Кому мы обязаны «Афганом»? - Аркадий Жемчугов

Как бы то ни было, Коминтерн, ленинский инструментарий мировой пролетарской революции, приказал долго жить. А вот идея…

Мудрецы всегда утверждали, что идею можно предать забвению, но похоронить нельзя. Подтверждением тому стал послевоенный период мировой истории.

Глава вторая

Годы послевоенные, судьбоносные…

В послевоенный период международный авторитет и влияние Советского Союза, сыгравшего решающую роль в разгроме фашистской Германии и милитаристской Японии, росли как на дрожжах. О социализме и коммунизме заговорили даже в самых отдаленных уголках планеты.

Как отмечала «Правда»,[45] главный рупор Старой площади, пятидесятые и особенно шестидесятые годы «были отмечены глубокими революционными сдвигами, изменившими социально-экономическую систему мира». В качестве доказательства газета ссылалась на полный и окончательный распад мировой колониальной системы и появление в Азии, Африке и Латинской Америке более семидесяти суверенных, независимых государств с общим населением, превышающим треть человечества. Новые независимые государства все более решительно заявляли о себе на международной арене, проявляя при этом открытую заинтересованность в опыте первой социалистической державы мира.

Одним из главных возмутителей спокойной жизни колонизаторов выступала Африка.

…В 1945 г. в английском Манчестере состоялся пятый Панафриканский конгресс, на котором среди прочих резолюций было принято «Обращение к рабочим, крестьянам и интеллигенции колониальных стран».

«Мы, делегаты пятого Панафриканского конгресса, верим в право всех народов на самоуправление. Мы подтверждаем право всех колониальных народов распоряжаться своей судьбой. Все колонии должны быть свободны от иностранного империалистического контроля, будь он политическим или экономическим. Народы колоний должны иметь право избирать свои собственные правительства без всяких ограничений со стороны иностранных держав. Мы говорим народам колоний, что они должны бороться за достижение этих целей всеми средствами, имеющимися в их распоряжении». Обращение заканчивалось призывом: «Колониальные и зависимые народы всего мира, объединяйтесь!»[46]

Таким же революционным пафосом была проникнута и принятая конгрессом декларация, адресованная колониальным державам. «Мы осуждаем монополию капитала и господство частного богатства и частной промышленности, где все подчинено получению прибыли, — говорилось в декларации. — …Мы будем бороться всеми возможными средствами за нашу свободу, за демократию, за улучшение нашего социального положения».[47]

Вернувшись в родные края, делегаты конгресса активно взялись за дело. Начало распаду колониальной системы в Африке положили Ливия, Судан, Марокко, Тунис.

В 1957 г. появилось первое суверенное государство в той части Черного континента, которая населена негроидными народами. Это была Гана, в которой в декабре 1958 г. прошла Конференция народов Африки. Участникам конференции было зачитано послание Уильяма Дюбуа, признанного «отца великого принципа панафриканизма». В послании говорилось: «Каким путем пойдет Африка?.. Прежде всего я считаю необходимым подчеркнуть тот факт, что Африке наших дней не предстоит выбирать между частным капитализмом и социализмом. Весь мир, включая капиталистические страны, движется к социализму, неизбежно, неумолимо… нельзя выбирать между социализмом и частным капитализмом, потому что частный капитализм обречен на гибель».[48]

В 1960 г. на политической карте Африки появились семнадцать независимых государств. ООН отреагировала на это тем, что провозгласила 1960 год Годом Африки.

Советский Союз, разумеется, не мог, не имел права оставаться сторонним наблюдателем происходящих в мире грандиозных подвижек, вызванных развалом колониальной системы. Он должен был отреагировать на это либо с серпом и молотом в руках, либо — с винтовкой и пулеметом.

Первой в мире социалистической державе предстояло сделать судьбоносный выбор. И она его сделала…

Англичанин Ллойд Джордж относился к числу тех немногих политических деятелей Запада, к которым В. Ленин испытывал нескрываемый пиетет; о чем свидетельствует посвящение вождя на титуле его «Детской болезни «левизны» в коммунизме».

Ллойд Джордж так высказался о перспективах Великой Октябрьской революции в России:

«Вопрос о том, окажет ли русская революция такое же влияние, как французская, или се влияние на судьбы человечества будет еще большим, зависит от одного. Это зависит от того, сумеют ли вожди русской революции продолжить свое движение на путях мирового развития или же энергия революции будет израсходована зря, и она будет отклонена от своей цели войной. Если Россия не будет вовлечена в войну, то революция станет одним из величайших факторов, определяющих судьбы народных масс во всех странах, которые когда-либо пришлось наблюдать или испытывать человечеству».[49]

Вождь мирового пролетариата внял словам буржуазного политика лишь после того, как введенный им в 1918 г. режим «военного коммунизма» чуть было не привел к свержению советской власти.

В политическом докладе 10-му съезду РКП(б), проходившему 8–16 марта 1921 г., В. И. Ленин признался, что вспыхнувший накануне съезда мятеж в Кронштадте выглядит событием куда более опасным, чем «Деникин, Юденич и Колчак, сложенные вместе». Лозунг кронштадтских моряков «За Советы без коммунистов!» и их программа: свобода торговли, свобода слова, печати партий, свобода выборов — все это, как подчеркнул В. И. Ленин, может стать программой общенародного восстания против власти большевиков. «Кронштадтское настроение, — говорил он, — сказалось на пролетариате очень широко. Оно сказалось на предприятиях Москвы, оно сказалось на предприятиях в целом ряде пунктов провинции».[50]

Те же самые мысли прозвучали в выступлении В. И. Ленина 13 ноября 1922 г. на 4-м конгрессе Коминтерна.

«В 1921 году после того, как мы преодолели важный этап гражданской войны, — признался он, — мы натолкнулись на большой, я полагаю, на самый большой, внутренний политический кризис Советской России, который привел к недовольству не только значительной части крестьянства, но и рабочих».[51]

Он опирался на факты, когда говорил, что «большие массы крестьянства… были против нас, некоторые открыто восставали, другие уходили в банды, третьи просто ворчали, как, например, сибирские крестьяне, мол, «променяли Колчака на губчека — получай придачу!»[52]

Крестьянское восстание в Тамбове, матросское восстание в Кронштадте, волнения рабочих в Петрограде и Петроградской губернии, объявленных на осадном положении, массовое недовольство и забастовки рабочих Москвы, угрожающая реакция на эти события в самых отдаленных губерниях России — все это однозначно говорило о нежизнеспособности, порочности режима «военного коммунизма», призванного, по замыслу В. И. Ленина, ввести в России с помощью штыка коммунистические способы организации труда, а в более общем плане — о том, что идеологические догмы не могут служить базой для построения нового общества.

«Мы думали, — признавал В. Ленин, — что по коммунистическому велению будет выполняться производство и распределение. Если мы эту задачу пробовали решить прямиком, так сказать, лобовой атакой, то потерпели неудачу».[53]

За этим следовал неприятный, суровый, но закономерный вердикт: «Если мы окажемся не в состоянии произвести отступление, то нам угрожает гибель».[54]

Отступление означало решительный отход от самых очевидных нежизненных, хотя и марксистских, догм и максимальное приближение к реальному пониманию жизни, со всеми се зигзагами, внутри страны и за ее пределами. Под вердикт попали «грядущая мировая коммунистическая революция» и руководящая роль в ней пролетариата.

Сигналом к отступлению послужила объявленная в начале декабря 1919 г. замена продразверстки продналогом. А дальше пошло-поехало.

В декабре 1920 г. 8-м съездом Советов был одобрен грандиозный план электрификации всей России — ГОЭЛРО. Назвав его второй программой партии, Ленин, по свидетельству А. Микояна, «утверждал, что только когда Россия будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство, транспорт удастся подвести современную техническую базу, только тогда победа революции будет окончательной».[55]

Прежние лозунги, призывавшие к свершению мировой пролетарской революции и коммунистическому переделу мира с помощью штыка, канули в Лету. На смену им пришли новые, не глобальные, а локальные, касавшиеся, прежде всего, самой России. «Коммунизм — это есть советская власть плюс электрификация всей страны!» Этот лозунг выдвинул сам В. И. Ленин. А принятое съездом Советов обращение «Ко всем трудящимся России!» заканчивалось призывом: «Приступить к мирному труду. Отдадим же этому все силы!»