Мой любимый монстр - Саша Шу

не вызвало удивления, что добрый старый друг семьи берёт в жёны маленькую девочку: он же так заботится о ней.

Буквально заваливает драгоценностями и подарками. Что ещё девчонке надо? Крепкое плечо. Широкая спина. И защита.

Защита от всего мира. И свободы.

Из моей памяти, как со дна древнего озера, вдруг всплывает картина:

— Ты была такая хорошая девочка сегодня, Тая. Не плачь, — протягивает он мне после первой нашей ночи бархатную коробочку. — Это для тебя. Открой.

— Что это? — поднимаю я на него свои удивлённый заплаканные глазки.

— Это тебе подарок от меня.

И детское любопытство берёт вверх над горем о потерянном, и я в предвкушении открываю коробочку, в которой на подушечке лежит крошечный золотой ангел-подвеска на цепочке.

— Дядя Алик, что это? — шепчу я.

— Ты мой ангелочек, надень его. Он будет тебя охранять и беречь, — и он сам застёгивает на моей тонкой детской шее цепочку с бесценным кулоном Cartie. — Больше не зови меня дядей Аликом. Просто Алик, — хищно улыбается он, и я закрываю ладонью ангелочка на своей груди.

Во и сейчас, пока я наблюдаю, как Машенька кружится перед моим мужем в моём шёлковом подвенечном платье, моя рука машинально ложится на ложбинку между грудей, где сейчас раскинул крылья крошечный золотой ангелочек…

14

— Что?! Ты собралась в кино? С мальчиком? — вдруг доносится сквозь мои воспоминания голос моего мужа, и я вижу, как он недовольно хмурится. — Ты слышишь, тая?! — кричит он мне через стол, и я вздрагиваю от его крика.

— А что тут такого? — отвечаю я. — Почему бы ей и не сходить в кино?

— Знаю я это кино. И что нужно мальчикам, — зло ухмыляется Алик, хищно поглядывая на Машу. И, смягчив свой голос, обращается уже к моей сестрёнке как заботливый дядя: — Пойми, мы тебя с Таей очень любим и беспокоимся о тебе. Поэтому я не хочу, чтобы ты одна ходила с какими-то там мальчиками куда бы то ни было.

— Но это не какой-то там мальчик, — вдруг кривит губы Маша, — это Петя.

— И сколько лет этому Пете? — поднимает одну бровь Алик.

— Ну, он немного меня старше… Пятнадцать, — нехотя отвечает Маша.

— Пятнадцать… — тянет мой муж, и я понимаю, чего именно он опасается.

Что моя тринадцатилетняя сестрёнка будет в темноте обниматься и целоваться с пятнадцатилетним мальчиком.

А ведь у него на неё свои планы.

Такие же, какие были и на меня в своё время.

Я сижу и судорожно соображаю, что же мне делать, и тут Алик с улыбкой произносит:

— Ты знаешь, Маша, у нас есть свой собственный домашний кинотеатр, и ты можешь пригласить сюда своих подружек. Кого захочешь, — и Машино лицо сразу светлеет

— Правда?

— Конечно, — улыбается он ей в ответ.

— Дядя Алик, ты самый лучший! — бесхитростно бросается ему на шею Маша, и у меня всё холодеет внутри, когда мой муж достаёт из кармана маленькую бархатную коробочку.

— Это тебе.

— Что это?! — в изумлении переспрашивает сестрёнка, не решаясь взять подарок.

— Открой, — улыбается ей мой монстр, и я уже знаю, что там лежит.

— Смотри, Тая, такой же как у тебя! — в восхищении смеётся Маша, доставая их коробочки крошечного золотого ангела на цепочке. — Настоящий Cartier! — восклицает она, и Алик предлагает:

— Давай я на тебя надену, — застёгивает он на её шее кулон. — Он будет тебя беречь и охранять, — и я понимаю, что эта цепь, которой он приковывает теперь обеих их нас к себе.

И вдруг неконтролируемый спазм снова скручивает мой живот и я, зажав ладонью рот, бегом вылетаю из комнату и мчусь в свою спальню, в ванную, и снова сгибаюсь над унитазом…

— Тебя тошнило? — возвращается в нашу комнату мой муж, и я лишь мотаю головой.

Как он только догадался?!

И тут острая догадка пронзает меня: Егор! Это он ему всё рассказал!

Теперь мне не скрыться. Не скрыть свою тайну.

— С чего ты взял? — стараюсь безразлично говорить я, щёлкая пультом телевизора.

— Потому что об этом нетрудно догадаться, малышка, — хватает он меня жёстко за волосы и тянет к себе. — Ты такая бледная. Зажала рот рукой. За кого ты меня держишь? — притягивает он моё лицо к своему, словно обнюхивая меня, как дикий хищник. — А может быть, ты наконец-то забеременела, малыш? — загораются адским светом его глаза.

Алик проводит своей рукой по моему плоскому животу, ощупывая его.

— Может ты наконец-то понесла, а? — шипит он мне в лицо, и я зажмуриваюсь от страха. И отвращения. — Как чудесно. Наконец-то. А то я уже устал трахать тебя, по правде говоря, — отталкивает он меня прочь, и я отлетаю в груду пуховых подушек.

И даже сейчас я машинально защищаю свой животик ладошками!

И Алик своим звериным чутьём замечает этот мой невольный жест и подползает ко мне:

— Так значит, я всё-таки прав? А, малыш?

И я лишь молча смотрю ему в глаза. Нельзя признаваться до последнего. Надо как-то выкручиваться. Спасать себя.

— Я не знаю, Алик, — опустив глаза, шепчу я.

— Зато я знаю, — вдруг начинает он ощупывать мою грудь, которое болезненно набухла в последнее время.

Его ладонь ползёт ниже и ниже, он задирает мою комбинацию и внимательно осматривает меня, словно может увидеть признаки беременности.

— Ну наконец-то! — берёт он мой затылок и прикусывает мою губу так, что я вскрикиваю от боли. — Я уже думал, что ты бесплодна, — ржёт он мне в лицо. — Это просто чудесная новость, малыш! Теперь у меня будет наследник, и две сестрички! — хрипло шепчет он мне на ухо, и я вся холодею от ужаса.

— Что ты задумал?! — кричу я в отчаянии.

Он не просто так вернул Машу из пансионата. Он не просто так подарил ей золотого ангелочка!

Это я во всём виновата, и я вдруг чувствую, как холодеет и тяжелеет низ моего живота, и я хватаюсь за него руками с расширенными от ужаса глазами.

— Теперь твоя работа — выносить