Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861) - Мишель Ламарш Маррезе

В XIX в. русские историки, под влиянием дискуссий о «женском вопросе», много писали по поводу имущественных прав замужних женщин. Они обстоятельно рассуждали о происхождении этого любопытного исключения из системы мужской опеки и покровительства в отношении женщин и горячо спорили о его действии на практике. Но самым удивительным в этих научных трудах было то, что их авторы так и не смогли удовлетворительно объяснить, каким образом замужние женщины стали распоряжаться имуществом. Историк права И.Г. Оршанский называл раздельное владение имуществом в браке «сфинксом русского права» и признавался: «…мы не знаем ни одной серьезной попытки его объяснения…»{110} Исследователи выдвинули множество теорий в попытке объяснить это расхождение между Россией и Европой. Некоторые приписывали российскую практику обособления имущества супругов влиянию византийской правовой культуры на развитие русского церковного и имущественного права{111}.[56] Другие считали, что уникальный имущественный статус женщины в России восходит к древним обычаям славянских племен. Автор фундаментального обзора истории русского права, М.Ф. Владимирский-Буданов, отрицал тезис об иностранном влиянии и утверждал, что раздельные состояния супругов были чисто славянским явлением, достигшим полного расцвета лишь в России XVIII в. В своей работе он писал, что указ 1753 г. представлял собой высшую точку развития прежних тенденций в русском праве, благоприятных для женщин{112}.[57] Третье направление в науке отводило решающую роль в расширении женских имущественных прав Петру Великому — эта традиционная точка зрения существует и поныне{113}. Разумеется, нашелся и такой автор, который предположил, что женский пол в России обязан своим правовым статусом императрицам, сидевшим на троне в XVIII в.{114}

Несмотря на все то внимание, которое ученые уделяли истории раздельного имущества супругов в России, никакие их построения не объясняли, почему русские женщины приобрели право распоряжаться своими имениями за время брака на сто с лишним лет раньше, чем такие же привилегии достались женщинам Западной Европы. Владимирский-Буданов и его современники обошли этот вопрос, сгладив принципиальное различие между установлением раздельного владения имуществом у супругов и появлением у женщин права распоряжаться своим состоянием. Все правовые своды Европы предоставляли женщинам определенную защиту, ограничивая право мужчин распоряжаться имуществом своих жен и требуя возврата приданого вдовам. Но эти гарантии входили в более широкую систему принципов мужского покровительства, которые запрещали замужним женщинам выступать самостоятельными экономическими субъектами и давали им мало (или совсем никаких) прав отчуждать имущество. Хотя русские историки сумели воссоздать надежную картину исторической эволюции института раздельного имущества, но, объясняя происхождение права замужних женщин распоряжаться имениями, они ссылались на традицию. С другой стороны, ученые недавнего времени тоже обходили вниманием эту проблему, пренебрегая женским владением имуществом как исключительно формальным и утверждая, что на деле женщины в рамках патриархальной семьи все равно не могли пользоваться своими законными правами{115}.

В настоящей главе предлагается новое истолкование вопроса о том, как в России возникло право замужних женщин распоряжаться имуществом. В противоположность другим историкам, я утверждаю, что повышение статуса женщин в имущественном праве нельзя изучать изолированно; его следует рассматривать в широком контексте истории дворянских имущественных прав в XVIII в. Я полагаю, что законопослушание дворянства, потенциально подрывавшее подчинение жен мужьям, красноречивее всяких слов говорит о состоянии прав собственности в императорской России. То, что указ 1753 г. не вызвал несогласия со стороны общества, было далеко не случайно; этот факт свидетельствует о глубокой заинтересованности дворянства в укреплении своих корпоративных прав, в установлении приоритета прав собственности индивида над правами семьи, в развитии рациональной правовой культуры. Кроме того, как будет показано в следующих главах, хотя новые законы, позволившие женщинам распоряжаться имуществом, не принимались собственно в интересах дворянок, изменение правового статуса принесло им ощутимые плоды.

Обособленное имущество супругов в допетровское время

Начиная с позднего Средневековья и закон, и обычай в России проводили различие между имуществом мужа и жены. Существование традиции обособленной собственности супругов в русском имущественном праве, наряду с данными неюридических источников, подтолкнуло историков XX в. к выводу о том, что экономическая независимость женщин в России имела прецедент: по их мнению, уже в Новгороде и в Московии замужние женщины управляли собственным имуществом, а иногда вкладывали средства в недвижимость и в торговлю. В самом деле, русские дворянки начала Нового времени участвовали в разнообразных имущественных сделках, покупали и продавали землю, закладывали имения и делали благотворительные вклады в монастыри{116}.

Однако появление женских подписей под дарственными и купчими записями ничего не говорит о подлинном значении раздельного владения имуществом в жизни женщин Московского царства. Допетровские правовые своды затрагивали вопрос распоряжения имуществом со стороны замужних женщин в лучшем случае косвенно, уделяя главное внимание двум важным проблемам: защите собственности, которую женщина приносила с собой, вступая в брак, и судьбе имущества женщины, если та умирала, не оставив наследников. Что касается первой из этих проблем, то закон устанавливал четкие границы власти мужчины над имениями жены, и для отчуждения земель, полученных в приданое, мужу требовалось ее согласие. Тем не менее посягательства мужчин на женскую собственность неоднократно вынуждали законодателей возвращаться к этому вопросу до самого конца XVII в. Тремя отдельными указами за 1676 и 1679 гг. Боярская дума запретила мужчинам продавать родовые земли своих жен без согласия последних; эти указы к тому же были призваны внушить мужьям, что женщины должны давать такое согласие свободно, а не из-под палки{117}. Правовой статус собственности жен после смерти их мужей также занимал важное место в законодательных кодексах начала Нового времени. Бездетные вдовы могли рассчитывать на полный возврат приданого — это законоположение означает, что мужья получали доходы с собственности жен, состоя в браке, но были обязаны отчитываться за ее использование. Вдовы к тому же были вправе назначать наследников своих земель, полученных в приданое{118}.[58]

Допетровское имущественное право включало в себя достаточно мер для защиты любого вида вотчинных земель, которые женщины приносили в приданое. Но условные держания (поместья), которые женщина использовала как приданое, составляли существенное исключение из правил об обособленном владении имуществом. В отличие от вотчинных владений, поместья записывались на имя жениха, которому полагалось ходатайствовать о регистрации поместья невесты на себя еще до свадьбы{119} и тратить доходы с этой земли на свою военную службу. Это исключение еще больше ограничивало права замужних дворянок, так как они гораздо чаще получали в приданое поместья, чем наследовали родовые вотчины{120}. При жизни мужа жена не могла помешать ему продать или обменять ее поместье, как и не имела права сама отчуждать эту собственность. Зато после смерти мужа женщина была вправе рассчитывать, что получит свое поместье обратно. А если она умирала раньше его и бездетной, то муж был обязан вернуть три четверти приданого поместья или его стоимость деньгами ее родственникам{121}.

Очевидно, что нельзя отрицать известную преемственность между привилегиями дворянок, обозначенными в имущественном праве начала Нового времени, и развитием женских прав собственности в XVIII в. К концу XVII столетия неприкосновенность земель замужних женщин уже представляла собой освященный временем принцип русского имущественного права. Вместе с тем допетровское право едва касалось вопроса о контроле дворянок над имуществом в браке, и лишь в редких случаях источники упоминают о том, что женщины тогда действовали независимо от своих мужей. Даже те из историков женского вопроса в допетровское время, которые смотрят на проблему наиболее оптимистически, признают, что в имущественных сделках с участием женщин в ту эпоху преобладали вдовы, причем действовали они чаще всего совместно с сыновьями или другими родственниками-мужчинами. Более того, в начальный период Нового времени круг имущественных сделок с участием женщин был гораздо уже той сферы, в которой могли действовать мужчины[59]. В целом же как законы, так и практика этого периода приводят к неизбежному выводу: до XVIII в. русские дворянки вкушали плоды обособленного владения имуществом главным образом после кончины мужа. Так что уничтожение мужского покровительства и опеки в имущественных отношениях супругов было истинным новшеством для России XVIII в., пусть и опиравшимся на средневековый прецедент.