Подчиниться его приказу - Кейт Хьюит

– Ассалам алейкум, – повторила Оливия вслух, растягивая губы в улыбке, хотя никто не мог ее увидеть за чадрой.

Но, по крайней мере, слова прозвучали довольно естественно, и вокруг нее расцвели улыбки, люди снова начали ликовать. Оливия не переставала кивать им, хотя голова у нее кружилась, сердце билось, словно вот-вот вырвется из груди. На нее смотрели, указывали на чадру. Оливия огладила свой наряд, пытаясь показать, что для нее он необычен, но нравится. Несмотря на ограниченность жестов, ей это удалось, потому что люди вокруг одобрительно засмеялись.

Азиз отступил в сторону, заговорил с кем-то. Тем временем пожилая женщина, скрывающаяся за чадрой, поймала руку Оливии и принялась гладить, бормоча что-то на арабском. У Оливии на глазах проступили слезы. Но в то же время она чувствовала себя обманщицей, и эмоции поднимались волной, лишая ее способности мыслить. Тем не менее она вспомнила слова чужого языка:

– Моташарефатун бема рефатек.

Несмотря на ее акцент, женщина поняла и просияла. И Азиз – Азиз одарил ее таким теплым взглядом, что на щеках вспыхнул румянец.

А потом шейх Азиз взял ее за руку и повел к воротам Королевских садов. Вход пересекала красная шелковая лента. Кто-то вручил Азизу грозно выглядящий кинжал. Он отпустил какую-то шутку на арабском, от которой многие расхохотались и закивали. А когда он взмахнул кинжалом, рассекая ленту, толпа заликовала, хлопая в ладоши.

Присоединяясь к ним, Оливия огляделась и поняла, что эти люди хотят любить Азиза. Как он сам этого не видит? Не понимает, что люди готовы принять его?

Потому что он не принимает себя.

Наконец они с Азизом, рука в руке, вошли в сад, и ворота закрылись за ними, оставляя их в блаженном оазисе цветов и ароматов. Оливия удивленно оглянулась, видя, что за ними никто не идет.

– Это время только для нас двоих, – прошептал Азиз.

– О… – Оливия прикусила губу, напоминая себе, что это просто игра на публику. И все же горько призналась: – Я чувствую себя ужасной обманщицей.

Азиз помолчал минуту, глядя на кирпичную дорожку перед ними.

– Знаю, – сказал он наконец. – Я тоже.

– И зря, – порывисто сказала Оливия. – Ты не выдаешь себя за другого.

– Разве нет?

Оливия упрямо покачала головой:

– Может, тебе так порой кажется, но я вижу твою искренность, Азиз. И твой народ тоже. Они хотят тебя принять, полюбить…

Азиз хмыкнул:

– Жители Сиада – может быть. И только потому, что считают меня изысканным космополитом.

– Ты такой и есть, – рискнула поддразнить его Оливия. – Ты же плейбой-джентльмен.

– Только на поверхности.

Оливия остановилась, повернулась к нему, почти не дыша:

– Тогда кто ты на самом деле, Азиз?

Секунду ей казалось, что он ответит искренне.

Но потом на его губах заиграла дразнящая улыбка.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не ответишь ты.

– О чем ты?

– Ты что-то скрываешь, Оливия, я вижу.

– Вовсе нет, – напряженно ответила она. – Просто… стараюсь не думать. Не вспоминать. Незачем.

– Вот и мне незачем отвлекаться, когда я иду по красивому саду с красивой женщиной. – У него заплясали искры в глазах. – Оливия, ты такая красивая…

Игривые ноты внезапно сменились серьезными, и Оливия замерла под пристальным взглядом.

– Азиз… – Она не знала, как выразить свои чувства, свои надежды и страхи.

– Простая констатация факта. – Улыбкой Азиз развеял напряжение.

– Неизменно очарователен, – отозвалась Оливия, возвращаясь к безопасному поддразниванию. – Неудивительно, что тебя зовут плейбоем-джентльменом.

– Глупое прозвище.

– Откуда оно взялось?

Азиз пристально изучал алый цветок.

– Один желтый журнал меня так назвал, и приклеилось.

– Как они такое придумали?

– Они брали интервью у одной из моих бывших любовниц, и она сказала, что я всегда вел себя как джентльмен.

Он говорил буднично, но Оливия все равно вспыхнула. «Одна из моих любовниц». У нее в голове сразу заплясали провокационные и желанные картины.

– В чем выражалось твое джентльменское поведение?

– Какая ты любопытная, – с легкой усмешкой покачал головой Азиз.

– И что с того? – упрямо сказала она. – Я хочу понять, как сочетаются джентльмен и плейбой.

– Очень просто. Достаточно выбирать женщин, которым от тебя не нужно ничего, кроме секса. – Голос Азиза зазвучал жестче, он отвернулся. Но это не утолило любопытство Оливии.

– Тебе тоже было нужно только это? – спросила она. Судя по всему, что она наблюдала годами…

– Конечно. Что еще мне может быть нужно? – В голосе Азиза прозвучала горькая насмешка. Но ведь он признавал, что сам выбрал такой образ жизни, что не хотел серьезных отношений. Однако… может быть, в душе хотел?

– Надо посмотреть на цветы, – сказал Азиз, явно усилием воли придавая голосу бодрость. – От меня ждут впечатлений, когда мы вернемся из сада.

Оливия окинула взглядом все необычные цветы и деревья. Везде были таблички с названиями на арабском и английском, и она подошла к одной из них.

– Вот эта… – Она указала на пышную темно-красную розу. – Как по-арабски «красивая»?

– «Джамиль», – тихо ответил Азиз. Обернувшись, Оливия обнаружила, что он смотрит на нее не отрываясь и еще более пристально, чем раньше. В его взгляде было больше жара. Больше явного, неприкрытого желания.

Ее сердце снова застучало, все тело вспыхнуло. Она хотела поцелуя, отчаянно, до дрожи.

– Пойдем, – глухим от чувств голосом сказал Азиз, взял ее за локоть и повел по извивающимся дорожкам, среди роскошных цветов и развесистых кустов. Мгновение снова ушло, но Оливия не могла прогнать болезненное желание.

– Что ты хочешь сделать, когда станешь шейхом? – спросила она, когда они забрели в глубину сада, куда не доносились звуки города. Пора поговорить как нормальные люди.

– Хороший вопрос. – Азиз помолчал, шагая рядом, задумчиво глядя на дорожку. – Я уже говорил, что хочу быть хорошим правителем, честным и справедливым. – Он покосился на Оливию с сухой и несколько уязвимой улыбкой. – Глупо, конечно, учитывая, что я обманываю своих подданных, хотя еще даже не утвержден на троне.

– Но для этого были причины. – Хотя Оливии не нравилась интрига, в которую Азиз ее втянул, она понимала, зачем он это затеял.

– Может, и так. Но я надеюсь, что все это останется позади. Что я приведу Кадар в двадцать первый век. В его голосе зазвучали ноты искренней страсти и целеустремленности. – Я хочу дать больше прав женщинам. Хочу национализировать здравоохранение. Привлечь международный бизнес в Сиад… – Он осекся со смехом. – Как напыщенно я говорю.

– Вовсе нет. Это замечательные планы.