Аргументы совести - Джеймс Блиш

— Абсолютно правильно, — сказал Мишель. — И мне, так же как и тебе, не нравится сложившаяся ситуация — я уже сказал об этом. Но я не вижу иного выхода. Рамон, как ты думаешь?

— Я бы предпочел подождать, — откровенно сказал Руиз-Санчес. — Если посмотреть реально, то любые мои слова так или иначе компрометируют вас обоих. И не говорите, что вы не сомневаетесь в моей честности, ведь точно так же мы доверяем и Кливеру. Но эти доверия взаимоисключают одно другое.

— Рамон, сказав вслух то, что все думали, ты стал на сложный путь, — едва улыбаясь, сказал Мишель. — Что же ты можешь предложить?

— Ничего, — признал Руиз-Санчес. — Как ты сказал, время работает против нас. Нам все же придется идти дальше без Кливера.

— Нет, не придется. — Голос от дверей в спальни от слабости был одновременно и неувереннее и жестче чем обычно.

Все вскочили на ноги. В дверном проеме, крепко вцепившись за его стороны, стоял одетый в шорты Кливер. На одном из его предплечий Руиз-Санчес увидел следы клейкой ленты, которой была закреплена трубка подававшая фруктозу.

VI

Ты сошел с ума, Пол, — сердито, сказал Мишель. — Марш в гамак пока тебе не стало хуже. Как ты не поймешь, что ты болен?

— Мне не так плохо, как вам кажется, — сказал криво усмехаясь Кливер. На самом деле, я чувствую себя вполне прилично. Рот уже почти не болит и не думаю, что у меня есть температура. Да будь я проклят, если наша Комиссия хоть на шаг продвинется без меня. Комиссии не даны такие права и я буду протестовать против любого принятого без меня решения — любого решения, ребята, я надеюсь, вы меня понимаете.

Мишель и Агронский беспомощно посмотрели на Руиза-Санчеса.

— Что ты скажешь, Рамон, — хмурясь сказал Мишель. — Ему уже можно вставать из постели?

Руиз-Санчес был уже возле физика и заглядывал ему в рот. Язвы уже почти сошли, а несколько оставшихся были едва заметны. Глаза Кливера слегка слезились, что говорило о том, что кровь очищена еще не полностью, но больше ничего не напоминало о вчерашних волнениях. Кливер на самом деле выглядел ужасно, но это было неизбежно, если учесть сколько протеина из клеток своего собственного организма он сжег для выздоровления.

— Думаю, он имеет право даже убить себя, если захочет, — сказал Руиз-Санчес. Пол, прежде всего ты должен сесть, надеть халат и укутать ноги одеялом. Потом тебе надо поесть — я займусь этим. Ты замечательно быстро выздоровел, но ослабел и если не излечишься полностью, можешь стать легкой добычей для серьезной инфекции.

— Я согласен на компромисс, — сразу же сказал Кливер. — Я не хочу быть героем, я хочу только чтобы меня услышали. Помогите мне добраться до гамака. Я все еще нетвердо стою на ногах.

Не менее получаса они устраивали Кливера так, чтобы выполнить все предписания Руиза-Санчеса. Похоже, физику даже нравилось то, как с ним возились. В конце концов, после того как он получил кружку гчтехта местного чая — Мишель сказал:

— Ну что, Пол, ты просто из кожи вон лезешь, чтобы разоблачить себя. Ты ведь именно этого добиваешься. Итак, рассказывай, почему ты с нами не связывался?

— Я не хотел связываться.

— Не спеши, — сказал Агронский. — Пол, не болтай первое, что придет в голову. Хотя говорить связно ты уже можешь, но, трезво рассуждать по-видимому еще не в состоянии. Может ты молчал просто из-за того, что не сумел воспользоваться здешней системой связи — Деревом или еще чем-нибудь?

— Нет, не поэтому, — упрямо сказал Кливер. — Спасибо, Агронский, но не нужно подсказывать мне выход попроще или изобретать для меня алиби. Я вполне осознаю свои действия и знаю, что теперь не смогу убедительно объяснить свое поведение. Мои шансы скрыть все в секрете зависели от возможности полностью контролировать ситуацию. Естественно, что я лишился всякой надежды на это после того, как налетел на этот проклятый «ананас». Я понял это предыдущей ночью когда, сражаясь как дьявол, чтобы вырваться к вам, прежде чем вернется Отец, обнаружил, что не могу это сделать.

— Теперь ты как будто вполне спокойно воспринимаешь это, — заметил Мишель.

— Да, я понимаю, что провалился. Но я реалист. И еще, Майк, я знаю, что мое поведение объясняется чертовски убедительными причинами. Я рассчитываю, что когда расскажу о них, вы охотно согласитесь со мной.

— Хорошо, — сказал Мишель, — начинай. Кливер откинулся и спокойно сложил руки на коленях. Он явно наслаждался происходящим. Потом он сказал:

— Во первых, как я уже сказал, я не связывался с вами, потому что не хотел. Использовав кого-нибудь из Гадюк для передачи сообщения, я бы справился с Деревом не хуже Отца. Конечно я не говорю по-Гадючьи, но Отец знает их язык и мне нужно было бы лишь довериться ему. Кроме того, я мог бы справиться с Деревом самостоятельно. Я уже разобрался на каких технических принципах основана его работа. Майк, ты увидишь, оно представляет из себя самый большой в этой галактике транзистор, и бьюсь об заклад, большего транзистора просто не существует.

Но я хотел расколоть Комиссию на две группы. Я хотел чтобы вы даже не догадывались о происходящем здесь, на этом континенте. Я хотел чтобы вы предположили наихудшее и, если бы мне удалось это устроить, обвинили бы во всех бедах Гадюк. После возвращения — если бы вы все же вернулись сюда — я собирался подготовиться к тому, чтобы доказать, что Гадюки не позволили мне связаться с вами. У меня было множество разнообразных планов, чтобы убедить вас в этом, но их теперь не хочется раскрывать — они лишились смысла. Но я уверен, что мои объяснения выглядели бы значительно убедительнее любых рассказов Отца.

Мне просто стыдно, что в последнюю минуту я налетел на эту колючку. Отцу предоставилась возможность заподозрить неладное. Могу поклясться, что если бы не эта случайность, то вплоть до вашего возвращения, он бы ничего и не почувствовал, а потом было бы уже слишком поздно.

— Возможно я бы и вправду ничего не понял, — пристально смотря на Кливера, сказал Руиз-Санчес. — Но то что ты накололся на этот «ананас» не было случайностью. Если бы ты не тратил все время на выдумывание своей собственной, отличной от реальности Литии, а изучал планету, для чего собственно тебя сюда и послали, то знал бы о ней достаточно много, чтобы быть повнимательнее с «ананасами». Кроме того, тебе нужно было научиться говорить по-литиански хотя бы как Агронский.

— Может быть, — сказал Кливер, — ты и прав, но для меня это не имеет значения. Мне достаточно знать, что мои наблюдения Литии оказались значительнее всего остального. В отличие от тебя, Отец, в экстремальных ситуациях я не щепетилен и не боюсь, что кто-нибудь потом проанализирует мои действия и обо всем узнает.