Пропавшее приданое - Либи Астер

Мистер Меламед с радостью согласился бы с оценкой, данной мистером Лионом помощнику, — но, увы, мистер Уорбург лучше прочих подходил на роль преступника. Он видел, как мистер Перси Гренвилл выплатил долг за часы — следовательно, если он знал о шкатулке, то понимал, что запас денег в ней существенно пополнился. Более того, у него был ключ от лавки, поэтому он без труда мог забрать шкатулку, когда закрывал лавку на ночь. На людной улице никто не заметил бы человека, несущего коробочку, а если кто и заметил, найти этих свидетелей уже не представляется возможным.

Оставался один вопрос: если у помощника было достаточно времени, чтобы совершить преступление, почему он не поставил на место половицу? Если же он хотел, чтобы все выглядело как кража со взломом, тогда почему не устроил беспорядок в комнате? Умный преступник — а мистер Уорбург показался ему весьма умным человеком — обставил бы все так, словно он пришел с улицы. Он бы перевернул стул, разбросал по полу бумаги, выдвинул ящик стола, чтобы создать впечатление, будто вор искал деньги.

Вот и вторая странность, осенило мистера Меламеда. Вор не только безо всякого труда пробрался в лавку, но и знал, где искать шкатулку. Кто еще, кроме мистера Уорбурга, соответствует этому описанию?

Мистеру Меламеду не хотелось бы рассматривать такую возможность, но он был вынужден сделать это: Саймон, мальчик-сирота, с легкостью мог проскользнуть в заднюю комнату, пока там никого не было, и забрать ключ. Вечером, когда все ушли из лавки, он мог вернуться и украсть шкатулку — или же, возможно, он отдал ключ своим друзьям-карманникам, и те проделали все сами.

— Вы когда-нибудь вынимали шкатулку в присутствии мальчика? — спроси мистер Меламед.

— Никогда. Разве Тора не учит нас, что нельзя ставить препятствие на пути слепца?

— Значит, вы допускаете, что он мог совершить воровство?

— Ребенок, у которого не осталось никого в целом мире, может поддаться многим соблазнам, чтобы обеспечить свое будущее. Но Саймон — хороший мальчуган, я его знаю. Он сам не совершил бы бесчестного поступка.

— Однако вы говорили, что он дружен с ворами. Как зовут их главаря? Сэр такой-то?

— Граф Грэйвел-лейнский.

Мистер Меламед улыбнулся. Хотя он сурово осуждал поведение еврейского юноши, живущего преступной жизнью и вдобавок вовлекающего в нее других детей, однако не мог не отдать должное отважной дерзости такого титула. В Англии евреям были предоставлены не все гражданские свободы, а уж дворянским титулом еще не пожаловали ни одного еврея. А этот воришка провозгласил себя представителем английской аристократии, да к тому же графом.

Однако мистера Меламеда обеспокоило то, что граф объявил своими владениями Грэйвел-лейн. Эта узкая улочка кишела преступниками: там орудовал и пресловутый Айки Соломон, которого за месяц до описываемых событий признали виновным в краже кошелька с сорока фунтами стерлингов. Сейчас Айки сидел в плавучей тюрьме, дожидаясь депортации. Мистер Меламед надеялся, что граф Грэйвел-лейнский не собирается занять место Соломона.

— Я бы хотел поговорить с Саймоном, — сказал мистер Меламед. — И с Графом.

Мистер Лион кивнул:

— Я уверен, что вы найдете Саймона на складе. Если только мистер Абрамсон не послал его с поручением.

Мистер Меламед, увы, не разделял его уверенности. Он думал о мальчике, но упоминание о мистере Абрамсоне всколыхнуло в нем новые подозрения.

— А что вы скажете о вашем управляющем? Он мог взять третий ключ? Ему было известно, где вы храните шкатулку?

Мистер Лион ответил не сразу. В глубине души он предполагал, что управляющий может быть причастен к краже. Несколькими годами раньше он владел собственной часовой лавкой и был одним из конкурентов мистера Лиона. Конкуренция закончилась, когда мистер Абрамсон разорился, продав слишком много товара в кредит своим знатным покупателям. Мистер Лион взял его к себе в лавку и назначил управляющим складом и смотрителем работ; иногда он сожалел о своем поступке: с тех пор между ними установилось невысказанное напряжение. Надо ли сообщать об этом мистеру Меламеду?

— Он не заходит сюда, — сказал мистер Лион, все еще не зная, о чем стоит рассказывать, а о чем лучше умолчать. — Когда мне нужно поговорить с ним, я иду на склад. Но вероятно, он знает, что я держу здесь наличные деньги, ведь он и сам когда-то владел лавкой. Иногда приходят счета, которые необходимо срочно оплатить.

— Я помню его лавку, купил там несколько вещей. Должно быть, ему тяжело работать под чужим началом.

— Но это не означает, что он способен опуститься до воровства, — сказал мистер Лион, осознав бессмысленность своей попытки скрыть что-то от мистера Меламеда. Они принадлежали к одной общине. Оба знали, кто с кем дружен и кто на кого держит зуб.

— А ваш бывший помощник? Он способен опуститься до воровства?

— Джейкоб Оппенгейм? О нет, мистер Меламед. Мистер Оппенгейм не смог бы совершить подобное.

— Почему же?

— По многим причинам. Он работал у меня пять лет и ни разу не дал мне повода усомниться в его честности. И он ученый человек, замечательный знаток Торы. И он не знал, что я держу в лавке крупную сумму денег. Когда он был моим помощником, у меня еще не было заведено откладывать наличные в шкатулку. И вчера мы встретились случайно. Он даже не собирался зайти ко мне в этот приезд, поскольку очень спешил.

— Но не сказал вам, куда он так спешит, верно?

— Прошу прощения, но я категорически отказываюсь включать Джейкоба в ваш список подозреваемых.

— Как знаете, — сказал мистер Меламед, не желая спорить; однако сам он вовсе не собирался вычеркивать Джейкоба из мысленного списка. — Но если ни мистер Оппенгейм, ни мистер Уорбург, ни мистер Абрамсон, ни Саймон не совершали преступления, стало быть, его совершил лорд Гренвилл.

— Вы, конечно, шутите, мистер Меламед.

— Мы должны проверить всех, у кого была возможность сделать это.

— Но лорд Гренвилл сказочно богат.

— А его младший сын?

— Люди поговаривают разное, но ведь сейчас очень многим молодым джентльменам случается залезть в большие карточные долги. И зачем бы Перси Гренвиллу отдавать мне деньги, если он собирался украсть их? Он мог бы сказать отцу, что был ограблен по дороге в Корнхилл.

— Верно. Как верно и то, что вы очень добросердечный человек, мистер Лион. В ваших глазах все невинны. Подобные взгляды обеспечат вам место в раю, но не вернут обратно вашу тысячу гиней.

Мистер Меламед надел шляпу, собираясь уходить.

— Значит, вы бросаете эту затею? — спросил мистер Лион.