Человек закона - Луис Ламур

Это еще что такое? Хайэт постоянно имел дело со скотоводами и обнаружил, что большинство из них — довольно слабые дельцы. Разбираются мало в чем, если исключить животных и как их пасти, да и тут частенько их знания находятся на уровне примитива. С точки зрения Хайэта, выпустить стадо свободно щипать траву, а потом собрать и продать выросших, упитанных коров — бизнес, большого ума не требующий. А теперь вот Борден Чантри демонстрирует образ мыслей, какого от него и не ожидалось. Случайность, что тут думать. Но все же с какой стати убийце было снимать с мертвеца одежду, когда тот, очевидно, пал жертвой перестрелки?

— Да, как будто… Да, был такой здесь, но, как звать, не говорил. Однако дело у него ко мне было доверительное. Боюсь, никаких деталей я раскрыть не могу.

— Я требую именем закона, Хайэт. Не своим.

— Тем не менее…

Чантри встал.

— Похоже, придется мне прийти с решением суда, — сказал он. — Если тебе так больше нравится.

Хайэта Джонсона это задело. Где этот ковбой умудрился наслушаться про судебные решения?

— Очень хорошо, — отрезал он, — а теперь, если у тебя все…

— Пока что, Хайэт. Пока что.

Чувствуя, что он потерпел поражение, Борден вышел на улицу. Сказать по правде, про решения, издаваемые судом, он не знал ничего. Где-то читал или слышал про кого-то, получившего такой приказ, чтобы добраться до каких-то бумаг. Ладно, попытка — не пытка. Надо поговорить с судьей Алексом Маккиней.

Минуты шли, а он просто стоял посреди улицы. Мирная улочка, полная лени и пыли, иногда слишком жаркая, иногда слишком холодная и ветреная. Но с одним большим достоинством: знакома, как свои пять пальцев.

Он знает всех людей, идущих по этой улице, знает, какое у кого дело. Знает стоящие в ряд повозки, знает клейма на оседланных лошадях вдоль коновязи и по большей части знает, кто приехал на этих лошадях. Почти все они — люди, с которыми он вместе работал, которым доверял. И тем не менее среди них прячется один, совершивший подлое злодеяние. Что доказывает: одного из здешних — самое малое, одного — он не знает.

Кого же? Кто убил приезжего и почему? Что за причины могут быть у кого-то желать смерти ближнему?

Деньги. Самая вероятная из причин. Либо месть, или страх, или соперничество из-за женщины. Внезапная вспышка гнева, может быть, спор из-за карточной игры, скачек, чего угодно. Но человек, побывавший в перестрелке по такому поводу, даже вряд ли был бы арестован, и если кому-то захотелось убить другого, предлог найдется всегда.

Разве что тебе известно, что этот другой лучше владеет оружием. Или… да и в том случае, если он почти столь же хорош, как и ты. Такой может сгинуть, но, умирая, убить тебя.

Раскладывая по порядку все ему известное, Чантри помнил, что никто всей правды не сказал. Ким Бака знал больше, чем открыл, то же касалось Джонни Маккоя с сыном. Очень возможно, что и Хайэт Джонсон знает достаточно, чтобы раскрыть все дело.

Хайэт… спокойный, безжалостный, осторожный. Хорошо стреляет по оленям и антилопам… и по индейкам, если на то пошло. Играет, только если все шансы в его пользу.

Джонни… пьет больше, чем следует, сидит без гроша, это всем видно… Ким Бака, у которого и ума, и умения хватит, чтобы перехитрить их всех…

— Включая меня, — вслух проговорил Чантри.

Нужно повидать судью насчет того приказа и нужно поговорить с Мэри Энн. Чантри двинулся через улицу к «Бон тону», терзаясь угрызениями совести из-за того, что тянет резину. Откладывает посещение Мэри Энн. Городские сплетники обязательно увидят, как он туда входит, и начнут чесать языки.

Присси здесь — пришла с почты. Обычно она сама заваривает чай в задней комнате, так что ее присутствие означает одно из двух: или она собирает последние слухи, или делится ими сама. Неплохая она женщина, несмотря ни на что. Хорошая почтмейстерша и насквозь проникнута гражданским духом. И яростная поборница своего дела — политики ли оно касается, или деловой стороны жизни, города ли, или окрестностей. Не стесняется открыто выражать свои убеждения — впрочем, это еще мягко сказано. Убеждений у нее куча, и уж выскажет она их все до единого.

Чантри сел у окна, откуда мог наблюдать за улицей. Он знал, что ему будут задавать вопросы, но любопытно было также выяснить, зачем почтмейстерша потрудилась прийти. Выяснение не заняло и минуты.

— Мэри Энн совсем разболелась, вот что доктор Тервилиджер сказал. Говорит, чахотка у нее. Нужен покой.

Элси Картер тоже прибежала из своей гостиницы.

— Странно, что из тех людей с запада никто не покажется. Скорее всего, ничего не знают. Мэри Энн ведь помогла им в нужде. Так говорят, по крайней мере.

— Что это говорят? — вопросила Присси.

— Да вот, что было такое на пути к Неваде. Или, может, в Монтане. Этот лагерь рудокопов, как началась там оспа, так и пошла косить одного за другим. Женщины почти все перепугались и бегом оттуда. И мужчины, кто в силах был передвигаться, тоже за ними. Осталось человек двадцать — двадцать пять, и большинство лежит с оспой, а Мэри Энн, она взялась за дело и стала за всеми за ними ухаживать. Собрала всех вместе в зале городского собрания и так там с ними и была с утра до вечера. И ночью тоже. Так говорят, по крайней мере.

Некоторое время все молчали, потом поступило предложение:

— Можно бы собрать ей денег. — Идея принадлежала Присси.

Элси покачала головой.

— Ни у кого нет лишних, а потом здесь порядочно народу, кто скажет: на то Господня воля. Не знаю, наберем ли мы на билет, не говоря уж о содержании в том месте, куда она приедет. Где бы это ни оказалось.

Чантри продолжал смотреть в окно и не сказал ни слова. Конечно, они правы, что-то надо делать. Но он знал: сбор средств в пользу Мэри Энн — безнадежное предприятие. Разве что — эта мысль заставила его усмехнуться — дадут денег, только чтобы убралась из города.

Вернулся мыслями к Джонни Маккою. С толикой везения ирландец успел протрезветь, а ежели так, у него может найтись, о чем порассказать. Наполнив свою чашку, он невидящими глазами уставился в конец улицы и не сразу понял, что к нему обращаются — Присси пришлось повторять дважды.

— Маршал? Выяснил уже, кто убил того человека?

— Нужно время, мэм. Пока работаю.

Присси фыркнула.

— Мне кажется, ты все больше рассиживаешься.

— Ну, Присси, глупо же, не зная броду, соваться в воду. Подумать требуется над таким случаем. Все рассчитать.

Присси посмотрела на него, потом покрутила головой.

— Ой, не знаю, маршал. Может, не по тебе эта работа. Взять этого чудного Лэнга Адамса. Могли бы его поставить маршалом, у него-то ум блестящий. Не то что одни коровы да лошади в голове.