Вызов страсти - Вирджиния Браун

– Отведите ее в комнату на самом верху башни и держите взаперти, – приказал лорд Роберт. – Она останется моей пленницей, пока не признает меня владельцем замка и хозяином.

У Кэт было ощущение, что она падает, хотя на самом деле стояла твердо и спокойно, только в ушах у нее что-то жужжало. Встретив мрачный взгляд Девлина, Кэт вздернула подбородок и отвернулась. Значит, он не собирался подвергать ее порке, ей должно было бы быть легче от того, что ее вместо этого запрут в темной каморке башни, но она не почувствовала облегчения – невыносимо подчиняться этому человеку и быть его узницей.

– Я предпочла бы получить порку и предстать перед королем, – услышала Кэт свой ледяной голос. – Я не признаю вас хозяином и не считаю вас вправе судить меня.

– Это не имеет значения, – со злостью отозвался лорд Роберт. – Ваши желания никого не интересуют! – Он дал знак стражнику, и ее грубо толкнули к широкой каменной лестнице.

Кэт шла с высоко поднятой головой, с презрением выставив подбородок в сторону тех глупых норманнов, которые хотели увидеть в ней признаки слабости, – она не доставит им такого удовольствия!

Комната, в которую привели Кэт, располагалась со стороны внутреннего двора, и, встав на цыпочки, девушка через узкое, прорезанное в стене окно смогла выглянуть во двор, где в это время приводилось в исполнение наказание кнутом. С болью в сердце она смотрела на привязанных к столбам саксов, у которых куртки на спинах превратились в лохмотья. На таком большом расстоянии ей не было слышно ни свиста кнута, ни криков наказуемых, но каждый раз, когда кнут поднимался и опускался, он врезался в нее так же, как в тех, кого им стегали. Эти люди страдали из-за преданности ее отцу, и Кэт охватила жгучая ненависть к норманнам. Она не могла сказать, как долго неподвижно просидела у окна, но, когда она услышала звук поворачивающегося в двери ключа, солнце уже садилось. Она ждала с натянутыми, как струна, нервами, но, узнав голос Марты, облегченно вздохнула.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – Держа в руках поднос с едой и мерцающий факел, Марта вошла в темную комнатушку.

– Со мной все в порядке, Марта. – Встав с узкой жесткой койки, Кэт подошла к служанке. – Ты останешься со мной?

– Нет, госпожа, – покачала головой Марта. – Мне разрешили только принести вам еду. Вы должны оставаться здесь одна.

У Кэт опустились плечи, и слабая улыбка чуть приподняла уголки губ, она и не ожидала другого ответа. Ее взгляд метнулся к огромной фигуре охранника, который молча стоял у двери и при свете факела следил за обеими женщинами.

– Что мне делать? Есть надежда убежать? – наклонив голову, быстрым шепотом спросила у служанки Кэт.

– Нет, миледи! – встревожено воскликнула Марта и сжала руку Кэт. – Прошу вас, не делайте глупостей! Этот лорд – ужасный человек.

– Я не могу оставаться здесь в его руках, – ответила Кэт, покачав головой. – Ты знаешь, что произойдет…

– Но я боюсь и того, что случится, если вы попробуете убежать, – с отчаянием возразила Марта. – Я

попытаюсь послать письмо вашим родственникам на севере, если вы не…

– Нет! – прошептала Кэт. – Вместо этого лучше пошли письмо Эдварду! Он ближе, всего в нескольких лье на север отсюда. Он, безусловно, еще не слышал, что произошло с нами, иначе он уже приехал бы! – Кэтрин замолчала, потому что стражник вошел в комнату.

– Вам пора уходить, – сказал он Марте и, переведя взгляд на Кэт, добавил: – А вы останетесь.

Прижавшись на мгновение щекой к щеке Кэт, Марта быстро пообещала сделать все, что сможет, и ушла. Тяжелая дверь плотно закрылась за ней. Кэт, вздохнув, взяла оставленный Мартой факел и укрепила его в держателе на стене. Потом, приподняв крышки со стоявших на подносе блюд, снова опустила их на место; есть совсем не хотелось.

Что ждет ее в руках этого грубого рыцаря короля Вильгельма? Кэт видела желание в его мрачном взгляде, оно и пугало, и влекло ее одновременно. Она вспомнила, с какой нежностью Девлин касался ее тела и как от этого у нее внутри возникало незнакомое жгучее томление, наполнявшее все ее существо. В Кэт боролись странные чувства, и она не могла сказать, кого боялась больше – Девлина или самое себя.

Покачав головой, Кэт решила, что время определит ее судьбу, а пока что она будет думать, как убежать.

Прошла неделя, а Кэтрин все еще оставалась в своей камере, не видя никого, кроме охранника, Марты и изредка старой Гундреды, которая нянчила еще ее мать. При первой встрече с Гундредой Кэт заплакала – воспоминания о матери были еще болезненно-свежими.

– Как они ее убили? – спросила Кэт у старушки, стараясь сдержать поток бегущих по щекам слез. – Она мучилась, Гундреда? Звала меня?

– Нет, миледи. Леди Элизабет ничего не знала. Она умерла так же спокойно, как и жила. – Нижняя губа Гундреды задрожала, и старая женщина стерла слезу с высохшей щеки.

Леди Элизабет умерла во сне, еще тогда, когда Кэт собирала на лугу цветы; если бы норманны не пришли, леди Элизабет все равно умерла бы. Это было слабое утешение, но все же оно помогло Кэт немного успокоиться, когда она готовилась к похоронам матери. После короткой похоронной службы и погребения в фамильном склепе Кэтрин снова отвели в ее тесную камеру на самом верху северной башни. Когда единственная оставленная ей свеча замигала и погасла, Кэт стала вспоминать все свечи, сгоревшие за ее жизнь. Во время своего заключения в башне Кэтрин много часов провела в размышлениях; когда становилось темно, она мысленно возвращалась в счастливые дни до вторжения норманнов в Англию, а когда было достаточно света, занималась вышиванием или читала. Она была любимой дочерью, и ей позволили присутствовать на уроках брата, таким образом, она научилась читать и писать. Это было большое достижение для женщины, и Кэтрин очень гордилась грамотностью. Она мучилась и приходила в негодование, разрываясь между тоской, апатией и уверенностью, что Эдвард придет спасти ее. Теперь он был единственной надеждой Кэт – неужели он ее забыл? Окружающая обстановка угнетала ее, и временами Кэт, не выдерживая заключения, бросалась на толстую дубовую дверь своей темницы. В тот день, когда Девлин наконец решил навестить ее, Кэт готова была кричать от одиночества. То, что oн, видимо, только что вернулся после верховой поездки, нисколько не улучшило ее настроения, и она любезно приветствовала его:

– Вот как! Норманн все-таки навещает своего опасного узника! А я боялась, что вы забыли обо мне, лорд Роберт!

– Правда? – Неторопливая улыбка искривила жесткую линию рта, и Девлин небрежно похлопал хлыстом по ладони. Приподняв бровь, он не спеша, окинул взглядом изящную фигуру Кэт. – Это означает, что вы рады меня видеть?