Зараза - Элеонора Лазарева

за дверцу шкафа и переоделась в свою обычную форму: джинсы, майка, полувер.

— После завтрака съезжу и закажу тебе билеты. Давай паспорт.

Симеон поднялся и, не стесняясь своей наготы, залез в свою сумку. Я смотрела на его крепкий зад и длинные ноги и сама себе завидовала.

— Этот мужчина мой. И еще будет моим несколько ночей. Я так хочу. Думаю, что и он будет не против.

Выйдя на кухню, увидела хлопотавшую у плиты Лену.

— Доброе утро! — чуть не сказала «страна». — Что поднялась? Поспала бы еще?

— Доброе, — ответила та, оглядываясь через плечо. — Арелю варю кашу. А ты будешь?

— О, нет! Еще чего не хватало. Мне бы кофе. И пару бутеров.

— Сварить?

— Нет, что ты, — встала рядом, — я сама.

Когда уже допивала свой кофе, вышел Симеон. Принюхался.

— Мне тоже кофе, — кивнул Елене, — пожалуйста.

— Сейчас сварю, — засуетилась она. — Вам с сахаром?

— Да, люблю сладкий. Я отчаянный сладкоежка, — и выразительно посмотрел на меня.

Я чуть не поперхнулась. Закашлялась.

— Бутерброды нарежешь сам, — кивнула ему на холодильник, — а я пошла.

— Ты куда? — вскинулась Елена. — Надо бы поговорить.

— Буду скоро. Не скучайте. Если вдруг заявится одна очаровательная докторица по имени Людмила, скажите и ей, что буду скоро. Если что, телефон при мне. А вам, — обратилась к Елене, — для связи, в коридоре стоит городская трубка. Можешь носить ее в кармане.

Симеон очаровательно улыбнулся, показывая мне свои белые крупные зубы.

— Надо забежать в магазин и купить нашим мужчинам одноразовые бритвы, — пометила себе на ум, обратив внимание на его отросшую щетину.

Сбежав по лестнице, выскочила из подъезда и поняла, что погода, что называется "бабье лето" в разгаре. Золотом начало основательно покрывать некоторые деревья, а кусты уже показывали свои оголенные ветки. Народу было уже достаточно во дворе, когда я нашла свою «Дэу» шку. Смела с нее опавшие с дерева листья и вставила ключ. Мотор завелся.

Доехала до агентства, где пыталась купить билет до Москвы. Ага! Так меня тут и ждали! Билетов нет, аж на две недели вперед. Позвонила Симеону, спросила, готов ли тот ждать, получила отрицательный ответ.

— Так, будем решать проблему постепенно снизу вверх.

Позвонила шефу. Тот, как только услышал мой голос, и осведомился здесь ли, потребовал срочно явиться перед его светлые очи. Я ответила, что пока не отоспалась, так как только что прилетела и явлюсь только завтра. Он потребовал честного слова и спросил, зачем звоню. Я кратко объяснила. Обещал дать информацию через десять минут.

— Вот обожаю я нашего главного! Что только не попроси — ответ один, «позвоню через десять минут». Его так и зовут за глаза — «десять минут».

Сижу в машине, жду. Включила свою любимую родную волну. Светка с Максом шпарят о чем-то явно медицинском. Прислушалась. Советы, как рядиться, как лечиться, и сиди дома и не высовывайся. Потом пошла реклама, конечно же, лекарств и шансон про «дороги».

— Вот-вот, — думала я, — с одной дороги на другую. Как-то там мои?

И стукнула себя по лбу. Им-то я и не позвонила, балда. Тут же набрала номер. Гудки. А тут звонит шеф.

— Значит так, страна, — назвал меня моим прозвищем, — с билетами натяг. Можем только через неделю.

— Уже ближе, — хмыкнула я. — Пока можно отставить? Я узнаю и перезвоню.

— Давай.

— Есть через неделю, — говорю уже с Симеоном.

Тот тоскливо:

— Поздно. Еще ехать сутки.

— Да что такое, что не может ждать? — вспыхнула я,

— Вот достанешь билет, тогда расскажу, — мурлыкнул и отключился.

— Вот, гад! — засмеялась я. — Скрытничаешь? Ладно-ладно. Будет тебе билет на завтра.

И тут звонок от отца.

— Папа, я приехала, дома уже. И у меня сразу вопрос. Можешь через свою контору достать билет один на завтра в Москву?

Слышу, как хмыкнул отец.

— Ты вся в меня, Здравствуй, вначале.

— Ой, прости, пап, замоталась. Как вы там с мамой? Не болеете?

— Не дождешься, и это во-первых. А во-вторых к чему такая срочность?

— Не к чему, а кому. Давай я тебе, потом все расскажу. Как сделаю дела, сяду с чашкой кофе на кухне и по порядочку, как учил. А?

— Хорошо, дочь, убедила. Отключаюсь. Жди.

Я просидела еще двадцать минут.

— Что-то уж тяжело идет, — вздыхала я, — раз так долго. «Тяжела ты, шапка Мономаха!»

И тут звонок. Отец.

— Значит так. Едешь в нашу кассу и говоришь, что от генерала Охтина заказ на один до Москвы в мягкий вагон. На завтра.

— Папа! — вскрикнула. — Ты, мой герой!

— Хотелось бы, — буркнул он. — Жду рассказ про всё и всех.

Я завела свою «Дэу» шку и рванула на вокзал. Все пошло, как по маслу. Завтра на десять Москвы, нижняя полка, мягкий вагон. До Москвы. Возбужденная позвонила шефу, отменила свой заказ, еще раз подтвердила, что буду завтра к обеду и поехала по магазинам за мелочевкой для мужчин. Дома только женские штучки.

Подъехала к подъезду и вбежала на свой родной четвертый этаж. Дверь не заперта. Вхожу и застаю теплую компанию — все в кухне за столом плюс моя подруженция и на полу мой толстый Юзик ластится к Арелику. А тот отворачивается и смеется.

— Я вам не помешаю? — спрашиваю, и все поворачиваются в мою сторону.

И дружное:

— Надюша!

— Это я, господа присяжные заседатели. Прошу всех встать. Суд идет!

Подруженция Люська подскочив, чмокнула в щеку, а Симеон подвинул мне стул, приглашая садиться. Стол готов к празднику. Все, что Елена наготовила, плюс мой торт и еще одна бутылка вина.

— Наливай, — провозглашаю я Симеону и беру бокал. — Друзья мои…

Все замерли. Я посмотрела на всех, обвела их, притихших, взглядом. И крикнула:

— Я вернулась!

Потом были рассказы, обмен мнениями, даже слезы.

— Но это всё уже позади, Слава Богу, — завершает наше повествование Людмила и провозглашает за любовь.

Все согласны. Мы выходим на балкон покурить. Конечно, курит только подруга, а я с ней так, поболтать, посекретничать.

— Это он? — спрашивает она меня после первой затяжки.

— Он, — млею я. — А как ты поняла?

— А чего тут не понять, — хмыкает она. — Я же не слепая и вижу ваши взгляды. Если бы нас сейчас тут не было, вы бы давно уже лежали друг на друге. Или стояли?

Она смотрит с прищуром.

— Ох, все тебе надо знать! — шлепаю ее по плечу. — Можно как угодно. Только бы с ним. Мяу-у-у! Мур-мур!

И потянулась, как кошка.

— Вот-вот, — констатирует она, — кошка ты и есть. А он хорош, что и говорить. Огонь во всем. Только медленный, но сильный. Даже внешне. И в тебя влюбле-е-ен!

— Ой, ну