Хаосовершенство - Вадим Панов

Потому что времени оставалось все меньше и меньше.

Хотя началась встреча, как это принято у хорошо воспитанных людей, мирно. Съехались верхолазы, можно сказать, вовремя – всего с пятнадцатиминутным, как это принято у хорошо воспитанных людей, опозданием. Доусон из Долины, Хаммер из Хьюстона, Вашингтон из Бостона, Бернстайн из Сиэтла, Ван Перси из Кейптауна, Койман из Эдинбурга и Пилле из Марселя. Финансисты и промышленники, за каждым из которых стоит мощная корпорация, а также весомая группа соотечественников-единомышленников. В «Эдельвейсе» собрался своеобразный сенат Анклавов, и большая часть этого неофициального органа весьма прохладно относилась к Кауфману.

Впрочем, на первых порах разговор вертелся далеко от Станции и директора московского филиала.

Отдав должное аперитивам и закускам и дождавшись, когда вышколенные официанты покинут зал, верхолазы подняли тему, что беспокоила их больше всего.

– Ник, – с обманчивой мягкостью обратился к Моратти Вашингтон. – Хотелось бы знать, когда СБА уроет Сорок Два. Очень хотелось бы.

Представитель Бостона славился прекрасными манерами, считался образцом джентльмена, и грубым определением «уроет» он продемонстрировал президенту Службы всю глубину своего раздражения.

– Проблема оказалась куда серьезнее…

– Куда серьезнее?!!

Ван Перси не воскликнул – он рявкнул. Причем так, что сидящие рядом Койман и Бернстайн вздрогнули.

– Ник, что за херню ты несешь? Сорок Два давно перестал быть проблемой – это дерьмо, в котором мы захлебываемся!

– Тритоны плодятся, как кролики!

– Мы вынуждены отключать выходы в сеть!

– Но эти твари продолжают лезть из всех щелей!

Верхолазы заговорили одновременно. Торопливо перебивая друг друга, они выплескивали наболевшее, орали и брызгали слюной, вращали глазами и потрясали кулаками. Воспитание и хорошие манеры полетели к черту – экономические волки, гении коммерческих интриг и принцы сверхприбылей бесились при мысли, что какой-то цифровой гуру способен потрясти основы их мироздания, и требовали крови. Вал ярости обрушился на президента СБА, но он был готов к такому развитию событий: слушал, впитывал, не отводил взгляд, всем своим видом показывая, что всё понимает и всё признает.

– Тритоны практически обрушили электронные расчеты…

– Люди перестали доверять банкам и вернулись к наличным. Тебе сказать, к чему это привело?

– Всплеск обычной преступности.

– В Марселе стреляют даже днем.

– В Сиэтле тоже…

– У нас дело дошло до массовых беспорядков, – вставил Ван Перси.

– Не только у вас!

– Анклавы штормит.

И штормит изрядно, если уж самые высокие верхолазы озаботились ситуацией на улицах. В Анклавах частенько стреляли днем, но только в соответствующих районах. Теперь же ребята с пушками добрались до корпоративных территорий.

«Качается, но не тонет», – вспомнил Моратти древний девиз Парижа. Еще того Парижа, который без «Эль-». Качался… И удержался, стал Эль-Парижем, но не утонул. Повезет ли Анклавам?

– У тебя есть план?

Громкий голос Хаммера заставил верхолазов умолкнуть и уставиться на Ника.

– Только ужесточение мер, – развел руками президент СБА.

– Ты издеваешься?

«Нет, вашу мать, я говорю как есть!»

– Мы разработали и проводим в жизнь комплекс мер, направленный на ограничение производства и распространения «синдина». Мы планируем сделать наркотик настолько дефицитным, насколько это возможно. Кроме того, вводятся новые законы, ужесточающие наказание за использование «поплавков». Мы стремимся к тому, чтобы принятие троицы стало для тритонов выбором между жизнью и смертью, и мы этого добьемся.

– Когда?

– И когда ты избавишь нас от самого Сорок Два?

– Месяц, – уверенно произнес Моратти. – Это ответ на второй вопрос. Я ручаюсь, что в течение месяца ликвидирую пророка. Мои люди уже рядом.

– Месяц – это много.

– Ник сказал «в течение месяца», вполне возможно, нам нужно продержаться всего пару недель.

Некоторые верхолазы вздохнули с облегчением – ненавистная тварь скоро умрет, однако Доусон смотрел дальше коллег.

– Смерть Сорок Два не очень поможет.

– Она будет иметь моральное значение, – подтвердил президент СБА. – К сожалению, механизм запущен, и справиться с тритонами будет непросто.

– Сколько же нам еще сидеть в дерьме?

– Справиться с «синдином» и подпольным производством «поплавков» до конца не удастся, поэтому атаки тритонов станут вечными, – честно заявил Моратти. – Но нынешний кризис мы преодолеем.

И дал незаметный знак вносить следующую перемену блюд.

В положении хозяина есть свои плюсы: ты сам режиссируешь разговор, вводя отвлекающие факторы. Верхолазы умолкли. Сначала потому, что в зал вошли официанты, затем – отвлекшись на еду. Моратти лично встречался с поварами и приказал вывернуться наизнанку, но приготовить такой обед, чтобы от запаха и вида подаваемой еды закружилась голова даже у прожженных гурманов. Судя по результату, затея удалась. Сначала высокие гости восприняли появление официантов с раздражением, однако игнорировать появившиеся яства не стали, взялись за приборы и… постепенно расслабились. Хорошая еда способна поднять настроение кому угодно.

Ник же, отдавая должное мастерству поваров, не забывал следить за гостями и, убедившись, что каждый из них выпил не менее бокала вина, легко, словно продолжая только что прерванную беседу, произнес:

– В действительности же, друзья, Сорок Два – лишь часть глобальных проблем, которые у нас имеются.

Попытка перевести разговор на другую тему удалась.

Первым среагировал Хаммер:

– Ты говоришь о флоте, что скопился у нашей Станции?

– В том числе.

– Мы обсуждали его появление полтора месяца назад, – припомнил Бернстайн. – Ты сказал, что государства тупо играют мускулами и опасаться нечего.

– У тебя есть новые данные?

– Говорят, ты встречался с китайцами.

– И с китайцами тоже, – хладнокровно подтвердил Моратти. – А еще с индусами, европейцами и вудуистами. Со всеми, кто направил корабли в Баренцево море.

– И что?

Вместо ответа президент СБА откинулся на спинку стула и обвел гостей медленным взглядом. Сейчас, когда они, переключившись на Станцию, на время забыли о Сорок Два, можно позволить себе чуть больше театральности.

– На основании последних переговоров я могу с уверенностью сказать, что в случае невыполнения их условий государства пойдут на штурм.

– Черт!

Вытянувшиеся лица верхолазов продемонстрировали, что новость, мягко говоря, не обрадовала.

– Ты уверен?

– Более чем.

– Но почему?

– Государства рвутся к технологии.

– Они получат ее после запуска.

– Сначала ее получат корпорации.

– Не сначала, а одновременно. – Хаммер тяжело посмотрел на президента. – Какой у государств повод?

Объяснить жесткую позицию простым желанием заполучить новую энергию нельзя. Верхолазы, даже пребывающие в панике от действий Сорок Два, не потеряли способность думать и анализировать ситуацию. Штурм Станции, даже его угроза – это открытый вызов Анклавам, и для таких действий должна быть веская причина.

– Если я правильно понял, то вывод такой: победили паникеры, – объяснил Моратти. – Завеса тайны, которая окутывает строительство, заставляет государства нервничать, они боятся, что Мертв… что Кауфман создает глобальное оружие.

– Чушь!

– В свое время мы тоже так думали, – кисло заметил Бернстайн.

– До тех пор, пока наши эксперты не провели детальный анализ.

– У государств нет столь же умных ребят, какие есть у нас.

– Но ведь мы делились с ними результатами расчетов.

– Они не обязаны нам верить.

Доусон жестко посмотрел на Моратти:

– Что мы можем?

– Ничего.

Нечасто собравшиеся в «Эдельвейсе» толстосумы слышали столь категорический ответ. Ничего? Это они-то ничего не могут?!

– А если подумать?

– Если подумать, то даже меньше, чем ничего, – мрачно продолжил Ник. – Мы не в состоянии вести войну, наше положение обусловлено научным, а главное – экономическим превосходством над государствами. Мы контролировали экономику планеты, но сейчас Сорок Два сводит это преимущество на нет.

– Нас лихорадит, – буркнул Ван Перси.

– Называй вещи своими именами, дружище, – мы в кризисе, – зло усмехнулся Бернстайн.

– И политиканы решили вывернуть нам руки.

– Или добить.

– Ник прав: сейчас мы не сможем засунуть их в экономическую задницу по той простой причине, что сами в ней сидим.

– Можем.

– Но потеряем до черта.

– Больше, чем на Станции?

Моратти понимал – верхолазы считают, проводят предварительный анализ, пытаясь понять, что им выгоднее.

Хитрые москвичи добились того, что в Станцию вложились все независимые корпорации. Все планировали урвать жирный кусок, а многие выдали «Науком» и дополнительные займы, исчислявшиеся миллиардами юаней. Теперь же властители транснациональных монстров пытались сообразить, при каком развитии событий они потеряют больше.