доводы, угрожает. Все бесполезно. Евреи отказываются отвечать (3:16). Арамейское слово, переведенное как "отвечать", означает также "оправдываться". Евреи противопоставляют агрессивности царя позицию ненасильственного сопротивления. Вавилонской религии, ориентированной на настоящее и, следовательно, законнической, формальной и насильственной, евреи противопоставляют религию, устремленную в будущее и, следовательно, свободную, бескорыстную и ненасильственную.

Неожиданно Навуходоносор теряет контроль над собой. В тексте сказано: "вид лица его изменился" {3:19). Ярость и жестокость - такова реакция царя на спокойную уверенность евреев. Он приказывает "разжечь печь в семь раз сильнее" (3:19}. Это идиоматическое выражение указывает, что огонь должен достичь максимальной силы (ср. Притч. 24:16; 26:16), как будто раньше огня было недостаточно, чтобы сжечь людей. Евреев бросают тотчас же, в той одежде, в какой они были, не дав им времени переодеться и психологически подготовиться к этой казни.

Эта поспешность, которая даже стоила жизни исполнителям приговора (3:22), показывает, что царь уже совершенно не отдавал себе отчета в своих действиях, а также говорит о его смятении и отчаянии. Что-то от него ускользает, и вот уже Навуходоносор испытывает страх. Как будто он предчувствовал, что будет чудо, и боялся его. Затем он первым заметил невероятное и первым на это прореагировал. Едва закончились слова о том, что "три мужа... упали в раскаленную огнем печь связанные" (3:23), как Навуходоносор уже видит "четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня" (3.'25). Евреи-не только освобождены от веревок и живы ("и нет им вреда" -3:25), но они там свободно ходят. С юмором рассказывается о том, как евреи спокойно гуляют в печи; и чиновники с ужасом наблюдают за этим чудом, которое сотворил Бог, иронизирующий над могуществом людей.

Помимо троих иудеев, в печи появляется еще одно действующее лицо. Навуходоносор начинает подозревать, что чудо связано с присутствием этого странного незнакомца. Заинтригованный, царь сосредотачивает на нем внимание и поражается его видом: "И вид четвертого подобен Сыну Божию" (3:25). Навуходоносор приходит к выводу, что это не иначе как Божество. Об этом говорит его выражение "Сын Божий". В семитских языках слово "сын", употребленное вместе с каким-либо другим словом, образует идиоматический оборот, характеризующий природу данного существа. Например, "сын человеческий" означает человеческую природу (Иер. 49:18). В Септуагинте это выражение переведено как "ангел Божий", и в нашем тексте мы его встречаем в 3:28. В еврейской Библии ангел Божий