Титановый бардак - Квинтус Номен

умеешь, — получил он исчерпывающий ответ от родной жены, — вот и пропустил спьяну половину его рассказа. Митрофан до войны был рабочим на Путиловском, очень высококвалифицированным, как я поняла. Одним из трех русских рабочих в пушечном цехе — а все остальные были как раз немцами. А в пятнадцатом перевелся в цех уже паровозный помощником сменного мастера. В начале шестнадцатого, после того как брата его на войне убили, пошел добровольцем на фронт, Георгия вон получил — и был демобилизован по ранению. А когда поправился — решил обратно на завод вернуться, а его как раз большевики и не взяли, причем не взяли потому, что он «рабочий класс угнетал» как помощник мастера. Вдобавок еще и избили, так что он свалил в родную деревню — и снова с большевиками там пересекся, когда те пришли его в Красную армию мобилизовывать. Собственно выселки и выстроили трое таких же бывших солдат, которых всякие борцы за права рабочих окончательно достали…

Оля, припомнив этот рассказ, обратилась к Митрофану Даниловичу за разъяснениями некоторых чисто технических деталей «современного заводского производства». А мужик, поняв, что «баба в рыжей куртке» интересуется всерьез, много ей чего порассказал. И хорошего, и плохого — но при этом и сам понял, что Ольга Дмитриевна очень много чего знает и понимает про заводы. И на естественный вопрос честно ответил:

— Был бы завод какой да начальник нормальный, так почему бы и не вернуться к работе-то?

Вот именно: был бы завод… Так что уже утром двадцать шестого Валентин отбыл по направлению к Ленинграду, прокручивая в голове снова и снова напутственные слова Светланы:

— Сергей Миронович — он типичный представитель большевистских начальников. Малообразованный…

— Если я не путаю, он же институт закончил какой-то? — прервал ее Петя.

— Путаешь, он закончил так называемое Низшее технологическое училище. На наши деньги даже не техникум, выпускник такого мог считаться разве что грамотным чертежником. Но я продолжу: малообразованный, падкий на лесть, популист и неплохой оратор, но как организатор — вообще никакой. Но вот что его отличает от большинства прочих нынешних большевиков — он искренне верит в то, что говорит. И если ему удастся что-то внушить, он будет готов горы свернуть, но внушенное исполнить. Так что давайте, Валентин Николаевич, постарайтесь убедить его в том, что он хочет именно того, что нам надо.

А жена просто передала ему небольшой, страницы на полторы, список того, что следовало привезти в Боровичи, со словами:

— Я догадывалась, что с медициной тут полная задница. Но когда столкнулась с реальностью, увидела, что тут задницей даже и не пахнет. Тут уже окончательная и беспросветная жопа!

— А ты уверена, что даже в Питере найдется то, что тебе надо?

— Уверена, что если ты достанешь хотя бы парочку позиций из списка нужных лекарств, то это уже будет чудом. Поэтому основа списка — это химпосуда: Аня сказала, что несколько препаратов она сможет схимичить практически на коленке, но без посуды даже её коленки не помогут.

— А где мне посуду-то эту в Питере искать?

— Забудь про Питер, теперь это для нас строго Ленинград. А посуду всю забери в университете, или, Аня говорила, там еще какой-то химический ВУЗ открыли? На местности сориентируйся. Сам не сможешь — чекистов привлеки, но посуды привези по максимуму, ты понял?

Вместе в Валентином в Ленинград поехал Валера, причем он как раз «ориентироваться на местности» не собирался: пожалуй, из всей команды он сформировал для себя наиболее четкий план и точно знал, что он привезет в Боровичи из прежней столицы. Но и он даже не подозревал, сколько он из намеченного привезет…

Товарищ Жупахин пребывал в некоторой растерянности. Ведь всё руководство Ленинградского областного ОГПУ убыло в Москву на Коллегию (то есть сначала на похороны, а потом на «выборы» нового председателя), и ему пришлось отдуваться самому. То есть «исполнять обязанности», и некоторые он «исполнил» вообще не задумываясь, а вот некоторые другие… Впрочем, Менжинского вроде уже утвердили председателем, так что есть на кого сослаться. А этот… Валерий Федорович — по крайней мере кажется, что он знает что ищет, так что пусть и дальше копается в делах арестантов. Если и заберет кого, так ему же, Сергею Георгиевичу, меньше возни будет.

Валера в многочисленные документы старался особо даже не вчитываться — ну, чтобы не приходилось постоянно приглаживать встающие дыбом волосы. Да, чекисты работали в «колыбели революции» явно не покладая рук: Валера даже представить не мог, сколько сейчас народу сидит по камерам в ожидании приговоров. Казалось бы: греби контингент лопатой — но не тут-то было! Большая часть дел — про мелкие и крупные «хулиганства», очень много — про обычный разбой и грабеж, и из всего этого изобилия нужно отцедить хоть и неслабую, но струйку дел, попадающих под определенные и довольно жесткие критерии. Надо будет на эту работенку специального человека найти, подумал он, поскольку одному справиться с потоком «дел», генерируемых чекистами, вообще не представляется возможным…

Валя немедленно по приезде в Ленинград первым делом отправился в областное управление ОГПУ и потребовал приостановить исполнение всех приговоров, а «закрытые» дела по еще неисполненным приговорам передать Валере. Таких оказалось немного, всего три десятка (тут приговоры «исполняли» обычно очень быстро) — однако из полученного списка Валера отложил себе девятнадцать. А затем, подумав, еще два — в которых фигурировали обвинения в убийствах. Всех фигурантов дел он распорядился подготовить к этапированию в Боровичи — но нужно было просмотреть еще почти шесть сотен еще «не закрытых» дел, так что — по Валериным прикидкам — сидеть в этом кабинете ему предстояло еще минимум неделю.

Но сидеть ему пришлось всего два дня: вечером второго Валя сказал, что он о продолжении работы сумел договориться с вернувшимся из Москвы Мессингом — начальником Ленинградского ОГПУ.

— Станислав Адамович пошел нам навстречу, — с улыбкой поделился своим «достижением» Валентин, — теперь все дела, открытые по политическим статьям, сначала будут нам передаваться на рассмотрение. И уголовные тоже, но очень выборочно, мы критерии отбора с Мессингом согласовали. А завтра утром Аня приедет, с ней пойдешь институт химический грабить.

— Гуля вроде тебе это поручила?

— А я прямо сейчас обратно в Боровичи еду, проблемки мелкие там возникли…

Алексей Евграфович Фаворский в лабораторию прибежал в состоянии, близком к бешенству, ведь, по словам старшего лаборанта, оттуда забирали практически всю химическую посуду. Собирались забрать — поэтому, несмотря на воспитание, профессор был готов применить всё богатство русского языка — но не применил, так как старший лаборант по