Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой) - Павел Федоров

Над его головой раздалась такая властная и зычная команда "Встать", что у Шаповаленко чуть не лопнули барабанные перепонки. Он подскочил так, словно его сзади подтолкнули. Не успев опомниться, услышал вторую команду, еще более властную и требовательную:

- На конюшню, бегом, марш!

Филипп Афанасьевич смотрел на свирепого командира, ошеломленно моргая глазами, и не трогался с места.

- Марш!!! - насупив черные мохнатые брови, снова зыкнул комэскадрона, показывая рукой в направлении коновязи.

Шаповаленко сорвался с места, как подстегнутый конь, и, болтая жареной курицей, путаясь в длинных полах шинели, побежал к коновязи.

Казаки, наблюдавшие эту сцену, мгновенно расхватали скребницы и начали усиленно чистить лошадей.

Новый командир подходил к каждой лошади, приказывал называть кличку и что-то записывал в книжку. После осмотра он построил весь взвод и заявил:

- Кони грязные. Настоящему кавалеристу должно быть стыдно. Увидели, что идет поверять новый командир, похватали скребницы. Так делают только нерадивые, обленившиеся люди. Конь в порядке только у товарища Шаповаленко. Чувствуется, что он любит его, но сегодня он что-то не в себе...

Кушнарев, бросив взгляд на Филиппа Афанасьевича, спросил:

- Отчего он хромает?

- Ковать треба, а подков нема, - хрипло, откашливаясь, ответил Шаповаленко.

- Сегодня же поезжайте в деревню и подкуйте в колхозной кузнице. Ясно?

- Всех ковать нужно, товарищ старший лейтенант, - ободренно заявил Шаповаленко.

Кушнарев задумался. Он и сам заметил, что надо подковать всех, но где взять подковы?

- Старшину ко мне! - вынимая из планшетки карту, приказал Кушнарев. Оглядел казаков, коротко добавил: - Разойдись! Командиру взвода остаться.

- Я вас слушаю. - Стоявший позади него старшина Ракитин выступил вперед, ловко бросив ладонь к кубанке. Вытянувшись, он ждал приказаний. По звонкому цокоту шпор и бодрому отклику Кушнарев понял, что старшина службу знает.

- Сколько в эскадроне кузнецов? - не отрываясь от карты, спросил комэскадрона.

- Ковочный инструктор один и два штатных коваля, - слегка тронув пальцами вьющиеся колечками волосы, ответил Ракитин.

- А кроме?

- Не знаю.

Ракитин смущенно блеснул светлыми глазами. Он понимал, что ему, старшине, следовало бы знать, сколько в эскадроне людей, знающих ковочное дело.

- Найдутся... - добавил он нерешительно.

- Не сомневаюсь, - протяжно отозвался Кушнарев и вопросительно посмотрел на Торбу.

Захар догадался и тут же ответил:

- В первом взводе Буслов настоящий коваль. Воробьев и Шаповаленко тоже знают, да и я могу. Было б чем работать. Подковать коня - дело нехитрое.

- Но ответственное, - подчеркнул Кушнарев. - Хороший кавалерист должен знать ковку. А карта есть у вас, товарищ старшина?

- Есть, товарищ старший лейтенант!

- Запрягите бричку, обшарьте деревни Лукояново, Озеры, Поздняково, Хмели. Соберите все подковы, новые и старые, и свезите к кузнице в село Ращенка. Оборудуйте горн. Пошукайте...

- А если не дадут? - нерешительно возразил Ракитин.

- Сейчас, ребятки, родная мать от нас отговорок не примет, - меняя тон, ответил Кушнарев. - Выполняйте приказание. А мы с командиром взвода пойдем глядеть дикую кобылицу Урсу.

- Откуда вы ее знаете? - удивленно спросил Торба.

В суете осмотра и поверки он совсем забыл о ней. Урса была в эскадроне предметом постоянных разговоров. Двух смельчаков, пытавшихся сеять на нее верхом, отправили в госпиталь. Один, пролежав десять дней, только-что вернулся. Торба рассказал Кушнареву историю Урсы. Недели две назад на станцию Старая Торопа пришел на пополнение эшелон с лошадьми. Часть их оказалась совсем необъезженной. Казаки прилаживали для выгрузки к вагонам специальные мостки. Проводники советовали не беспокоить коней раньше времени, но их не послушали и открыли двери вагонов. Любопытные скопом полезли к лошадям. Сначала раздалось звериное фырканье, потом треск ломающихся поперечных задвижек. Солдаты запрыгали из вагонов, а следом, через их головы, прямо на насыпь, стали скакать черногривые, темно-гнедые кони. Любопытные на четвереньках лезли под вагоны. Истосковавшиеся по воле кони с диким храпом развеяли по ветру длинные хвосты и помчались в поле.

Целую неделю ловили их арканами, но Урса так и не далась. Она гуляла привольно по нескошенным хлебам, не давая приблизиться к себе ни человеку, ни лошади. Лишь после нескольких дней сытой жизни она заскучала без подруг и стала навещать коней разведэскадрона во время пастьбы. Ее не трогали, дали обвыкнуться. Однажды ночью она осмелилась подойти к коновязям и призывным, тоскующим голосом дала о себе знать. Ей ответил стоявший с краю конек бойца Мулдасинова. Калибек Мулдасинов, казах, отличный наездник и знаток лошадей, незаметно подкрался и ловко ее заарканил брошенной на шею петлей. Однако на другой же день при попытке взнуздать коня Калибек так был смят горячей Урсой, что его пришлось отправить в полевой госпиталь.

- К этой зверюге и подходить-то страшно, - закончил рассказ Торба.

Неподалеку от взводной коновязи за сосну была привязана темно-гнедая кобылица. Увидев людей, она гневно зафыркала, рванулась в сторону и, натянув привязанный к дереву цепкой чембур, уперлась передними ногами в землю. На лбу, повыше глубоко впавших глазниц, вместо челки лежал скатанный из репьев комок. Ими же были разукрашены грива и хвост. Когда Кушнарев подошел поближе, кобылица дико захрапела и замотала головой, пытаясь оборвать крепкий чембур. Несколько раз она порывалась подняться на задние ноги. Взглянув на скаковые суставы и широкие голени, Кушнарев угадал породу озорницы.

- Экземпляр! - восхищенно проговорил он, покачивая головой. Протянув руку вперед и приговаривая нежное "олле", он смело подошел к ней, не отрывая взора от ее зло горящих глаз.

ГЛАВА 6

Приехав на станцию Нелидово, Миронов направился в отдел передвижения грузов. Шагая по платформе, он поражался огромному скоплению эшелонов с грузами и жестокими следами бомбардировки. В гигантских воронках от бомб стекленела замерзшая вода, валялись исковерканные рельсы, чернела развороченная земля, обугленные бревна.

По путям между эшелонами, о чем-то споря, кучками ходили военные. Стоявшие у вагонов часовые ежеминутно строго окрикивали штатских с чемоданами, узлами, свертками, пытавшихся нырнуть под буфера.

В отделе грузовой службы Миронов стал свидетелем любопытной сцены. Какой-то капитан интендантской службы, перевешиваясь через барьер, совал лейтенанту - помощнику коменданта - пачку бумаг и с горячей настойчивостью доказывал:

- Поймите! Наш груз здесь! Я сам видел. Вагон номер шестьсот два, назначение станция Кощенки.