Миллион миров - Антон Александрович Карелин

взглядом глубоко посаженных глаз, которые разделял решительный нос с высокой горбинкой. Взгляд был слегка нахмуренный и удивлённый, но отчасти снисходительный: что вам опять от меня надо, неучи, зачем отвлекаете?

Профессор был белоснежно-седовлас, будто убелён заслугами, и весьма старомодно одет: в экзо-комбинезон. Серьёзная экипировка, не самая удобная в быту, привычный атрибут покорителей планет ещё дополевой эпохи. Теперь у развитых цивилизаций это стало функцией роботов, а у самых передовых — межзвёздных нано-роёв. Но у систем победнее, которые сильно отставали в развитии от галактического авангарда (а таких было большинство), покорением негостеприимных планет занимались самолично этноиды, и они работали в опасных условиях как раз в подобных экзо-комбинезонах. В общем, странная одежда для премиального специалиста престижного университета.

— Корвин принёс в любительское увлечение академический профессионализм, — сказал Кизя, подняв указательный палец и явно повторяя расхожую умную фразу. Похоже, ходячий скафандр испытывал к профессору ученический пиетет в сочетании с типичным фанским панибратством. — Сначала Корвин использовал научные методы анализа, чтобы заметить то, о чём никто не подумал. Теперь это всем кажется очевидным, но тогда… Каждый шекл имеет четыре параметра, и три из них неустойчивые, разные у каждого шекла — а один устойчивый и всегда одинаковый.

— Форма, фактура и оттенок, — перечислил Одиссей, шевеля пальцами. — Они неуловимо меняются, как бы переливаются. А одинаковый… вес.

— Да! — закивал Кизя, обрадованный пониманием. — Все фигурки весят девяносто девять грамм, девяносто девять миллиграмм, девяносто девять микрограмм и так далее, и только на самом пределе измерительных систем цифра останавливается, чуть-чуть не доходя до ста! А в остальном они разные: одна, например, зеленоватая/коричневая, и ровная/выпуклая по бокам, мягкая/колючая наощупь. Каждое из свойств двоится. Другая фигурка: гладкий/ребристый синеватый/серый треугольник/косоугольник! А третья в дырочку/трещинку с желтым/красным отливом и похожа на прямоугольник/дощечку! Уфф, как я выговорил! И комбинация этих признаков никогда не повторяется, каждый шекл уникален.

— Почему так запутано, — пробормотала недовольная Ана, — у меня двоятся мозги!

Но она осеклась, когда увидела Одиссея. Тот сидел, напряжённо глядя, чуть-чуть прищурившись, но не на кого-то из присутствующих, а в бурлящий омут своих догадок и идей. В глазах Фокса рождались и гасли звёзды. Ана смотрела на его охваченное вдохновением лицо, зная, что каждую секунду разум этого человека выдаёт новую поразительную версию происходящего — до тех пор, пока не придумает сюжет, который подходит под всю собранную информацию и не противоречит ничему, включая его огромный жизненный опыт.

Сияющий взгляд детектива разом погас, он опустил голову, держа себя в руках. Значит, придумал? Или сдался, решив, что данных пока недостаточно? Ане очень хотелось спросить, но она пересилила себя и не стала. Ей было стыдно показать Фоксу, насколько она им очарована.

Кизя, ничего не заметив, увлечённо продолжал:

— Профессор выдвинул тему: что признаки специально такие разные, и все сочетания несут информацию, то есть, являются кодом! Он привлёк мощные ИИ Халгурского университета, в котором работает, и расшифровал инфогеном шеклов. Знаете, что заложено в их инфогеном?!

Конечно, Кизя знал, что они не знают и спрашивал лишь для того, чтобы торжественно ответить самому. Но Фокс бесцеремонно обманул ожидания юного энтузиаста.

— Координаты, — нетерпеливо бросил он, мол, рассказывай дальше.

Кифоид слегка опешил от такой догадливости, но постарался не подать виду, отчего замешательство стало ещё заметнее.

— Ну… значит… короче, да! Форма — это широта, фактура долгота и цвет глубина. А все вместе признаки каждого шекла указывают на точку в пространстве. Причём, число встречающихся оттенков, форм и фактур в шеклах равно числу градаций одного квадранта в координатной сетке Великой сети! И составляет ровно тысячу.

— То есть, — Фокс поднял указательный палец, мысленно представляя карту галактики, — каждый шекл несёт координаты внутри одного квадранта. Но галактика поделена на миллионы квадрантов, и ни один шекл не указывает, о каком именно квадранте идёт речь?

— Да, — подтвердил Кизя.

— Но раз шеклы такие непостоянные и двойственные, значит, каждый шекл указывает не на одну точку, а сразу на несколько? — соображал Одиссей.

— Да! Вы такие умные, — удивился Кизя. — В каждом шекле шесть переменных параметров, он может указывать на одну из восьми точек в пространстве. Или сразу на все!

— Ну и какой в этом смысл?! — развела руками Ана.

— Корвин считает, здесь и кроется красота замысла Великого Архитектора, — мудро ответил Кизя, со значением подняв палец вверх. — Вот только никакой логики во всех этих координатах до сих пор не нашли.

Сказал он и махнул лапкой.

— Гамма, какой профиль у Халгурского университета? — спросил детектив.

— Планеторазведка, геоведение, археологика древних цивилизаций.

— В каком секторе он базируется?

— В девятом.

— А можно ещё один стейк, зажаренный в ракетных дюзах? — попросил Кизя.

— Минуточку, — остановила его дотошная Ана. — Если каждая из этих фигурок несёт уникальную информацию, и эта информация транслируется в галактические координаты, которые совпадают с системой Великой сети… то как вообще могут оставаться версии о природном происхождении шеклов?

— А вот могут! — воскликнул Кизя, очень довольный, что эмоции от погружения в Тайну, которые он когда-то пережил, теперь захватили новых людей. — Во-первых, потому что версия Корвина хоть и убедительная, но только версия. Ведь те координаты, которые показывают все найденные шеклы, не имеют ничего общего с местами, где их нашли. Да и вообще никакой закономерности в этих координатах нет: их применяли к разным квадрантам, и ничего там не обнаружили. Одни указывают на середину планеты, другие в космический вакуум, третьи в уголок громадного скопления газа.

— Большинство указывают в пустоту, потому что вселенная почти на сто процентов и есть пустота, — философски заметила Ана.

— Да, да, — легко согласился Кизя, выросший в загазованной атмосфере нигилизма и тлена на тоскливой планете Гуро. — В общем, никакой логики и закономерности. Уж за девятнадцать лет шекловоды перешерстили все возможные идеи в поисках смысла, но так и не нашли.

— А во-вторых? — напомнил Фокс.

— Во-вторых, тектонисты математически доказали, что даже с таким неповторяющимся распределением признаков, фигурки могут быть природными самородками. Просто число комбинаций между тысячью видов фактуры, оттенков и форм настолько велико, что все найденные фигурки — ничто, горсть песчинок из огромной туманности, а всего их могут быть триллионы. Тектонисты считают, что мы просто нашли слишком мало шеклов и пока не успели встретить те, у которых признаки